Условности - Теодор Драйзер

этом, но если бы отказался сопровождать жену, та пошла бы с одной из тех мерзких женщин, которые уже вызывали у него отвращение, а то и с обеими. У их мужей водились кое-какие деньги, что давало им известную свободу, позволяло бывать, где им хотелось, и потакать своим вкусам к искусству. У них не было домашних обязанностей, о которых стоило бы упоминать, они вольны были приходить и уходить, когда им вдумается, и Рей теперь утверждал, что это они подстрекали Бесси, всюду водили ее за собой, забивали ей голову всевозможными идеями, формировали ее интересы и увлечения. Что ему было делать? При таком положении дел ничего доброго ждать не приходилось. Супруги часто ссорились, в последнее время Бесси не раз угрожала бросить мужа и найти себе работу в Нью-Йорке, а Рей хорошо знал, что она способна исполнить угрозу. Он теперь прилично зарабатывал, и они могли бы жить счастливо вместе, если бы только удалось избавиться от новых знакомых жены.

Спустя всего месяц или два после нашего разговора Рей зашел увидеться со мной. Он показался мне необычайно рассеянным. После нескольких бесплодных попыток завязать разговор на другую тему он как бы вскользь обронил, что молодая жена ушла от него. Бесси сняла где-то комнату и снова устроилась работать стенографисткой, и хотя он время от времени встречал ее в подземке, она не желала иметь с ним ничего общего: решила окончательно порвать с ним. Ну мыслимое ли это дело? Жена обвиняла его в том, что он недалекий, невежественный и твердолобый и приписывала ему еще тысячу грехов! Нет, вы только подумайте! А три или четыре года назад она сочла его глубоко порочным, оттого что ему захотелось прокатиться на лодке в воскресенье или съездить вечером в город поужинать в ресторане. Как такое возможно? Однако он по-прежнему любил ее, несмотря на все, что произошло между ними. Он ничего не мог с собой поделать. Не мог перестать думать о ней, о том, какой милой, невинной и робкой была его Бесси, когда они только познакомились, как любила своих родителей, как уважала их мнение. И поглядите на нее теперь.

– Господи, как жаль! – воскликнул он вдруг посреди своего рассказа о добрых старых временах, когда Бесси была иной. – Лучше бы я так не старался ее изменить. Она была тогда достаточно хороша; жаль, я этого не понимал. В то время она ничего не знала обо всех этих новомодных штучках, а мне непременно хотелось пробудить в ней интерес к ним. И посмотрите, что из этого вышло. Она бросила меня, заявив, будто я дремучий и неуступчивый, будто я мешаю ее интеллектуальному развитию. И все потому, что я не разделяю ее теперешних увлечений и интересов.

Я покачал головой. Много ли пользы от советов в подобном положении, тем более от человека, убежденного в том, что разгадывать тайны человеческих характеров – удел самой природы, что сталкивает и разводит нас воля случая, влечение или резкое неприятие, подобное тому, что разделило этих двух людей, которые столь мало подходили друг другу? Однако Рей ждал от меня совета, и я осмелился предложить ему глупость, позаимствованную у одного знакомого. Рей уверял, что, если б только мог вернуть жену, постарался бы сгладить все их разногласия, избежать стычек и раздоров, которые заставили ее уйти. Не стал бы препятствовать Бесси вести интеллектуальную жизнь, коли ей того хочется, лишь бы только вернулась. Видя, что он готов на уступки и жаждет примирения, я предложил ему средство, к которому прибегнул другой мужчина в отчасти сходных обстоятельствах. Человек этот смог вернуть жену, предложив ей условия, которые та пожелала принять, а затем, дабы привязать ее к себе, сумел уговорить ее завести ребенка. Весьма вероятно, этот испытанный способ помог бы Рею завоевать расположение Бесси и вдобавок со временем поручить ее нежным заботам крошечное подобие его самого. Семейные пары с детьми редко расходятся – во всяком случае, так я ему сказал.

Мысль эта пришлась ему по душе, потому что как нельзя более соответствовала его практической натуре конторского служащего. Рей ушел от меня, исполненный самых радостных надежд, и несколько месяцев мы с ним не виделись, затем он явился, чтобы сообщить, что у него снова все в порядке. Жена его вернулась, и, дабы закрепить новое соглашение между ними, он снял квартиру попросторнее в более привлекательной части города. Бесси продолжала посещать собрания своего клуба, а он ни в чем ее не стеснял. Спустя год у них родился ребенок и начались простые домашние хлопоты, кажущиеся неудобства и тяготы, неотделимые от воспитания юного существа и заботы о нем.

Но даже в это время, в чем я убедился впоследствии, не все шло так гладко, как мне хотелось думать. Как-то раз в разговоре со мной в отсутствие Рея Бесси заметила, что, хотя быть матерью и восхитительно, она видит в себе нечто большее, нежели дойную корову, обреченную возиться с теленком, пока тот не окрепнет настолько, что сможет сам о себе позаботиться. В другой раз она обронила, что матери, по сути, рабыни, и что хоть она обожает свою маленькую дочурку, но не может не видеть, какой обузой, ярмом становится ребенок для женщины, чьи честолюбивые устремления не ограничиваются пределами материнства. Но Рей, канцелярская душа, пребывал в полнейшем восторге. Невдалеке от их дома был небольшой парк, и там его можно было видеть всякий раз, когда ему позволяла служба: он катал свою малышку в красивой детской коляске. Рей сидел или прохаживался среди других гуляющих с детьми примерно того же возраста, что и его дочь, и имел возможность сравнивать младенцев. Ему нравилось размышлять об очаровании и невинности детства; в собственном ребенке он с умилением находил множество забавных черточек, которых не замечал в других детях. Он уже начинал строить планы будущей жизни маленькой Джанет. Детям тяжело расти в душной городской квартире. Через год или два, если удастся уговорить Бесси, им следовало бы переехать в пригород, где Джанет могла бы дышать свежим деревенским воздухом.

Теперь они были неплохо обеспечены и могли нанять няню, поэтому миссис Рей вернула себе свободу и возобновила свои интеллектуальные занятия. Из всего этого можно заключить, что, хоть Бесси и уважала Рея как человека заботливого, основательного, порядочного и верного долгу, любить его или восхищаться им главным образом из-за разделявшей их интеллектуальной пропасти была не в силах. Пусть Рей и пытался не замечать этих различий, но между теми, кто не привык много думать и