Лишний - Дмитрий Болдин

и ухожу в туалет, нащупывая в кармане пачку сигарет. Я закрываюсь в кабинке, смотрю на потолок, не обнаруживаю датчика дыма, закуриваю, сильно затягиваясь, и выдуваю дым вниз. Я выкуриваю сигарету так быстро, что начинает кружиться голова, и выбрасываю окурок в унитаз. Потом выхожу из кабинки и умываюсь холодной водой, смотрю на отражение в зеркале, а в туалет заходят два представителя службы безопасности аэропорта.

— Блядь, снова накурили, свиньи! — говорит один.

— Да хуй с ними, — отвечает второй, а первый смотрит на меня и спрашивает:

— Ты курил?

Я протираю лицо мокрой рукой и, не поворачиваясь к ним, говорю через отражение:

— Я не курю.

— А ощущение, что только что кто-то курил.

Я закрываю воду и беру в руки сумку.

— Да отъебись от парня, — второй подходит к писсуару и расcтегивает ремень, а я быстрым шагом иду к двери и чувствую, как первый смотрит мне вслед. И когда я толкаю дверь, он говорит мне в спину:

— Подожди!

Я останавливаюсь, и дверь начинает закрываться перед моим носом.

— Дай сигаретку, будь другом. Закончились, — говорит он, и я засовываю руку в карман джинсов, беру пачку и начинаю ее вытягивать, а потом отпускаю ее, поправляю волосы и говорю:

— Я не курю, простите! — Толкаю дверь и быстро выхожу, успевая услышать за спиной: «Пиздобол».

Прохожу к своему гейту и сажусь в кресло рядом с большим окном, смотрю, как самолет отрывается от земли, пропадая из вида. Напротив садится пара, которую я видел перед аэропортом. Они держатся за руки, перешептываются, а потом она кладет голову ему на плечо и закрывает глаза, а он поворачивается к окну и смотрит на самолеты. Мне приходит сообщение от Кати: «Возвращайся скорее», а я отвечаю: «Я еще не улетел даже», на что она присылает: «А ты сейчас и вернись», я начинаю печатать, потом стираю и в конце концов убираю телефон в карман. Рядом со мной садится мужчина в сером костюме, ставит между ног дорогой кожаный портфель, из которого достает книгу в обложке, и, когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть на его лицо, сердце резко сжимается. Я вижу перед собой того самого психолога, который пару лет назад летел со мной таким же рейсом Москва — Нью-Йорк. У меня перехватывает дыхание. Он в том же костюме, снова с книгой, та же аккуратная стрижка и пронзительный взгляд. Он медленно достает из нагрудного кармана пиджака тонкую золотую ручку и проводит ею под одной из строчек, а потом пишет на полях. Я отвожу взгляд и начинаю тереть глаза и вспоминать наш полет двухлетней давности и даже разговор. Мне хочется повернуться в его сторону и никого не увидеть. Я поднимаю голову и вижу перед собой пару: девушка по-прежнему лежит у парня на плече, он что-то читает в телефоне, медленно поворачиваю голову, мне становится не по себе, хочется пересесть, и он, не отрывая взгляд от книги, тихо произносит:

— Вас что-то тревожит?

— Наверное.

Его взгляд скользит по странице, он монотонно говорит:

— И что же?

А я хочу вспомнить имя на визитке, которую он мне дал, но боюсь ошибиться и просто говорю:

— Мне кажется, мы с вами уже виделись!

Он отрывает взгляд от книги и медленно поворачивается ко мне, и мне кажется, что проходит вечность, а потом наши глаза встречаются. У меня начинает кружиться голова, а он без удивления говорит:

— Мне приходится со многими общаться в силу профессии. Возможно, с вами тоже когда-то говорил.

Я понимаю, что он не может меня вспомнить и даже не пытается, возможно, даже считает меня дурачком, но не подает виду.

— Вы же психолог? — спрашиваю я.

— Психолог, — говорит он, посмеиваясь, — обычно так меня называют.

— Два года назад мы сидели с вами рядом в самолете.

— Я часто летаю. Вы, видимо, реже, — говорит он.

— Да, это правда, — я сильно волнуюсь, — вы мне тогда еще дали визитку.

— И вы ею не воспользовались, значит, — быстро отвечает он.

— Нет.

— Потому как, если бы воспользовались, я бы вас запомнил. Но это не важно.

— Вероятно, мне просто не нужна была помощь, — говорю я.

— Всем нужна помощь. Нет таких людей, которым она не нужна. Если только этот человек не…

— Не что? — перебиваю я.

— Не мертв, — тихо говорит он, поднимая брови, а я сглатываю слюну и чувствую, как пересохло в горле. Меня пугает вибрирующий телефон в кармане джинсов, и я отвлекаюсь, а мой собеседник произносит:

— Ответьте.

— Это не срочно, — я понимаю, что Катя снова что-то написала. — В смысле не мертв?

— Посмотрите, — говорит психолог, — а я пока отойду.

Психолог берет портфель и быстрым шагом направляется куда-то, а я провожаю его взглядом, пока он не пропадает, сливаясь с толпой. А потом я достаю телефон и вижу сообщение о новой публикации на канале «Невиновных нет», смахиваю уведомление, и через пару секунд телефон падает на пол, а сердце как будто проваливается внутри меня. В висках начинается пульсация, словно кто-то пытается вырваться из моей головы, а из глаз бегут две тоненькие струйки, я чувствую их на щеках. Телефон лежит на полу и кажется чем-то далеким, будто к нему трудно дотянуться. Я ощущаю на себе взгляды людей, которые сидят в ожидании рейса, и начинаю медленно наклоняться к телефону. На экране большая трещина от удара. Я жму на кнопку разблокировки — и на дисплее появляется заставка: фотография Нью-Йорка, которую я сделал, стоя на смотровой билдинга. Я жму на кнопку «домой» — и вместо Нью-Йорка появляется фотография Юли в черном худи, с вытянутыми рукавами: надев капюшон, она широко улыбается в камеру. Фотография размещена в телеграм-канале «Невиновных нет».

Я набираю номер сестры. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Я звоню снова и снова, и голос вновь повторяет: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Мне хочется громко кричать, но страх подавляет голос, а я закидываю голову на спинку кресла. Я смахиваю слезы, глубоко вдыхаю, подхватываю сумку и, спотыкаясь о чью-то ногу, убегаю в сторону выхода из терминала.

На пути я врезаюсь в людей, идущих навстречу, но не оборачиваюсь, бегу еще быстрее, перепрыгивая через ступени эскалатора, расталкивая окружающих. Оказавшись на улице, я бегу к такси. Водитель стоит рядом и курит. Я подбегаю к нему, называю адрес, а он говорит, не выпуская сигарету изо рта:

— Три пятьсот.

Я достаю кошелек, из него вываливается полароидный снимок, который я забрал из квартиры Алекса, вытягиваю две тысячные купюры и одну пятисотрублевую. Таксист качает головой и говорит:

— Так на аэроэкспрессе катайся. Или убер жди свой.

Мне срочно нужно уехать, но он отрицательно качает головой и говорит, что за эти деньги меня никто здесь не возьмет, а потом я предлагаю сделать перевод оставшейся суммы на карту, таксист кивает в сторону машины и идет за руль. Я прыгаю на заднее сиденье и, когда таксист трогается, вспоминаю, что забыл подобрать фотографию, но прошу только прибавить газ.

В такси я несколько раз набираю номер Юли, но «абонент недоступен», а потом мне звонят Катя и Артем, чьи звонки я скидываю, потому что набираю номер мамы и после нескольких гудков слышу ее голос:

— Что случилось, Андрей?

— Мам, где Юля?! — кричу я так, что водитель пугается.

—