Старый рыцарь - Дилара Маратовна Александрова

— Да, это мой щит. Герб истерся, это правда, но я скоро обновлю его, как только мы доберемся до Перелеска, — Фолкмар не знал, говорит ли он правду, — Наверняка, там найдется много красильщиков, которые умеют малевать картинки.

— Плевать на герб. Что у вас с доспехом? В нем огромная дыра.

— Мне не повезло встретиться с кабаном, — «С еще одним кабаном», — подумал Фолкмар, вспомнив герб на плаще не в меру любопытного лорда. Но лорды бывают любопытны, как и все люди, вот только они могут позволить себе задать парочку неуместных вопросов.

— С кабаном? Вы хотите сказать, что остались живы после того, как он проткнул вам доспех? Быть может, это случилось весен тридцать… нет… пятьдесят назад?

— Нет, это случилось несколько лун назад. Столько весен назад он не смог бы проткнуть клыком мой доспех. Вороненая сталь очень тверда.

— Хм… действительно, только такой ржавый, истлевший в труху доспех могут взять чьи-то зубы. Ваше снаряжение такое же дряхлое, как и вы сами, — любопытство в таких глазах часто смешивалось с брезгливой надменностью, и этот случай не был исключением, — И пусть даже так. Выжить после встречи с вепрем… вепри — гордые, грозные животные. На гербе нашего дома вепрь, уж я-то знаю. Быть может, это случилось все же пятьдесят весен назад, а вспомнили вы об этом только сейчас?

И чего он прицепился?

К этому времени остановившихся уже догнала многочисленная свита молодого лорда, и, казалось ей не было конца. Под копытами лошадей множества всадников, нескольких рыцарей, их оруженосцев, слуг, поваров, пажей, а также солдат вздыбилась вверх пыль, и в горле Фолкмара засвербило. Процессия шла мимо, совершенно не останавливаясь. Видимо, все уже привыкли к подвижности молодого лорда. Он обгонял так же ловко, как и отставал.

— У моего сьера плохи глаза, но он в состоянии понять, где у него болит. А болит у него плечо, потому что его ранил кабан. Я там был. Можете не верить, нам до этого дела нет, — спокойно проговорил Дуг, и Фолкмар изумился.

Ай-да Дуг, вот молодец. Характер у него что надо, он бы смог уйти от него, когда тому бы пришло время…

— Какой дерзкий мальчишка, — гневно скривился лорд-незнакомец, — Неужели ты не видишь, кто перед тобой?

— Если вы считаете, что моего сьера подводит память, значит, меня подводят глаза. А вы не представились. Я не знаю, кто вы.

— Прошу нас простить, но ведь вы действительно не представились, — поспешил вставить слово Фолкмар, глядя, как наливаются кровью глаза гордого лорда с вепрем на плаще, — Мы не можем знать, с кем разговариваем. По всем приличиям должно знать друг друга. На то указы короля. Я привык их соблюдать.

Гнев, копившийся в молодом теле, тут же был удержан. От этого глаза лорда напряглись и казалось, что вот-вот лопнут.

— Оруженосец, говорите? — в брезгливой гримасе сморщился лордик, — У него нет даже мула. Что он может нести, если приходится носить его самого?

— Опять резвишь, Дамиан, — произнес пожилой мужчина на крепкой рыжей кобыле, протрусивший к спонтанной беседе. Полноватый и коренастый, с легкой проплешиной на голове. Его алый дублет окаймлялся золотым бархатом, на атласном плаще красовался такой же кабан. Он и сам был похож на кабана — такой же приземистый и крепкий, — Почему ты остановился? Нужно разместить шатры до заката, иначе опять будем трапезничать под открытым небом. Хочешь снова отведать дождя в своем бокале?

— С кем имею честь разговаривать? — сделал вторую попытку Фолкмар.

— Что? — заливисто рассмеялся приземистый мужчина, — Мой сын снова не представился? Прошу простить его, сир. Он пребывает в уверенности, что может брать все, что ему вздумается. Даже если это чужое внимание, и не давать ничего взамен. Перед вами скромные отец и сын, хранители центральных земель и дубовых рощ, Уолгот Бордовей и его сын, Дамиан Бордовей.

Заливистый смех явно не смягчал напряжения. Как и все отцы, Уолгот относился к поведению сына как к шалости, а между тем он уже был достаточно взрослый, чтобы и шалости его тоже выросли.

— Что ж, приятно знать друг друга, — соврал Фолкмар, но так полагалось, — Я — сир Фолкмар Упрямый, а это мой оруженосец, Дуглас.

— Упрямый? — прыснул лорд Бордовей-старший, — У упрямых должно быть большое терпение, да я вижу, что это правда — иначе кто бы мог вынести моего сына дольше, чем пару фраз?

Не став дослушивать отца, Дориан развернул коня и помчался прочь. Даже молчание он умудрился превратить в шалость.

— Он умчался, чтобы я не стал просить его извиниться перед вами, — и снова смех, — Не держите зла. Чувствуете, как в воздухе пахнет весной и чем-то действительно великим? Это будет прекрасное время! Жаль, никто из моих сыновей, кроме Дамиана, не пошел в рыцари. Им больше нравится управление. А я уже слишком стар, — (и толст), — чтобы сражаться с бравым молодняком на турнирах. Но все мы здесь ради великолепных зрелищ, чего таить? Эх, хорошо! Удачи вам, Фолкмар Упрямый!

— Я вспомнил, где видел этого кабана, — подал голос Дуг, глядя на удаляющуюся процессию. Вдали осталось только облако пыли. Фолкмар решил подождать немного, пока оно не исчезнет — он опоздал на несколько лун, не страшно, если опоздает и еще на малое время, — Прошлой весной на празднике пшеницы. В тот день был сильный ураган, и кучу добра унесло в море. На побережье собирались богачи, и у них много чего пропало. Но в этом был виноват не только ураган, — невольно сознался Дуг, — Но все подумали, что он. Ребята тогда добыли хороший улов… море само принесло его к нам, — (Хорошо, я поверю тебе, Дуг, пусть будет море), — И там валялась тряпка с этим кабаном. Они рассказывали, что когда-то на этом гербе была свинья, и она делала очень срамные вещи с дыней. А потом она превратилась в кабана, а еще они говорили, что предки этих лордов шуты и все их титулы сначала были только шуткой. Не помню какой. Мне не интересны лорды, просто тряпка была красивая. Шелковая, я еще никогда не трогал шелк.

— Что ж, от этого кое-что становится ясным, —