Правда о Портъ-Артуре Часть I - E. Ножинъ

Тронулись. Огни изъ предосторожности все потушены, даже фонарикъ у водомернаго стекла. Паровозъ идетъ самымъ малымъ ходомъ впередъ. Все пристально смотрятъ по сторонамъ и впередъ. Никто не знаетъ, где японцы. Паровозъ едва ползетъ. Ночь темная,- едва различаются ближайшіе предметы. Местности никто не знаетъ, оріентируются лишь по мостамъ.

– Что это? Дайте бинокль. Смотрите, что-то чернеетъ. Ужъ не японская-ли цепь?

Оказались камни.

Черезъ несколько минутъ опять всемъ показались движущіяся фигуры.

– Да где же мы? Ужъ не проехали-ли? Можетъ быть мы въ расположеніи противника?

Явственно доносился шумъ и различались силуэты приближающихся людей. Остановили паровозъ. Притаились, выславъ на разведку одного изъ конвоировъ.

Минутъ черезъ пять – возвращается.

– Наши идутъ!

Подполковникъ пошелъ навстречу. Паровозъ ждутъ на пути. Стало быстро светать. Развернулась печальная картина отступленія: по всемъ направленіямъ вразбродъ тянутся стрелки? двуколки, лошади безъ седоковъ…

Одна, видимо тяжело раненая, мчится съ жалобнымъ воемъ. Остановится, закружится и опять дальше.

Съ полнымъ разсветомъ вернулись въ Нангалинъ. Тамъ царилъ еще безпорядокъ. Все кругомъ напоминало скорее таборъ, чемъ строго дисциплинированныя и организованныя воинскія части.

Каждому, при первомъ, бегломъ взгляде было ясно, что никто не руководилъ, никто энергично не распоряжался. Каждый частный начальникъ действовалъ за свой рискъ и страхъ.

Начиная лишь съ Нангалина, части постепенно стали приходить въ должный видъ, и отступленіе приняло организованныя формы.

Вся 4-ая дивизія Фока, миновавъ Нангалинскія высоты, отошла за Инчензы и далее, занявъ позиціи у развалинъ башни въ предгоріяхъ Юпилазскаго горнаго кряжа.

Противникъ, благодаря непонятной и исключительно счастливой для насъ случайности, не перешелъ въ наступленіе. Овладевъ Киньчжоу, онъ занялся оккупаціей г. г. Таліенвана и Дальняго.

Благодаря лишь этой медлительности и крайней осторожности, проявляемымъ японцами на каждомъ шагу въ теченіе всего періода военныхъ действій въ Квантунскомъ укрепленномъ раіоне, мы успели оправиться, разсудить и придумать, что намъ предпринять дальше.

15-го мая, раннимъ утромъ, после более, чемъ суточнаго перехода, усталые, голодные, полусытые дальнинцы небольшими партіями стали прибывать въ Артуръ.

Одна довольно значительная группа мужчинъ, женщинъ и детей, предводительствуемая старикомъ-священникомъ, шла по Новому городу, направляясь къ зданію городского управленія.

Гражданскій коммиссаръ подполковникъ А. И. Вершининъ встретилъ ихъ. Священникъ, утомленный безсонными ночами и тяжелымъ переходомъ, въ сильномъ волненіи обратился къ представителю гражданскаго населенія Квантунской области съ приблизительно следующей речью:

– Скажите, господинъ полковникъ, что подданные мы русскаго государя или нетъ? Существуетъ для насъ законъ правда и порядокъ? Можемъ мы разсчитывать на помощь и защиту? Мы давно уже просили у генерала Стесселя разрешенія переехать въ Артуръ, перевезти сюда святыни дальнинскаго храма, часть своего имущества. Онъ намъ строго и категорически это воспретилъ. Мы просили разрешенія ехать на пароходе – тоже было запрещено. Мы покорились и ждали. Ждали, надеялись, что насъ во-время предупредятъ, когда городу будетъ грозить опасность.

– А теперь! Что же вышло? Ночью, сонныхъ, полуодетыхъ, и безмерно напугавъ, – насъ выгнали изъ города. Вотъ эти дети, женщины, босыя, голодныя, томимыя жаждой, пешкомъ побрели сюда, куда мы такъ долго и настоятельно просились. Святой храмъ, имущество гражданъ осталось на посрамленіе врагу и разграбленіе. Вотъ: они раззорены, они нищими пришли сюда. Укажите намъ пристанище! Помогите намъ! Защитите насъ отъ насилія и произвола! Мы къ вамъ обращаемся; мы не знаемъ, какія еще испытанія насъ ожидаютъ впереди!

Священникъ кончилъ и въ изнеможеніи опустился на поданный стулъ.

Многія изъ женщинъ плакали. Картина была тяжелая.

Подполковникъ Вершининъ, давъ священнику высказаться, сказалъ ему:

– Батюшка, все, что въ моихъ силахъ, я сделаю, чтобы облегчить ужасное положеніе вашихъ согражданъ. Но я къ вамъ прибегаю: помогите и вы намъ!

– Вы силою слова и убежденія облегчите перенести имъ тяжелую действительность, примирите ихъ съ неизбежнымъ испытаніемъ. Мною уже сделано распоряженіе объ отводе всемъ прибывающимъ квартиръ и выдаче вспомоществованія.

Случайно присутствовавшіе при этой сцене состоятельные жители Артура стали жертвовать деньгами для оказанія немедленной помощи въ одну ночь раззорившимся дальнинцамъ.

Положеніе большинства изъ нихъ было безвыходное. Нужно при этомъ помнить, что въ Дальнемъ, за исключеніемъ коммерсантовъ, – большинство были мелкіе служащіе и ихъ семейства. Бросивъ все свое имущество, они пришли въ Артуръ нищими, въ буквальномъ смысле этого слова.

Не приди имъ на помощь городское управленіе и общественная благотворительность, они очутились бы прямо на улице.

Въ Дальнемъ, помимо многомилліонныхъ городскихъ, портовыхъ и железнодорожныхъ сооруженій, остались огромныя богатства частнаго владенья, а также богатые склады строительныхъ, продовольственныхъ и матеріальныхъ запасовъ, какъ казеннаго, такъ и частнаго владенія.

Все это досталось въ руки победоносному врагу.

Японцы после капитуляціи Артура открыто говорили, что русскіе много помогли японскимъ инженерамъ въ доставке и установке одиннадцатидюймовыхъ орудій подъ Артуромъ.

И они были безусловно правы: помогли мы темъ, что не разрушили основательно въ Дальнемъ пристани, мола, основаній для подъемныхъ крановъ, железнодорожнаго пути и мостовъ.

Благодаря тому, что все эти сооруженія, въ виду внезапнаго и поспешнаго очищенія города, достались японцамъ почти въ неприкосновенномъ виде, подвозъ, доставка и установка 11-дюймовыхъ мортиръ была произведена очень быстро.

Первая одинадцатидюймовая бомба упала въ Артуръ уже въ ночь на 19-е сентября.

Тотъ, кто знаетъ, что представляютъ изъ себя одиннадцатидюймовыя мортиры, насколько оне громадны и тяжеловесны, какіе сопровождаютъ ихъ большіе и сложные механизмы, сколь тяжеловесны ихъ снаряды, тотъ, конечно, пойметъ, какія невероятныя трудности пришлось бы преодолеть японцамъ для перегрузки ихъ лишь съ транспортовъ на берегъ, не говоря уже о дальнейшей доставке на линію блокады.

Оставленный въ неприкосновенномъ виде въ Дальнемъ молъ, стальной путь и слабо разрушенные мосты оказали огромную услугу: ускорили уничтоженіе судовъ, стоявшихъ, какъ на внутреннемъ, такъ и на внешнемъ, рейде и способствовали этимъ преждевременному паденію Артура.

Самое тяжелое время наступило для обороны крепости тогда, когда она и эскадра день и ночь бомбардировались этими огромными стальными глыбами, отъ которыхъ не было никакого спасенія.

На шестидюймовые снаряды и снаряды большаго калибра обращали уже тогда сравнительно малое вниманіе.

Резюмируя деятельность генералъ-лейтенанта Стесселя, въ лице начальника квантунскаго укрепленнаго раіона, какъ въ раіоне, такъ и въ крепости, въ періодъ времени: февраль, мартъ, апрель и май месяцы, я долженъ сказать следующее:

1) Игнорированіе вопроса объ обильномъ снабженіи крепости а) богатымъ запасомъ всевозможныхъ видовъ продовольствія; б) медикаментами; в) перевязочными средствами; г) бельемъ и лазаретнымъ имуществомъ; д) снарядами и пулеметами.

Всего этого можно было достигнуть до перерыва сообщенія.

2) Полная неподготовленность къ обороне киньчжоуской позиціи до войны и халатное къ ней отношеніе въ теченіе указаннаго періода.

3) Полная неосведомленность о движеніяхъ, сосредоточиваніи и численности противника, благодаря почти отсутствовавшей разведочной службе.

4) Неподготовленность какъ крепостной, такъ и полевой артиллеріи: а) неуменіе применяться къ местности; б) отсутствіе практики и слабое знакомство съ стрельбой по квадранту, и в) абсолютное отсутствіе управленія огнемъ во время киньчжоускаго боя.

5) Личное отсутствіе во время киньчжоускаго боя, когда больше половины вверенныхъ ему войскъ было въ зоне боя. Отдача приказаній по телеграфу на разстояніи свыше 50 верстъ и, следовательно, полная неосведомленность и невозможность следить за всеми фазами развитія штурма и обороны.

6) Передача командованія отрядомъ такимъ заведомо неспособнымъ генераламъ, какъ Фокъ, и дряхлому, какъ Надеинъ. Первый прибываетъ къ месту боя, когда онъ фактически оканчивался, а второй телеграфируетъ объ отбитіи штурма и бегстве японцевъ тогда, когда штурмъ въ действительности усиливался.