Правда о Портъ-Артуре Часть I - E. Ножинъ

15 мая отдается, за No 271, следующій приказъ "Въ приказе моемъ за No 257 выраженіе: "полки постепенно оставили позицію" надо изменить следующимъ образомъ: 5-й Восточно-сибирскій стрелковый полкъ, который одинъ оборонялъ позицію съ 2 ротами 13-го В. С. стрелковаго полка и охотничьей командой 16-го В. С. стрелковаго полка понесъ наибольшія потери".

Стессель, понявъ, что его перехитрили, что рано или поздно Россія прочтетъ о геройстве 5-го полка, и что самые недальновидные поймутъ, что тамъ происходило что-то неладное; переменилъ тактику по отношенію къ 5-му полку, а передъ "Новымъ Краемъ" сталъ заискивать.

Нужно пояснить, что "Новый Край", въ силу драконовской Стесселевской цензуры, хранилъ гробовое молчаніе о невероятныхъ событіяхъ, имевшихъ место на Киньчжоу, и поэтому Стессель могъ безконтрольно доносить о происшедшемъ на Киньчжоу все, что ему было угодно. Въ его донесеніи указывалось, что отступить было необходимо, въ виду сбереженія малочисленныхъ войскъ и недостатка снарядовъ, нужныхъ для обороны самаго Артура, умолчавъ, конечно, при какихъ обстоятельствахъ совершилось очищеніе Киньчжоуской позиціи, о бегстве всей дивизіи Фока къ Артуру, объ эвакуаціи Дальняго, о незанятіи Нангалинскихъ высотъ и т. д.

Въ одинъ изъ былыхъ Артурскихъ дней является въ редакцію офицеръ и приноситъ отъ генерала Стесселя на мое имя письмо, которое и оставилъ въ конторе для передачи по принадлежности.

Когда все собрались въ редакцію, подполковникъ Артемьевъ, передавая мне письмо, полусерьезно, полушутя, сказалъ: "верно Стессель за какое-нибудь неосторожное выраженіе въ вашихъ статьяхъ хочетъ васъ арестовать, а въ лучшемъ случае, дастъ вамъ выговоръ".

Письмо распечатано,- и что-же?

Привожу его дословно.

– "Прочитывая Ваши статьи въ "Новомъ Крае" о бое 5-го В. С. стрелковаго полка 13 мая на Киньчжоуской позиціи, я, какъ бывшій командиръ этого славнаго полка, приношу Вамъ сердечную мою благодарность за те правдивыя слова, которыя увековечили славу полка. Прошу принять отъ меня мою искреннюю благодарность. А. Стессель".

Всего ожидали редакторъ подполковникъ Артемьевъ и я, но только не этого.

Поединокъ.

После Киньчжоускаго побоища и отступленія всехъ войскъ, чуть ли не къ самому Артуру, комендантъ крепости генералъ-лейтенантъ Смирновъ набросалъ приказъ о размещеніи отступавшихъ въ крепость войскъ, въ которомъ изложена была разработанная диспозиція о распределеніи войскъ по линіи обороны.

19 мая комендантъ явился съ этой диспозиціей къ Стесселю, какъ къ своему начальнику, съ целью ознакомить его съ последней.

Генералъ Стессель, грубо оборвавъ Смирнова и не позволивъ ему прочесть ни приказа, ни диспозиціи, заявилъ, что все это несвоевременно. Отдача подобныхъ приказовъ о размещеніи войскъ въ городе и на линіи обороны станетъ известными японцамъ черезъ шпіоновъ китайцевъ.

Между темъ, самъ Стессель 16, мая, за No 272, отдалъ приказъ о распределеніи войскъ на горахъ въ форме диспозиціи.

Затемъ Стессель въ самой грубой и циничной форме объявилъ генералу Смирнову следующее:

– "Вверенный мне раіонъ почти занятъ японцами (это говорилось 19 мая. После этого разговора, мы еще держались ровно два месяца въ этомъ самомъ раіоне, на оборонительной линіи Юпилаза-Куинсанъ – Зеленыя горы. Ясно было, что подъ вліяніемъ Фока онъ хотелъ закончить все операціи въ вверенномъ ему укрепленномъ раіоне, занять Волчьи горы, затемъ отступить и какъ можно скорее спрятаться за верки крепости). Остается одинъ Артуръ. Я беру на себя всецело оборону крепости. Штабъ крепости расформирую. Это безполезное учрежденіе. Довольно моего штаба. Полковника Хвостова, начальника штаба, пошлю командовать баталіономъ. Васъ же буду считать въ своемъ распоряженіи. Двухъ равныхъ начальниковъ въ одной крепости не должно быть.

Сказавъ эти историческія слова, Стессель застылъ въ своемъ величіи. Лицо и взоръ его не выражали ничего, кроме тупости съ некоторымъ оттенкомъ робкой наглости.

Положеніе коменданта крепости было незавидное.

Ему въ глаза бросали дерзость.

Его, благодаря которому крепость приведена въ положеніе, дающее возможность обороняться, хочетъ взять въ свое распоряженіе человекъ, который портитъ все и мешаетъ всему, какъ лучшій, самый верный союзникъ японцевъ.

Въ этотъ моментъ вполне определились ихъ отношенія.

Несомненно это была встреча генераловъ двухъ враждующихъ сторонъ.

Это былъ первый актъ трагедіи,- эпилогомъ которой явилось 19 декабря.

Комендантъ спокойно, не дрогнувъ голосомъ, далъ следующую отповедь:

– "Комендантомъ крепости я назначенъ высочайшимъ приказомъ; штабъ крепости органъ коменданта, установленный высочайшимъ повеленіемъ. Какъ отъ своихъ правъ, врученныхъ мне Государемъ Императоромъ, такъ и отъ вытекающихъ изъ нихъ обязанностей отказываться я не намеренъ. Вы, ваше превосходительство, какъ мой начальникъ, можете мне давать общія указанія касательно обороны крепости, но хозяиномъ ея остаюсь я, пока Государь Императоръ своей властью отъ этого меня не отрешитъ.

Затемъ, если устраненіе меня отъ должности коменданта крепости является случаемъ "не терпящимъ отлагательства", то объ этомъ следуетъ отдать соответствующій приказъ.

Присутствовавшіе при этомъ поединке, обладавшій шапкой невидимкой генералъ Никитинъ и начальникъ штаба крепости, (о которомъ шла речь) полковникъ Хвостовъ, я думаю, не безъ интереса ожидали развязки.

Въ эти минуты решалась участь Артура. Генералъ, состоящій на службе Его Величества Императора Россіи, но душой преданный Микадо, могъ нанести смертельный ударъ генералу, тоже состоящему на службе Его Величества Императора Россіи, но преданному душой только своему законному государю и решившему защищать вверенную ему крепость до последней крайности.

Стессель сначала оторопелъ, но затемъ, вспомнивъ наставленія своихъ пестуновъ Фока и Рейса, съ свойственной ему наглостью, съ повышеннымъ тембромъ въ голосе заявилъ:

– "Удалять отъ должности я васъ не намеренъ. Вы остаетесь комендантомъ крепости; распоряжаться же въ крепости буду я. Законно это или незаконно,- это мое дело. Отвечать за это буду я."

Что оставалось ответить Смирнову?

Въ прихожей зашумели; ординарецъ доложилъ о приходе офицеровъ.

Поединокъ кончился…

Такъ какъ и у стенъ обыкновенно бываютъ уши, то весь этотъ прецедентъ сталъ скоро достояніемъ некоторыхъ слоевъ артурскаго общества.

Негодованію и всевозможнымъ толкамъ не было границъ. Все боялись за участь Артура, гадали, что предприметъ генералъ Смирновъ. Одни упорно утверждали, что Смирновъ уедетъ на миноносце; другіе съ пеной у рта доказывали, что Стесселя признаютъ душевно больнымъ и упрячутъ въ госпиталь. Третьи уверяли, что назначенъ день и часъ, когда Смирновъ чуть ли не целымъ полкомъ окружитъ домъ Стесселя и арестуетъ Стесселя, Фока, Рейса, Савицкаго и всехъ чадъ и домочадцевъ, чтобы сразу вырвать съ корнемъ все это изменнически-помешанное гнездо.

Многіе убеждали, что арестъ будетъ произведенъ именно вечеромъ, когда у Стесселя собираются къ ужину все приближенные.

Однимъ словомъ, толкамъ и пересудамъ не было границъ. Фантазія работала во всю.

Положеніе Смирнова было самое двусмысленное, ложное, скажу больше, невыносимое. Ему предстояло разрешить крайне сложный вопросъ.

Необходимо было положить конецъ безразсудству Стесселя. прекратить его вредное вмешательство въ управленіе крепостью.

Все предположенія объ аресте Стесселя, конечно, имели основаніе.

Большинство сознательныхъ и честныхъ людей видели единственный выходъ для коменданта исключительно въ аресте начальника раіона.

Когда я узналъ о происшедшемъ между Стесселемъ и Смирновымъ поединке, я былъ тоже склоненъ думать, что все это разрешится арестомъ Стесселя.

По моему глубокому убежденію, моментъ для ареста Стесселя былъ самый подходящій.

Недовольство большинства офицеровъ Стесселемъ и Фокомъ было огромное. Офицерство после Киньчжоускаго боя ихъ прямо ненавидело. Вопіющій къ справедливости поступокъ съ 5-мъ восточно-сибирскимъ полкомъ возстановилъ противъ нихъ всехъ честныхъ офицеровъ.

Гарнизонъ не былъ еще деморализированъ окончательно. Ордена, которыми покупалъ себе расположеніе Стессель, не успели еще тлетворно повліять на массу офицерства и нижнихъ чиновъ. Кроме того, войска еще не были утомлены тяжелой боевой страдой, они стремились въ бой, хотели отомстить за Киньчжоу, верили въ свои силы, томились бездеятельнымъ ожиданіемъ, вполне оценили Стесселя и Фока, какъ бездарныхъ, трусливыхъ и недобросовестныхъ начальниковъ.

Почва вполне благодарная была подготовлена.

Все зависело отъ решенія Смирнова; но решиться на такой огромной важности шагъ было крайне рискованно, при существовавшихъ и существующихъ въ арміи порядкахъ.