Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе

— Хорошо, я принесу еще один экземпляр, пойду в управление и принесу, — сказал С. Анч-дзе.

— Сделай одолжение, принеси… — попросил расстроенный Васо.

С. Анч-дзе сначала попробовал зайти к директору на всякий случай. Оказалось, тот уехал в банк. «Может, даже найдет там мой экземпляр», — зародилась надежда у Сосо. Он постоял немного в коридоре, потом заглянул в одну из комнат, хотел было зайти, но пристроившийся у стола Гомелаури, увлеченный чтением какой-то книги, полоснул его холодным взглядом и сдвинул на лоб свою войлочную шапку. С. Анч-дзе вышел на улицу — направился в управление. Одолев мраморную лестницу, вступил в просторный светлый коридор и остановился у первой же двери. «Может, и не спит?» — подумал он и с силой нажал на ручку. Незапертая дверь отлетела, как с петель сорвалась, увлекая за собой Сосо. Сосо успел отпустить ручку, но удержаться не сумел и пронесся до самой стены, подавшись вперед головой.

В маленькой комнате сидел Саша, беседуя со своим школьным товарищем, которого двадцать лет не видел — ни больше ни меньше.

— Входи, входи, Сосо, знакомься с моим одноклассником.

Красный от смущения, С. Анч-дзе пожал руку удивленному его странным появлением товарищу Саши и быстро сел.

— Как идут дела, Сосо? — участливо спросил Саша.

— Как обычно… — ответил Сосо.

— Ты знал его? — обратился Саша к товарищу.

— Нет…

— Саша, верни мне мой экземпляр, без него заключения не дают там…

— Хорошо, сию минуту.

Саша выдвинул средний ящик и с большим интересом заглянул внутрь. Потом задвинул его и открыл правый ящик, затем левый. Довольно долго по очереди выдвигал и задвигал он пустые ящики. Наконец нагнулся и стал шарить в шкафу. Устал. На лбу выступила испарина, раскраснелся весь, откинулся в кресле, передохнул, задумавшись.

— Не нашел?

— Нет… Да, вспомнил, я Бокериа передал… Надо, чтобы и Бокериа прочел, и другие тоже, впрочем, к чему нам, собственно говоря, другие… Я занесу Мшвениерадзе — это главное, как ты считаешь? Так будет лучше, верно? Хочешь, вместе зайдем к нему? А этот экземпляр пусть тут останется.

— Пусть, но…

— У тебя нет другого, да?

— Был, может, директор принесет из банка, оказывается, в банке оставил…

— Если обещал, значит, принесет, только обязательно возьми у него. Что еще?

— А ты-то прочел, Саша?

— Я?

— Да, ты…

— Как же… В принципе понравились… Сказать, что я в безумном восторге, не скажу, а так — понравились. Знаешь ведь, я люблю говорить прямо, себе на беду… Не могу скрыть того, что думаю. Кое-где диалоги не понравились, и в расчетах, по-моему, допущены небольшие ляпсусы, ты не обижаешься, что я так прямо?..

— Нет.

— Так вот, в принципе понравились, и лично я отношусь к этому делу положительно… Один экземпляр на всякий случай отнеси в Институт физкультуры…

— А при чем физкультурный институт?!

— Ни при чем… Абсолютно ни при чем, и все же, как знать… Одним словом, ускорь это дело, нажми на кого-нибудь, давай, давай, нельзя так, как ты действуешь…

— Всего хорошего.

— Всего, заглядывай иногда, не пропадай…

С. Анч-дзе вышел.

— Кто этот хлюпик?! — спросил Сашу товарищ.

— Хлюпик?.. — Саша поднялся, повернулся лицом к стене. — Стену видишь? Капитальная, старинной кладки. Дай ему волю — через нее пробьется, насквозь пройдет, хоть верь, хоть нет.

— А что ему остается… — проговорил тот.

— Ну, вообще-то и ты прав, видел, в каких брюках? Интересно, куда я все-таки сунул этот экземпляр? — задумался Саша.

Еще не было двух, когда Сосо вернулся в учреждение. День стоял теплый, безветренный. В вестибюле мелькали знакомые лица, но второй этаж был безлюден, не звучали голоса, не звонили телефоны, не скрипела ни одна дверь. Весь коридор был перекрашен в белый цвет. Белизной сияло все, все было белым. Из глубины коридора навстречу ему шел человек в белом халате, не спеша, заложив руки за спину. Сосо всмотрелся в него — нет, не знал он его, ни на кого из знакомых он не походил.

С. Анч-дзе открыл одну дверь, вторую, третью, четвертую, пятую, шестую, седьмую, восьмую, девятую — все двери отворялись, все комнаты были пустые.

«Куда все подевались, интересно, вымерли, что ли?»

Решил спросить человека в белом халате, но того и след простыл, и Сосо заглянул в комнату Васо Чорголашвили. Окно было распахнуто, и, когда он открыл дверь, легкий ветерок заиграл уголками страниц, стопкой лежавших на подоконнике. На столе красовался новый телефонный аппарат цвета слоновой кости. На бамбуковой вешалке висела войлочная шапка Васо. Васо не расставался с ней, лелеял ее, как любимое чадо. Не носил ее, но дорожил и берег: долго, говорит, служила мне, напоминает пережитое, невзгоды, и кто знает, когда и зачем пригодится еще. Какауридзе каждое утро чистил этой шапкой свои туфли, наводя блеск, и снова аккуратно вешал на место.

В открытое окно веяло прохладой и теплом одновременно.

Солнечные лучи падали на узкую веранду, на облупленные перила. Везде и во всем ощущалось дыхание весны. Вдали в непривычном весеннем освещении виднелся «безрадостный пейзаж». За беспорядочными навалами земли мелькал нескончаемо длинный состав.

«А в наших краях весна уже наступила, верно, деревья зазеленели… — подумал Сосо. — Которая уже весна пропадает для меня, не замечаю, как проходит. И сколько еще весен остается человеку в мои годы?» — высчитывал он, и ему казалось, что здесь, в этом здании, никого, абсолютно никого не интересовал и не заботил этот вопрос.

Возможно, так оно и было в действительности, но весна ведь все равно наступала, все равно покрывались цветом и зеленели деревья.

Перевод Э. Джалиашвили.

ТАМАЗ ЧИЛАДЗЕ

ПЯТНИЦА

Девочка приходила почти каждый день, но подойти