Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе

— Васо, оказывается, прочел, поэтому, если не обидишься, отнесу твой экземпляр в управление, а ты возьми половину у Белы, половину у Какауридзе, по том дай первую часть Боре, а вторую верни Какауридзе, Какауридзе передаст Боре. Боря — Какауридзе, и, если удастся как-нибудь соединить все вместе, вручи Копалейшвили… Не забудешь?

— Нет, конечно, что ты!

— Проследи, ладно, будь другом!

— С удовольствием! — рассеянно заверил слушавший краешком уха Джапаридзе, и в узких глазках его обозначился ничего не говорящий взгляд.

С. Анч-дзе, поглазев на штиблеты, манжеты, жилет, кольца, цепочки, брелочки, золоченую булавку, часы, браслет, красный шейный платок, шарф, костюм и пальто незнакомца, шепотом спросил Шукри.

— Кто это?

— Понятия не имею! — смущенно ответил Шукри и неожиданно засмеялся, ни к кому не обращая своего смеха.

С. Анч-дзе вышел.

— Заприте-ка двери, а то еще подумают чего-нибудь! — сказал Самхарадзе.

— В самом деле заприте, в конце концов! — поддержал его багровый Клибадзе.

Шукри Джапаридзе надежно запер двери.

С. Анч-дзе отправился в управление. Поднялся по мраморной лестнице, вступил в светлый широкий коридор. Слева и справа во всю длину чернели двери. Не слышалось человеческого голоса, не доносилось ни малейшего звука. Рабочий день близился к концу, но еще не закончился. «Разве найдешь тут теперь кого?» — подумал С. Анч-дзе, и вдруг из темного коридорчика, громко разговаривая, вынырнули семеро незнакомых Сосо людей. Они остановились, шумно переговариваясь, и, разом умолкнув, разошлись вдруг и по одному спустились по мраморной лестнице. Сосо озадаченно проследил за неизвестными ему людьми и налег на высоченные двери, обитые кожей; дверь не подалась, он приналег сильнее, но дверь упорствовала. Нагнулся, поддел костлявым плечом ручку, пытаясь приподнять, и тут кто-то закричал изнутри: «Открою, открою — сдаюсь!» И тут же щелкнул ключ, дверь открылась. Выглянул прекрасно одетый мужчина с заспанным лицом.

— Я думал, кто-то другой, — сказал он с улыбкой, приглашая С. Анч-дзе войти. На коричневом полированном столе лежали пепельница из лабрадора, сигареты, спички и огромная книга.

— Саша, прочти-ка вот это… Все равно придется прочесть, так давай сейчас, сделай одолжение…

— Что? Это?.. А-а, ясно, да я вроде читал уже.

— Это ты не читал… Это последний вариант, мы многое изменили, переработали, намного улучшили. Прочтет еще директор, а в понедельник состоится обсуждение, а если бы и вы тут поглубже вникли, я бы сам отвез в Москву, а то очень уж затянулось. Знаешь ведь, Саша, не развяжусь никак с этими «Голубыми мостами».

— Как же не знаю — отлично знаю, но это поделаешь… Это все, да? Хорошо… Я, чтоб не обмануть тебя… прочту сегодня же, и Бокериа заставлю сказать свое слово, покажу Мшвениерадзе. Главное, чтобы у вас рассмотрели поскорей. Впрочем, Шота в отъезде, да? Ладно, и без обсуждения обойдется, представь прямо директору, хотя нет, заключение тебе все-таки необходимо… Короче, проведите обсуждение в понедельник. Заключение принеси непременно, а я — какой сегодня день, пятница? — прочту, как обещал, до понедельника, словом, загляни в следующую пятницу… Эти «Голубые моря»…

— Мосты.

— Что это я — моря, мосты, разумеется… Значит, договорились…

— Хорошо, не стану вам больше мешать. — И Сосо попрощался с Сашей.

Во вторник С. Анч-дзе снова зашел к директору. Директор сразу предложил ему сигареты.

— Спасибо, не курю.

— Бери, чего стесняешься… Не пойму тебя — что за человек…

С. Анч-дзе неумело взял одну сигарету. Директор понюхал пачку, тоже вынул сигарету и тоже неумело зажал в губах. Оба были некурящие. Сигареты были кем-то оставлены тут, и яркая, блестящая пачка невольно притягивала взор, манила потрогать ее.

Директор, только что воротившийся из управления, зачитал Сосо несколько мест из какого-то «Постановления» (совершенно не касавшегося С. Анч-дзе и не интересного ему). Тем временем без спроса вошли двое сотрудников. Один — в пальто из синтетики, другой в каракулевой шапке. Полы пальто и рукава страшно шуршали. Тот, что был в каракулевой шапке, едва войдя, достал зажигалку и поднес огонек к директорскому лицу. Тот отстранил от пламени лицо. Владелец зажигалки повернулся к Сосо.

— Спасибо, не нужно, — Сосо спрятал сигарету.

— А что такое, что случилось? — удивился человек.

— Обождите минутку, посидите, пожалуйста, — остановил его директор.

Сотрудники присели; один с нервирующим треском и шумом подобрал полы пальто, другой положил на стол зажигалку и прикрыл ее своей каракулевой шапкой.

— Прочли, батоно Важа?

— Да… — кивнул директор, не выпуская сигареты изо рта.

— Понравилось?

— Да…

— Значит, понравилось?

— В принципе да… Вы хорошо поработали, серьезно… Идея, мысль, художественное решение и расчет нравились мне с самого начала… — говорил директор.

Директор говорил.

Сказал, что финал вызывает у него возражение, но сейчас нет времени поспорить, и надо бы еще кое-что доработать, разумеется, хотя лично он не требует принципиальной переделки, а каково будет мнение других, ему очень интересно, конечно… Стоило бы обратить внимание на узловые вопросы, на точки пересечения…

— А вы могли бы сказать конкретно, батоно Важа?

— Почему же нет, сейчас нет времени, а вообще, если хочешь, охотно.

— Хорошо, в другой раз, главное теперь — дать делу ход…

— Будет дан, будет, иди, не беспокойся…

— Спасибо, батоно Важа!

В приемной сияющего С. Анч-дзе остановила секретарша — с мыльницей и полотенцем в руках.

— Твои «Голубые мосты», — сказала она, — тут у меня лежат, забыла занести директору, сейчас перерыв, поем и непременно передам.

«Значит, не читал…» — сник Сосо. Взял папку, подумал, подумал и, резко повернувшись, снова зашел в кабинет.

— Что это? — спросил директор, увлеченный разговором с сотрудниками.

— «Голубые мосты», батоно Важа, принес вам, прочтете, надеюсь…

— Обязательно…

— Прочтете, это точно?

— Прочту — куда денусь… Передай Шота, чтоб завтра же провел обсуждение, хотя нет — Шота в отъезде, кажется… Хотел бы я знать, где его вечно носит?..