Глубокая выемка - Всеволод Шахов

тел. Веньку нашего знаешь? – Федор кивнул, вспомнив: "А, это тот парень лет шестнадцати, угрюмый, но вроде не враждебный, тридцатипятник – то ли карманник, то ли квартиры чистил. Теперь по хозяйству в лагере помогает".

– Вот к нему подойди, он знает, где и как, – доктор смущенно добавил, – У одного заключённого сердечный приступ, у другого…, – замялся, – травмы.

– Да, всё сделаем честь по чести, Алексей Иванович, – Фёдор ответил твёрдо.

Венька ждал около полуразрушенного сарая. Телега, запряжённая гнедым мерином, стояла рядом. Как только Фёдор подошёл, Венька кивнул и отвёл в сторону подгнившую дверь, едва державшуюся на одной петле. Фёдор нерешительно ступил внутрь и остановился – глаза не сразу привыкли к темноте. Дощатого пола не было – утоптанная глина. В углу справа, под небольшим оконцем, лежал покойник – маленький, в арестантской робе. "Откуда такая роба? такой здесь не видел… наверное, не с нашего участка". Тюбетейка прикрывала лицо. "Узбек что-ль? совсем тощий – кожа да кости…" Фёдор посмотрел по сторонам.

– Венька, где второй?

– В телеге лежит. Ещё вчера приготовили. Давай этого тащи.

Фёдор, сглотнув, подошёл к покойнику. Нерешительно сдвинул тюбетейку – жёлтая кожа на осунувшемся лице старика. "Надо чем-то накрыть…" – вполголоса, потом громче: "Венька, дай какую-нибудь мешковину". Стараясь не глядеть в испещренное морщинами лицо, кое-как обернул тело, и подвёл свои руки под спину покойника. "Да он просто невесомый". Фёдор, аккуратно переставляя ноги, дошёл до телеги. Венька накрыл покойников куском рогожи, забрал из сарая две лопаты и положил с краю телеги.

Венька повёл мерина под узцы, Фёдор плёлся сзади. У ворот, на выходе из лагеря, стояли двое вохровцев: часовой с винтовкой и другой, тоже в форме, но без оружия, который и сказал: "Я – на сопровождение". Зашагал позади Фёдора.

Мерин совсем не опасался того, что Венька подвёл его к самому откосу канала.

– Давай одного здесь, другого здесь, – ногой очертил контуры могил, – хотя зачем? В одну положим.

– Может подальше от склона? Весной всё нахрен размоет! – вохровец оценивал расстояние.

– Ну, если будешь сам копать, то, пожалуйста, – Венька, тем не менее, немного отступил от склона, вычертил новый контур и воткнул лопату в рыхлую землю кавальера, – я слышал, поверх ещё будут грунт насыпать, когда откосы начнут зачищать.

– Вообще-то, приказ из Дмитрова вышел. Следующих будете хоронить на специальном кладбище в лесу, – конвоир не унимался, – два километра отсюда.

На этот раз Венька промолчал. Удовлетворённый последним словом, вохровец заприметил невдалеке отличное место для отдыха – поваленное дерево.

– Да, такую землю копать одно удовольствие, – Фёдор почувствовал, что действительно силы вернулись, и через полчаса общая яма глубиной метра полтора была готова.

– Этого давай вдвоём, тяжёлый, – Фёдор обхватил руками туловище покойника, – чего его так запеленали?

Голова и верхняя часть трупа были основательно обёрнуты мешковиной и перетянуты верёвкой. Венька схватился в районе лодыжек. Подняли.

– Я когда один занимался – просто перекатывал из телеги в яму и всё… без этих деликатностей… а здесь прям честь по чести, – Венька пыхтел и говорил, – этого вчера из особого отдела ещё живого на телеге привезли, но уже не ходячий… вид страшный, крови много, кишки виднелись… потом помер. Алексей Иванович велел прикрыть.

Перенесли на край ямы и старика. Фёдор снял лапти, размотал портянки и босиком спустился в яму, неспешно стащил и положил рядом оба трупа. Старику прикрыл лицо тюбетейкой.

– Вот так, неизвестно кто, неизвестно откуда, – Фёдор поднял лицо к небу, на пару секунд смежил глаза. Тёплый июльский ветерок слегка обдувал голову.

– И часто этим делом занимаешься? – сбив с лопаты налипшие куски глины, Фёдор спросил тихим голосом.

– Я ж привык… – Венька уклонился от ответа, – вон, считай от той вешки. Рядком. Весь год – сплошь басмачи.

– М-да, метров сто…

– Телегу оставляете у ворот и идёте в столовую, вот записка, покажете Ашоту, – вохровец передал бумажку с размашистой закорючкой–подписью, и добавил, – распоряжение начальника лагпункта.

Ароматный дымок из белой тарелки… тарелки с ободком… коричневый медвежонок сидит на дереве… улыбка, да, у него улыбка… насмешка художника… ну и ладно… главное… Фёдор быстро работал ложкой, хлебая щи. Напоследок, небольшой кусок мяса разделил на волокна и по чуть-чуть клал в рот, тщательно высасывал и пережёвывал. Сок из вываренных волокон перетекал в… да не важно куда… внутрь перетекал… Мяса Фёдор не видел месяца два.

Было и второе блюдо. Тоже удивительное – приличный кусок курицы и картофельное пюре. Фёдор ел медленно, смакуя каждый кусок: "Как в раю. Когда ещё доведётся?"

– И так всегда кормят? – Фёдор заговорил, маленькими глотками отхлёбывал компот.

– Нет, только когда привозят… из особого отдела, – Венька сконфуженно уставился в стакан с компотом, – знаешь чего… мне помощник к зиме нужен… Алексею Ивановичу я уже говорил. Ты как?

Фёдор прикрыл глаза и выразил на лице улыбку: "Так не бывает. Полгода осталось сидеть, а здесь, похоже, можно выжить".

3

Егорыч приподнял перевёрнутую вверх дном тарелку. Огромный таракан заметался в поисках нового тёмного места. Глубокая кастрюля стала таким убежищем, но Егорычу кастрюля оказалась нужнее, и он бесцеремонно взял ее в руки. Таракан, обезумев, побежал по стенке кастрюли, набирая скорость и наматывая круги по окружности. Сделав кругов пять, не удержался, свалился на дно, то ли от потери ориентации, то ли от бессилия. Егорыч плавно придавил таракана пальцем и стряхнул мёртвое членистоногое в ведро с мусором.

– Ну вот, опять мыть, – Егорыч плеснул воды на ладонь, затем в кастрюлю. Протёр стенки кастрюли пальцами и вылил грязную воду. Вытерев руку о штанину, поставил кастрюлю на электрическую плитку, налил воды и положил туда разрезанные на четыре части несколько картофелин.

– Удивляюсь на тебя, Егорыч. Зачем такой ритуал проводил? Мол, вымыл. Вода ведь всё равно кипит, пока картоха варится, там и дезинфекция пройдёт, – Ковалёв завершил наблюдение всей сцены, хрустнул огурцом, с наслаждением, пережевал.

– Ну, наверное, чтобы соблюсти манеры, – Егорыч хмыкнул, – не знаю, так положено. Правильно, Виктор?

– Да я привык к тараканам. У нас в городе это обычное явление. Я себя приучил, говорю: "Ведь, если вне помещения, на воле, каких жуков-пауков встречаю, то не шарахаюсь, а иногда даже и рассматриваю. И тогда, с тараканами, что изменилось? Только что с человеком рядом живут". Вот такой самообман. – Виктор почувствовал, что захмелел, уставился на стакан. – Вообще, у нас говорят: тараканы есть – значит есть, что есть.

– Ха-ха, слышал, Егорыч? – Ковалёв наливал водку. – Ты у нас хозяйственный, всегда у тебя закусь. Да, ещё ты у нас шутник, вон, что с вилкой сделал. Ковалёв повертел в руках