Глубокая выемка - Всеволод Шахов

Всеволод Шахов

Глубокая выемка

Часть первая.

«Техника решает всё»

1

Свежие опилки образовали два холмика по разные стороны от берёзового полена, лежащего на козлах. Один холмик, освещаемый солнцем, находился ближе к Ковалёву и смотрелся ярким песчаным конусом, второй – в тени, ближе к Ивану, был не такой приветливый и смахивал на серую кучку пыли. Двуручная пила попеременно заходила на сторону то одного, то другого, высыпая из-под зубьев очередную порцию опилок. Ковалёву хотелось, чтобы его солнечная горка была выше и он, с усердием, подтягивал на себя рукоятку, стараясь углубляться. Иван, в свою очередь, будто принял условия игры, отдавал ровно, удерживая минимальный натяг металлического полотна. Ковалёв посмотрел на Ивана, хотел похвалить за хорошо разведённую пилу, но приглушенный крик от дальнего конца барака заставил остановить работу.

– Ну, что там ещё? – Ковалёв в этот раз медленно потянул пилу в свою сторону, – а-а, похоже, те двое, что топор просили.

– Да, те узбеки, – Иван отпустил рукоятку со своей стороны.

Метрах в ста, у недостроенного барака, на земле лежал человек, обхватив ступню. Другой размахивал руками и неразборчиво кричал, пытаясь обратить внимание.

– Подозреваю, что-то недоброе. Пойдём. – Ковалёв опустил пилу на землю.

Увидев кровь, ускорили шаг.

– Дай посмотрю, убери руку… да убери же! – не обращая внимания на скулящие звуки скорчившегося от боли парня, Ковалёв надавил на запястье его руки и оторвал от раны. Мать честная! Между мизинцем и безымянным пальцем проходила глубокая рубленая рана. – Ты же мизинец почти отрубил, – отпустил руку узбека. Тот, вскрикнув, снова схватился за ступню,

– Ванька, беги за верёвкой, – Ковалёв безалаберно наступил на подол цветастого полосатого халата молодого узбека, рванул, оторвал лоскут, сложил в несколько слоёв и обернул ступню, – Держи крепче. Теперь в изодранном халате ходить будешь, если не помрёшь. Нахрена ты себя посёк? Узбек молчал.

Ковалёв мысленно прокручивал ситуацию. Нашим топором рубанул. Ему сразу не понравилось, что эти двое притащили сюда лопаты и попросили топор. Просил тот, который сейчас справлялся с болью. Второй, намного старше, очень на монгола похож. Если они и родственники, то не близкие. Кто же их научил или сами быстро смекают? как духу хватает… так топором тяпнуть.

Иван, замешкавшись, начал туго обматывать веревкой ногу, чуть выше щиколотки.

– Ты чего делаешь? не фонтан же бьет, хочешь ему гангрену устроить? Слегка тряпку к ступне примотай и всё, – Ковалёв перекинул свободный конец на ступню. Иван пытался оборачивать, но подвывания и проступающая кровь действовали на него парализующе.

– Ну, чего так слабенько намотал… сползёт же… дай сюда, – Ковалёв уверенно сделал семь оборотов и завязал узел. Оставшийся моток веревки не стал отрезать – ещё понадобится, и всучил в руки второму узбеку, – Держи, неси, – и уже спокойнее, – Ванька, придется тащить его до фельдшера, ты помоложе, давай. Иван завел руку страдальца себе на шею, со стороны рассечённой ноги. Второй узбек подстраховал с другой стороны.

Ковалёв шёл сзади этой троицы. Не зря они выбрали это место. Избушка фельдшера рядом… топор есть… ребята мы еще крепкие, дотащить поможем. Второго на всякий случай, то ли как свидетеля, то ли помочь, если что… Недавний этап с Туркестана… соображают, хоть и басмачи… Зачем их сюда навезли под зиму? половина без обувки… с лаптями здесь и то беда. Еще на земляные работы поставили, нормы не выполняют, пайка усеченная… дохнут, как мухи.

Перед ступеньками наспех собранной избы – часть из брёвен, часть из неряшливо сколоченных щитов – остановились. Ковалёв шагнул на крыльцо, дёрнул на себя дверь, вошёл.

– Эй, Никитишна, ты на месте? – через мгновение Ковалёв узрел её в дальнем углу комнаты.

– О, Александр Павлович, я всегда на месте, – Никитишна поднялась из-за письменного стола и подошла, – что случилось?

Их знакомство состоялось месяца три назад, когда Ковалёв, как сотрудник культурно-воспитательного отдела, проводил очередную плановую агитационную работу. Ещё тогда, он удивился, как она управляется без левой руки. И сейчас поймал себя на мысли, что уставился на закатанный по самое плечо рукав белого халата.

Никитишна спокойно перевела взгляд на появившихся в дверях троих человек и сказала: "Понятно, вон туда давайте…" Широкий деревянный стол в центре комнаты – на нём проводились операции, на нём же можно было и улечься заночевать, при необходимости. Единственная тусклая лампочка без абажура нелепо свисала над ним на тонком проводе.

Ковалёв развязал верёвку и открыл рану. Никитишна прокомментировала: "Рана свежая… струпы не образовались… срезать ткани не надо… делов-то…" Повернувшись в сторону соседней комнаты, откуда доносился звон металлических предметов, крикнула: "Анька, готовь инструменты, шить будем". Девушка, лет двадцати, выскочила из-за двери, подбежала к высокому железному ящику, стоявшему на полу, достала всё необходимое, зажгла спиртовку и прокалила скальпель, пинцет и иглу.

Никитишна подняла из-под стола литровую бутыль со спиртом и отмерила грамм пятьдесят в мензурку. Тонкой струйкой влила содержимое в стакан, на четверть наполненный водой. Не долго думая, достала из металлической коробки кусочек бинта, смочила и единственной рукой провела им по кровавым краям. Посмотрела на дрожащие ресницы полуприкрытых глаз узбека и заставила его сделать несколько глотков из стакана.

– Александр Павлович, придави ему ноги, а ты, – обратилась к Ивану, – держи здесь…

Двумя пальцами стянула мягкие места между пальцами ноги, которые должен держать Иван.

– Ну-ну, парень, ты-то чего бледнеешь? – Никитишна пару раз встряхнула Ивана за плечо, сунула ему в руки стакан с разведённым спиртом и приказала пить. Тот допил, поморщился и покорно свёл рассечённые части ступни, стараясь не смотреть на рану.

– Товарищ врач, а мне почему спирт не предлагаете? – Ковалёв широко, заискивающе улыбаясь, посмотрел на Никитишну.

– У тебя не такая важная обязанность, – Никитишна отодвинула бутыль со спиртом подальше от Ковалёва. Её расширяющиеся зрачки, наливаясь, как спелая чёрная олива, заполняли коричневую радужку. – И, вообще, культурно-воспитательный работник, вы и без меня выпивку легко находите, – не поворачивая головы, крикнула, – Анька, нить заправила? Давай! – взяла иглу, – даже зажимов здесь нет, не то что морфия, всё наживую делаю: зубы дёргаю, ноги-руки отпиливаю… кому-то вот везёт – куски соединяю… – Никитишна бормотала и орудовала, то иглой, то пинцетом, не обращая внимания на стоны узбека. Иван отрешённо следовал её указаниям, переставляя пальцы вдоль раны, стараясь лишний раз не смотреть на ступню.

– Ну, вроде всё, зашили… ну, что ж, все свободны… этот пусть полежит пару часов. Анька, повязку наложи, – Никитишна повернулась к Ковалёву и уже вполголоса