Глубокая выемка - Всеволод Шахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вадим, вставай! – С трудом разлепил глаза. Перевернулся, опёрся на колено, поднялся. Расстегнул верхнюю пуговицу ватной куртки и поправил будёновку. Игнат наполнил кузов тачки с избытком. Кусок глины, величиной с футбольный мяч, едва не выкатился. Вадим смахнул его на землю.
– Куда ж ты столько навалил… Воды попить не осталось?
– Нет, час назад опорожнили. Наверху бочка стоит.
Вадим услышал скрипучий звук, почувствовал шевеление сбоку и повернулся к стене забоя. Деревянная рейка с грубыми засечками спускалась сверху. Вадим медленно поднял голову. Скрип издавали калоши, натянутые на лапти. Десятник в стёганных ватных штанах и потёртом длинном пальто, оценивающе изрёк: "Еще пять ходок до нормы".
Колесо гружёной тачки наполовину вошло в землю. Вадим взялся за рукоятки мозолистыми ладонями, попытался вывести тачку на деревянные настилы. "Не к добру… совсем ослаб".
– Где крючник? – Игнат посмотрел по сторонам, крикнул, – Фёдор, подсоби!
Игнат, ухватившись двумя руками за деревянные борта тачки, тянул на себя, помогая Вадиму раскачивать вперёд-назад. "Тяжелая, зараза…" Колесо, со скрежетом, провернулось и вышло из колеи. Игнат махнул рукой подошедшему Фёдору. Тот накинул на кузов металлический прут арматуры, один конец – согнутое кольцо, вроде рукоятки, второй – крючок для зацепа за борт, и потянул, заводя тачку на деревянные мостки. Вадим толкал, удерживая баланс рукоятками. Наконец удалось выйти на широкий трап.
"Дело к вечеру. Опять колонна по пять. Холодный барак. Вонь от испражнений. Только и думаешь, как успеть жратву в утробу загнать, пока урки не подрезали. И ради чего? Да, стройка грандиозная, проект "МоскваВолгострой" на картинках красивый, но за пять лет сто двадцать восемь километров почти вручную…"
Вадим опустил голову. Верёвка на ботинке сползла. "Еще наступить не хватало…" Останавливаться здесь нельзя – узкий деревянный трап висел на опорах на двухметровой высоте над землей.
– Эй, толкай сильнее, чего я за тебя тащу, – Фёдор недовольно прикрикнул.
– Да-да, – Вадим еле проговорил, собрав оставшиеся силы. "Ну, давай, десяток шагов до верхней террасы". В ушах зашумело, пелена выступила перед глазами.
– Только не отключись, – Фёдор почуял неладное.
Вадим остановился и подсел, рукоятки тачки вслед за руками ушли вниз, кузов перекосился и начал заваливаться. Комки глины покатились. Пытаясь удержать баланс, Вадим ринулся вперёд, наступил на волочившуюся верёвку и повалился. Из последних сил, чудом схватился одной рукой за край трапа. Этого было достаточно, чтобы не воткнуться головой в мёрзлую землю с двух метров. Отцепился. Пролетел. Вес пришёлся на левую ногу. Покатился вниз. Глина. Глина…
– Живой? Как же так угораздило? – Вадим различил лицо Фёдора.
"Похоже, ногу сломал, пару месяцев дадут отлежаться. А там и весна. Может этой зимой и не сдохну…"
8
Виктор пробуждался медленно – сначала где-то вдалеке послышались голоса и шум посуды, потом недовольное бормотание за перегородкой, затем скрип потолка, служившим полом жильцам верхнего этажа. Венцом всем этим звукам стал хруст суставов вечно недовольного соседа, приступившего к утренней гимнастике. Виктор уже неделю жил в одном из двухэтажных домов для иностранных инженеров. Правда иностранцев числилось всего трое и жили они в другой части дома. Да и бывали в посёлке редко – работали в Москве или Дмитрове. Но всё же дома были построены для иностранцев и жильцы, – советские инженеры, – чувствовали себя на голову выше остальных строителей канала, хотя и размещались по двое, в комнатах, с трудом, вмещающих две кровати и стол.
– Ильфат, сколько часов? – Виктор открыл глаза.
– Часы у меня одни, а время уже шесть, – сосед, сорокалетний низенький черноволосый татарин, делал приседания.
Виктор кивнул себе, мол, так тебе и надо – изъясняться следует правильно. Усмехнулся, вспомнил, как позавчера Ильфат, раздражённый чем-то, высказал Виктору: "Ты, смотри, клопов сюда не натаскай. Меня с трудом уговорили тебя подселить… уверили, что ты, городской, клялись – чище не найдёшь! Хотя с иностранцем лучше – по зековским баракам не шляется, да и язык иностранный можно пытаться учить". Виктор только и смог пролепетать: "Я тоже по зековским баракам не шляюсь".
Ильфат работал старшим нормировщиком второго участка, что уже давало повод для превосходства, но он, в первый же день знакомства, заявил: "Называй меня по имени, без отчества", – и воткнул свою небольшую ладонь-лодочку в шершавую лапу Виктора.
– Виктор, я сегодня раньше пойду, аврал намечается, зеков сегодня на четырнадцать часов погонят – похоже, последние сухие деньки. А я сметы не все сделал… Воду вскипятил, так что давай… я пошёл, – Ильфат выскочил из комнаты.
Виктор быстро влез в изрядно разбитые ботинки. В очередной раз, напомнил себе, что до весны они вряд протянут и что, по возможности, надо подыскать им замену. Открыл дверцу тумбочки, пошарил рукой. Уф, что за дурак! Вчера закинул кусок хозяйственного мыла вместе с сухарями. Сквозь пелену только пробудившегося ото сна сознания, вспомнилось недовольное лицо сухой старухи-продавщицы в магазине, долго резавшей ниточкой кусочек мыла. Сухари и мыло. И не поймёшь, где что… для всего – ворсистая жёлтая бумага.
Размачивая золотистый ломтик сухаря в остывающем кипятке и проглатывая размякшие кусочки, Виктор строил планы на день: дочертить ветку на отвал, зайти в управление – забрать планы на ноябрь, заскочить на опытный участок, посетить столовую… да, кстати, талоны. Виктор вскочил, сделал два огромных шага к кровати, вытащил из-под неё серый чемодан, откинул замки, вытянул оттуда длинную розовую ленту пятикопеечных талонов, оторвал часть. Тоже самое проделал и с голубой лентой двадцатикопеечных. Так… это на два яйца, котлету, пюре и чай – попробуем с утра успеть. А на обед… Решил оторвать от голубой ленты ещё. Задумался, хватит ли на месяц. Ладно, пора идти. Закинул в рот оставшийся кусочек сухаря, запил водой и выскочил на улицу.
Виктор прокручивал в голове события, произошедшие в Дмитрове три недели назад, и никак не мог определиться, правильно ли он поступил.
– Виктор Петрович, расчёты придётся пересмотреть: увеличить ширину террасы под железнодорожные пути, накинуть пару-тройку метров, – начальник группы механизации вернул черновики расчётов.
– Александр Андреевич, почему? Ведь по разным формулам, в том числе, зарубежных авторов, получается именно эта величина.
– Мы не знаем состояние грунта на глубине, нарвёмся на плывун, мало не покажется. Да, и в свете последних событий, я бы не стал на зарубежных авторов ссылаться.
– Геологи дали пробы – везде плотный суглинок. Под этот грунт и расчёты. Если так много оставлять,
