Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наборы специальных наук по отделениям выражали «идеи их организации». Богословское (церковно-теоретическое) отделение должно было включать: 1) науки, изучающие источники христианского учения: а) о Священном Писании, с еврейским языком; б) о Священном Предании и учение отцов Церкви; 2) науки, изучающие самое учение христианское: а) богословие догматическое; б) богословие нравственное; в) богословие обличительное.
Церковно-историческое отделение включало: 1) библейскую историю; 2) общую церковную историю; 3) историю Русской Церкви; 4) историю неправославных Церквей и обществ в России; 5) гражданскую историю как науку вспомогательную.
К отделению церковно-практическому архиепископ Макарий относил науки исключительно «пастырские», охватывающие три стороны пастырской деятельности – учительство, богослужение, управление: 1) пастырское богословие; 2) науки о церковном проповедничестве: а) гомилетику, б) историю духовной словесности, в) общую словесность как науку вспомогательную; 3) науки о церковном богослужении: а) церковную археологию, б) православную литургику, в) литургику неправославных Церквей и обществ; 4) науки о церковном управлении[470].
В педагогических академиях (КазДА или МДА) богословское отделение включало те же предметы, что и в богословских академиях. К отделению историко-филологическому относились: 1) философия: а) логика, б) метафизика, в) нравственная философия; 2) словесность; 3) история гражданская; 4) филология. К отделению физико-математическому: 1) чистая математика; 2) механика; 3) физика; 4) космография.
Архиепископ Макарий предлагал открыть высшие ученые степени по всем наукам, преподаваемым в академиях, и заменить выражение «доктор богословия или философии» словами «доктор тех или других наук, преподающихся в академии».
Идея архиепископа Макария об отделении подготовки преподавателей от подготовки пастырей и богословов не нова – она была высказана и в объяснительной записке к проекту 1868 г. Но Комитет объяснял причину отказа от этой идеи: содержание отдельных педагогических институтов для духовной школы слишком дорого, к тому же разделение было бы лишь территориальным (богословские академии должны были бы контролировать педагогические)[471].
Предложение о параллельном существовании богословских университетов и церковных педагогических институтов было очень привлекательно одновременным и независимым решением двух главных задач духовных академий: научной и педагогической. Богословские академии, не стесненные посторонними «педагогическими» обязанностями, могли наилучшим образом решать свои проблемы, выстраивать учебный курс и совершенствовать методы преподавания. Богословская наука получала широкие возможности для развития. Педагогические академии, освобожденные от необходимости думать о развитии богословской науки, были настроены на среднюю духовную школу, совершенствуясь по мере сил в предметах семинарского курса и составляя достойную конкуренцию университетским выпускникам. Семинарии обеспечивались бы наставниками, наученными в церковной среде и обладающими соответствующими методами, понятиями, благочестием, отношением к вере и Церкви, а молодежь духовного сословия – преподавательскими местами.
Но идеи требовали реальной поддержки, а насущная проблема духовно-учебного ведомства в 1860-е гг. состояла в необеспеченности средней школы педагогическими кадрами. Кроме того, вызывала сомнение правильность именно такого выделения направлений специализации в богословии: бурное развитие литургики и церковной археологии, уже начинавшееся в конце 1860-х гг., ставило вопрос об ограниченности их рамками пастырской предназначенности, дальнейшее развитие богословских наук неизбежно бы поставило вопрос о продолжении дифференциации.
Таким образом, большинство преосвященных видели в проекте 1868 г. светское влияние, угрожающее не только традициям, но и главным принципам духовного образования. Недостаточное внимание к специфике духовной школы и богословской науки могло лишить ее правильного пути развития. Конкретизировались эти опасения в «университетской угрозе», проявившейся в проекте в двух вариантах: разделение академий на отделения-факультеты копировало университетскую структуру; выведение из академий части общеобразовательных наук было шагом к превращению академий в богословские факультеты. Первое, по мнению преосвященных, вело к нарушению целостности богословского образования и единства преподавательской корпорации, следовательно – к ущербности богословской науки. Второе грозило духовным академиям потерей самостоятельности, специфики методов преподавания и воспитания, а в дальнейшем – и полным слиянием с университетами. В этих двух нарушениях традиции высшего духовного образования преосвященные видели общий корень: богословие как наука авторами проекта и их единомышленниками понималось неверно, а это грозило искажением истины. Таким образом, по мнению рецензентов, проект своими радикальными положениями грозил уничтожением даже того, что было построено в старых академиях в эпоху Устава 1809–1814 гг.
Архиепископ Макарий (Булгаков) видел главную ущербность проекта Комитета в неисполнении основной задачи: построения высшего специально-богословского образования. Главная идея контрпроекта преосвященного: полное размежевание общепедагогической и специально-богословской задач на два принципиально разных учебных заведения – педагогический институт духовного ведомства и богословский университет. Лишь это давало надежды на становление русской богословской науки и появление специалистов-богословов.
Многое из того, на что обращали внимание архиереи – опасность ранней специализации, ущербность трехлетнего общего учебного курса, неопределенность «специально-практических» занятий и неготовность к ним преподавателей и студентов, непродуманность состава отделений и формальный подход к разделению богословия на «специализации», – в дальнейшем проявилось при введении Устава 1869 г.
Таким образом, в 1867–1868 гг. были собраны мнения о желательных преобразованиях в высшем духовном образовании наиболее компетентных в этом вопросе групп церковного общества – епископата и корпораций духовных академий. На основании анализа этих мнений можно выделить две основные практические проблемы, стоящие перед авторами: усовершенствование специально-богословского высшего образования и удовлетворение педагогических запросов духовной школы. Решение этих двух проблем заставляло авторов рассматривать целый комплекс других вопросов: 1) определение главного значения духовных академий для Церкви; 2) осмысление специфики духовного образования и богословской науки и допустимых методов их развития; 3) определение структуры богословия, ее отражение в богословском образовании в целом и в учебных планах духовных академий; 4) определение значения небогословских наук в духовной школе и в богословском образовании. Ответы на эти вопросы задали основные направления реформационных изменений и их обсуждений не только в 1868–1869 гг., но и в последующую эпоху.
2.3. Устав духовных академий 1869 г. и его введение в 1869–1874 гг
Процесс составления Устава духовных академий 1869 г. привел к соединению в его окончательном варианте идей из разных проектов и мнений, авторских или коллективных, причем неоднократно корректируемых. Необходимо исследовать: представлял ли этот вариант целостную «коллективную» концепцию, которая могла быть положена в основу реформы. Задача данного раздела: проанализировать основные положения окончательного варианта, согласованность этих положений друг с другом и проблемы, возникающие при введении этого Устава.
Рассматриваются, согласно теме работы, вопросы, относящиеся к учебному процессу и организации непосредственно связанной с ним научной деятельности: замещение кафедр; институт приват-доцентов как система подготовки профессорско-преподавательских кадров; постепенное преобразование учебных курсов и программ; возникшая при введении Устава проблема внештатных предметов – миссионерских
