Несколько шагов до прыжка (СИ) - "Val. Ekkert"

Мда.

На плечо Персивалю легла рука Серафины, и он поднялся со стула — а за ним и все остальные.

Ньют быстро стиснул его пальцы, и Персиваль ответил крепким, бодрым пожатием.

Он ещё успеет сказать каждому, что они молодцы. Тогда, когда это будет нужнее.

~

— Геллерт, стой.

Круто развернувшись на каблуках, он поднял брови. Его догонял Криденс — одетый для выхода, несмотря на чудовищную рань и на то, что сегодня вообще не будет кататься. Понятно: сейчас поедет вместе с ним болеть за любимую женщину.

Подойдя, Криденс дёрнул подбородком в сторону лифтов и зашагал туда первым. Геллерту ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

— Пока мы одни, — негромко заговорил Криденс, — да или нет? Я понимаю, что завтра, но мне надо знать, к какому прокату себя готовить.

Геллерт выдохнул сквозь зубы. После того рождественского разговора — что заставило его позвонить, временное помешательство?! — они с Альбусом, можно сказать, практически не общались. Только во время тренировок и перед Турнирами, сухо и по-деловому. Геллерт полагал, что продолжать перепалки после такого — выставить себя, во-первых, последним идиотом, а во-вторых, глупо обиженным. И тем самым свести на нет всё, даже то, чего ещё не произошло. Что там себе думал Альбус, он не знал и не очень-то хотел знать. И метания ему, конечно же, надоели.

Но…

Но ещё нет. Не время. Не сейчас.

Да и стоило признаться самому себе — он не был готов. Вот так, от ровного и делового общения резко переходить к выяснению совсем иных отношений.

Выровнять стоило то, что было сейчас. Потом можно будет поднимать.

— Нет, — сухо ответил Геллерт, шагая в открывшиеся двери лифта. — Не в этот раз. Всё ещё не в этот раз, Криденс.

Тот злобно уставился на него в зеркало, с силой ударив кулаком по кнопке первого этажа:

— А когда, Геллерт? Когда, в конце концов?

— Это мне решать, — процедил он, прислоняясь спиной к стенке. — И только мне.

— Скажи ещё, что это только твоё дело, — Криденс вздохнул, неожиданно ссутулившись и растеряв весь свой запал. — Уже не твоё и даже не ваше. Но… а, ладно, ты прав: решать это действительно тебе, и я ничего не буду делать без твоего сигнала. Но я был уверен, что ты дашь мне отмашку если не на региональных, то сейчас точно. После вашего разговора-то на Рождество.

Геллерт медленно перевёл на него взгляд.

— Откуда…

— Оттуда, — мрачно передразнил его Криденс, выходя из лифта. — Вы в последнее время не ругаетесь, вот я и подумал, что поссорились… ну и пошёл к нему, разнообразия ради. И чтобы узнать, что он вообще думает. Вот он мне и рассказал.

Геллерт упал в кресло в холле отеля, машинально взглянул на часы — до встречи с Альбусом и Честити и выезда на каток оставалось пять минут. Казалось, что за это время они с Криденсом не успеют обсудить практически ничего. Дьявол, вот зачем было начинать такой разговор именно в это время?

— И что он ещё тебе рассказал? — ровным тоном поинтересовался Геллерт. Криденс уселся в соседнее кресло и криво ухмыльнулся:

— Я вам что, брачный агент или телеграф? Ничего особенного. Что был очень удивлён. Что вы не поссорились, но если бы это случилось, ему было бы спокойнее — это его слова. И что если ты сейчас так вежлив, то он… как же… опасается того, что может взорваться впредь. Опять цитирую. И если честно, Геллерт, я тут с ним согласен. Мне ваших перепалок не хватает, я к ним привык — сначала радовался, что вы не цапаетесь, а потом… тревожно стало. Потому что мне кажется, что если вы вдруг начали общаться так, как сейчас общаетесь, то это не приведёт ни к чему хорошему. Знаешь, когда вы ругаетесь, получается, что всё в порядке, а если нет… то значит, грядёт. А мы и так психуем, и стресс у нас постоянный.

Геллерт нервно рассмеялся, потирая пальцами лоб. В самом деле… С чего он взял, что ровная вежливость к чему-то приведёт? В конце концов… Скорее наоборот, действительно — он язвил только с теми, кто не был ему безразличен. И если перестал делать это в отношении Альбуса…

Твою мать.

Он медленно выдохнул и так же медленно улыбнулся, глядя на табло лифта, отсчитывающее этажи с двенадцатого до первого. Он был абсолютно уверен в том, кто в нём едет.

— Спасибо, Криденс, — Геллерт поднялся и протянул ему руку. Криденс, растерянно моргнув, слабо её пожал. — Большое тебе спасибо. Но всё равно — не на этом Чемпионате.

— Я уже понял, — проворчал тот. — Раскачайся хотя бы к Мировому, ладно? Потому что иначе взорвусь уже я.

— Не стоит, — Геллерт хмыкнул. — К Мировому — точно. И это будет даже логично.

— Уж пожалуй, — мрачно буркнул Криденс, засовывая руки в карманы. — А…

Но продолжить он не успел — двери лифта с коротким звонком открылись, и оттуда вышли Альбус и Честити — логично напряжённые.

Геллерт, широко ухмыльнувшись, пошёл им навстречу:

— Какая пунктуальность. Даже не верится.

Честити вздёрнула брови и глянула куда-то за его спину, на Криденса. Геллерт улыбнулся ей — коротко и ободряюще — подошёл на расстояние шага и замер в ожидании ответа.

— Неужели кто-то из нас так часто опаздывает? — с лёгкой осторожностью поинтересовался Альбус. Геллерт ухмыльнулся ещё шире, чем в первый раз:

— Не то, чтобы. Но в день соревнований можно перенервничать, задержаться из-за этого… Рад, что вы оказались сильнее.

Альбус хмыкнул в ответ, и Геллерт услышал, как за спиной шумно выдохнул Криденс.

— Предлагаю поговорить по дороге, — Альбус указал рукой в сторону выхода из отеля. — Иначе наша пунктуальность может… не оправдать себя.

Геллерт неожиданно для себя самого рассмеялся — чисто и искренне, как не получалось уже довольно долгое время:

— Ты сейчас пытаешься обвинить меня в том, что я нас задерживаю?

— Поехали, — громко перебил их Криденс. Судя по его тону, он очень старался не хохотать в голос. — Успеете ещё… наговориться.

Геллерт спрятал улыбку и первым зашагал к выходу.

Два месяца.

Пожалуй, будет лучше, если в это время всё будет идти так, как они все привыкли.

А в Сеуле, где будет проходить Чемпионат мира, можно будет и… взрывать.

В самом деле, замечательное сравнение.

~

До выхода на лёд последней разминки оставалось около часа. Тина с Ричардом уже откатали своё и пока шли вторыми. Персиваль понимал, конечно, что их оттеснят, в том числе и Ньют с Куини, но всё равно было приятно, что уж там.

Минут пять назад Ньют ушёл в раздевалку — да и пропал с концами. Ладно, хорошо: осталось несколько пар предпоследней разминки, потом пойдёт заливка льда, время ещё было, но Персиваль всё равно пошёл следом. Судя по утреннему состоянию Ньюта, он в этой самой раздевалке сейчас психовал в одиночестве. Последнее — если повезло.

Ньют сидел на скамейке, теребя в руках свою костюмную рубашку и отчаянно дёргая за намертво пришитый к плечу серебристый эполет.

Услышав шаги Персиваля, он вскинул на него отчаянные глаза и пробормотал:

— Мне кажется, что он некрепко пришит. Отвалится, и мы получим штраф.

Персиваль плотно закрыл за собой дверь, отчаянно думая, что, чёрт возьми, ему делать. Время ещё было, да? Ни хрена его не было. Пока успокоит…

Мда.

Персиваль сел рядом.

— Тогда зачем ты его дёргаешь? — мягко поинтересовался он, аккуратно обнимая Ньюта за плечи. Тот судорожно мотнул головой:

— Проверить.

— Так ты только увеличиваешь вероятность того, что он отвалится, — тем же тоном продолжил Персиваль, привлекая Ньюта поближе. В раздевалке они были одни, и если никто не войдёт… а впрочем, какая разница. Ничего интимного они не делали. Если фигурист успокаивается от тактильного контакта с тренером — кому какое дело?

Ньют судорожно выдохнул, бросил рубашку на колени и уткнулся лбом Персивалю в плечо:

— Перси, мне страшно. Очень.

Персиваль выдохнул сквозь зубы. Меньше часа до разминки. И Ньюта в таком состоянии отсюда точно вытаскивать не стоило.

Он оглянулся на дверь. Если он правильно помнил, запиралась она на ключ, которого у него, естественно, не было.