Падшие ангелы: демонология средневековой Руси - Дмитрий Игоревич Антонов

перебить младенцев в Вифлееме, не отличали от его сына Ирода Антипы, который приказал казнить Иоанна Крестителя (и тем более от внука, Ирода Агриппы, который казнил апостола Иакова и заточил апостола Петра). А в этом заговоре древний «мучитель» вовсе превратился в сатану, а его колени – в отсек ада.

Мотив «адской троицы» (дьявол на звере-Аде, Иуда на коленях дьявола) постепенно вышел из композиций Страшного суда – его стали изображать на разных образах. При этом сатана и звероподобный Ад все время меняли обличия, а иногда и менялись местами. На многих изображениях Сошествия во ад с XVI в. дьявол сам переместился на колени к Аду. Тот выглядел уже как красный великан – его голова человеческим лицом смотрит на зрителя, а сверху раскрывается пастью зверя, выпуская из себя узников преисподней. Великан держит на коленях крылатого дьявола, а на его коленях, завершая инфернальную «пирамиду», расположился Иуда с мешочком[372].

Крылатый дьявол сидит на Аде и держит на коленях нагого Иуду. Ад показан в виде красного гиганта – его голова раскрывается вверху огромной пастью и освобождает праведников. Возможно, что такая фигура с лицом на груди появилась на иконах Сошествия во ад под влиянием средневекового образа блеммиев, мифологических людей. Об этих диковинных безголовых людях с лицами на груди писали античные историки Геродот и Плиний Старший. Средневековые авторы повторяли за ними, что племена акефалов (безголовых людей) живут на окраинах земли, в Африке. «Александрия», популярный в Средние века роман о подвигах Александра Македонского, рассказывал, что великий завоеватель некогда победил этих созданий – как и других фантастических тварей. Не исключено, что иконописцы, создавая необычный образ Ада, вдохновлялись миниатюрами «Александрии»[373].

Воскресение Христово – Сошествие во ад, начало XVII в.

Британский музей, Инв. № 998,0605.35; IC 68.

Дьявол – скованный узник в пасти Ада. Он держит Иуду, а тот – неизменный мешочек с сребрениками. Из процветшего Креста вырастает синий цветок. Из него выходит рука с молотком-гвоздодером и бьет сатану по рогам (или заковывает его в цепь). Наглядный образ победы Христа над смертью, адом и дьяволом.

Плоды страданий Христовых, конец XVIII – начало XIX в.

Музей-заповедник «Ростовский Кремль», Инв. № Ж-240.

Другой вариант появился в иконографии «Плоды страданий Христовых» в конце XVII в. Дьявол сидит здесь в пасти Ада. В его руках – фигурка Иуды[374]. На первый план выходит идея наказания: Ад уже не «трон» и не «отец» дьявола, а зубастая темница, куда тот заключен вместе с Искариотом.

В XVII в. мотив «адской троицы» начал повторяться и на иконах, и на миниатюрах. Когда художники хотели показать ад, они часто изображали дьявола, сидящего на звере или в его зубастой пасти, и маленького Иуду с мешочком. Главный инфернальный монстр – Ад, главный демон – сатана и главный грешник – Иуда втроем олицетворяли преисподнюю[375].

Этот прием подхватили и старообрядцы. Во многих их сборниках XVIII – начала XX в. помещен цикл изображений адских мук, который заканчивается миниатюрой на раскладывающемся в разные стороны листе. Читатель разворачивает перед собой устрашающую картину преисподней. Сатана – крупная бородатая фигура – восседает на двуглавом адском звере с Иудой на коленях. За плечами дьявола выстроилось множество демонов с высокими хохлами. Внизу широкой «розой» раскрывается адское пламя – иногда оно занимает большую часть всей композиции[376].

«Адская троица»: дьявол сидит на звере-Аде (двумя пастями тот пожирает грешников), Иуда Искариот расположился «в лоне» дьявола с мешочком в руках. Позади – шеренги разноцветных бесов.

Миниатюра из Цветника начала XX в.

НИОР БАН. Бурц. 11 (1.1.40), л. 50.

Наконец, в старообрядческих рукописях родился новый образ – «отца грехов». Крупный демон сидит на престоле, развернутый анфас к зрителям и окруженный фигурами мелких бесов. Они подписаны именами грехов: «многословие», «дерзновение», «смех» и т. д. А на коленях демона-«отца» расположилась фигура с большой гривой – главный грех, иногда подписанный «блуд»[377]. «Адская троица» с Иудой породила дочерний образ, назидательный и убедительный.

Наглядный мотив обыгрывали множество раз. И место Иуды занимал не только Лев Толстой. В карикатуре и политическом плакате XX–XXI вв. образ «предателя с мешочком» применяли к самым разным людям, которых кто-то объявлял «врагом» – от Бориса Пастернака до Михаила Горбачева.

Демон Иуда

В новгородском соборе Святой Софии историки нашли любопытную надпись-граффити XII в. Вероятно, это заговор. Первая часть упоминает мрачных персонажей «Голод» и «Железнец» с каменной грудью, медной головой и липовой челюстью, а во второй говорится: «…бес сатана, вор-мытарь, беззаконный Иуда»[378].

Средневековые книжники создали много легенд о демоническом Искариоте. Даже его родословная оказалась мрачной: как и грядущий Антихрист, он происходит из еврейского «колена Данова». Но апостола-предателя демонизировали не только в литературе и изображениях – в народной культуре он тоже превратился в бесовского персонажа. Одна сибирская гадательная книга рассказывала зловещую историю: «Окаянный Иуда поиде на море, вверг удицу и улови себе змею скорпию»[379].

В славянском фольклоре есть много историй об особых знаках, которые с рождения выделяли Иуду, знаменуя его будущую судьбу. Он родился с «дурными» особенностями: рыжим, косым или картавым. После предательства Искариот удавился на осине, и поэтому ее листья до сих пор дрожат. Он хотел удавиться на березе, и та побелела от страха. Еще он хотел удавился на ольхе, и оттого ее древесина покраснела… Чтобы не уподобиться Иуде, во многих областях люди старались не усаживаться за стол, если их собралось 13, или не подавали друг другу за столом соль (ведь предатель обмакнул в нее руку на Тайной вечере). На масленицу ряженые носили чучело или надевали маску Иуды. Некоторые верили, что душа Искариота скитается по земле, вызывая болезни[380].

Зловещая фигура Иуды часто мелькает в славянских магических текстах. Иуда превращается здесь то в оборотня, то в водяного, то в воздушного демона или в «беззаконного чорта». Евангельский грешник становится нечистым духом.

Любопытно, что визуальный мотив «Искариот в лоне сатаны» из иконографии перешел в фольклор. В некоторых регионах рассказывают, что Иуда сидит на коленях у дьявола – либо в одиночестве, либо с другими самоубийцами, либо со всеми грешниками, которых не простил Бог. Корреспонденты, собиравшие материалы во Владимирской губернии для «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева, в 1898–1899 гг. записали: «За каждый грех есть особая мука, например пьяниц и кабатчиков ожидают горение в растопленном стекле и сидение у черта на