Триггер убийства - Юлия Фёдоровна Ивлиева

по степени притягательности для человеческого любопытства. Странно, что ее еще не используют рекламщики и маркетологи.

– Хотя каннибалы бывают довольно вменяемые. Видел я одного живьем, он очень харизматично рассуждал об учениях древних философов и оправданности поедания себе подобных, – мрачно пошутил Самбуров.

– Каннибализм с точки зрения психологии интересная штука. И крайне редкая, как именно психоз. Чаще осознанное решение. Но даже если опустить морально-этические и религиозные ограничения, это очень невыгодная вещь. Жрать себе подобного существам нашего вида не просто противно душе и тому подобное. Это нецелесообразно. Мы плохо и медленно размножаемся. Девять месяцев вынашивания, роды, нередко заканчивающиеся гибелью одной или обоих особей. До половозрелого состояния человек растет долго. Мы не хомячки и не кролики, популяцию которых тяжело ограничить. Если бы у человечества в культуре активно практиковалось поедание соплеменников, мы бы просто не выжили и не заполонили землю.

Кира насытилась, и к ней вернулось хорошее настроение. Григорию оно тоже передалось.

– Даже дикари в далеких, неокультуренных, нецивилизованных странах, которые еще, может быть, остались, не едят соплеменников, – проговорил он. – Едят чужих. Потому что на подкорке, в самом древнем мозге ящера, заложено – не жри своих, передохнешь. Не отравишься, а именно закончишься.

Кира отмахнулась.

– По-любому это не наш случай. Есть взрослого, старого и вонючего мужика – сомнительное удовольствие. И у нас укусы, а не каннибализм.

– Ну не знаю, едят же выдержанный сыр? Тоже старый и вонючий, – хмыкнул Самбуров.

Специалист по психопатологии на мгновение замерла, даже жевать перестала. Осмысливала.

– Еще вяленое мясо, – добавил Григорий, с трудом сдерживая смех, глядя на задумавшуюся Киру.

– Самбуров! Ты чудовище! Это вообще не одно и то же, – засмеялась она, наконец вынырнув из своих мыслей и сообразив, что он шутит. – А вот сыр и вяленое мясо я теперь есть не смогу.

– Это вряд ли. У тебя хороший аппетит, даже не знаю, что его может испортить.

…Ночь укрыла берег. Фонари с набережной разбрасывали световые пятна на морскую гладь. Кира закатала брюки выше колена и зашла по щиколотку в воду, потом чуть глубже.

Она не могла отделаться от мысли, что за ней кто-то наблюдает. Она подняла взгляд к парапету, отгораживающему пляж от набережной. В освещенном проеме, через который они прошли, спускаясь сюда, замер силуэт. Человек следит за ней?

– Я не в себе, – буркнула она. – Уйма людей спускаются с набережной полюбоваться ночным морем.

Она подняла сумочку с камней и поманила Григория за собой. Тень из проема развернулась и пошла прочь.

Сияли витрины. Гремела музыка. Кира все никак не могла отделаться от ощущения, что за ней следят.

Взгляд не имеет физического воздействия, не жжет, не давит и не касается того, на кого направлен. Дело не во взаимодействии тонких тел, не в ощущениях на энергетическом или ментальном уровне. Дело в мгновенной реакции мозга на множество микродействий вокруг, произошедших, если на тебя кто-то смотрит. На того, кто смотрит, обратил внимание прохожий. На стене мелькнула тень, по-другому лег свет на асфальт, собака повела носом в сторону наблюдателя. Велосипедист посигналил, объезжая. Мозг мгновенно проанализировал все действия и выдал тебе ощущение. И вот ты уже дергаешься, как кукла на нитке, в поисках чужого взгляда.

Знание причины происхождения ощущения не освобождало Киру от этого ощущения. Кто может на нее смотреть здесь и сейчас?

Он почувствовал ее издалека. Еще не видел, не понял, что это она, но кожей ощутил присутствие. Огромная мощная волна накатывала на него. Волна, способная снести все на своем пути, волна, от которой все живое уносилось прочь. И лишь он стоял, оцепенев, широко раскрыв глаза в ожидании, в предвкушении, в осознании. На него накатило, впитало, приняло в себя и навсегда соединило невидимой нитью с ней. Он стоял, сосредоточенный. Еще не было видно, а он знал, что сейчас расступится толпа и появится она. Как будто над ней висел флажок. Так в компьютерных играх обозначают главного героя, вдруг ставшего маленьким относительно игрового поля. Он пока не знал, что делать с этим ощущением, и не привык к нему, но, словно пеленгатор, он чувствовал ее нахождение где-то во вселенной. И все его чувства, мысли и действия вдруг замирали, когда она появлялась в поле достижимости. Внезапно. Неожиданно.

Вот именно сейчас, на этом этапе жизни его настигло ощущение связи. Ощущение пары. Вдруг обнаружилась достойная женщина. Не так. Достойное существо. Существо, равное ему.

Миром правят единицы. Остальные лишь масса, серая пыль. Горстка насекомых, взвешенная весами мироздания. На одной стороне они, на другой – твое желание. Очевидно, чем следует пренебречь. Он встретил похожую на себя, интеллектом, силой, правом умного и сильного. Он встретил совершенно другую.

Он прожил большую часть жизни и давно убедился, что вот к тому боку, к тому ребру, к которому должен подойти другой человек, пары не создано. Ребро такое асимметричное, сложное и многогранно выпуклое, что к нему просто невозможно подойти. И вдруг нашлось. Испытывая удивление, оторопь, прислушиваясь к сонмищу чувств и мыслей, всколыхнувшихся в голове и теле, он словно металлическая крошка следовал за магнитом. Еще не покинули собственные силы, чтобы сопротивляться, но уже не было возможности выбраться из поля притяжения.

Сейчас он сосредоточится, подумает, привыкнет к новым для него ощущениям и мыслям. Нужен ответ. Единственно верное решение.

Где-то рядом теперь плыл силуэт, пока еще тень, почти призрак женщины, которая принадлежит ему. Она его. А как иначе? Его женщина. Женщина, достойная пьедестала.

Глава 14

Вдова Андрея Родионова наотрез отказалась являться в УВД, как она выразилась, «сто первый раз», в голосе женщины звенели истеричные нотки, и Самбуров не стал давить. К тому же среди блюстителей закона она наверняка будет более сдержанна, станет контролировать каждое слово, вряд ли сболтнет лишнего. А вот в естественных условиях, ничего не опасаясь…

Естественными условиями для Ольги Родионовой оказался ресторан «Верди» на набережной Ялты.

– Хороший выбор, – похвалила Кира, изучая навигатор. Если ему доверять, то до него минут двадцать. – Я помню этот ресторан. Интересный выбор для вдовы.

Григорий вопросительно на нее покосился, не сводя взгляда с дороги. Движение хоть и неплотное, но даже для опытного водителя было и где свернуть не туда, и проехать мимо.

Ялта застраивалась в разные времена, стихийно, хаотично, к тому же на сложном горном ландшафте. Дорога могла не просто завести в тупик или резко уйти вниз, не исключала обрыв или переход в лестницу.

Самбуров до сих пор помнил, как однажды разворачивался на узкой улочке между домов, одним глазом следя за маленькой девочкой у ворот. Она стояла смирно и ждала, когда он уедет. Но мало ли что ребенку в голову придет, за каким мячом под колеса кинется? Вот по расширенным от ужаса глазам девочки