Триггер убийства - Юлия Фёдоровна Ивлиева

он и понял, что происходит нечто странное. В зеркало заднего вида он лицезрел, как асфальтовая лента уходит вниз, в реальности дорога обрывалась. Обрыв метров пять глубиной и другая улица внизу. Никаких ограничительных столбиков, обочины или хотя бы бордюра. Если бы у девочки не полезли на лоб испуганные глаза, он бы туда свалился.

Чтобы спокойно ездить по Ялте, к ней нужно основательно привыкнуть. То есть здесь родиться.

– Она сказала, что там завтракает. – Григорий пожал плечами.

– Ресторан на самой набережной. Там играет музыка, люди гуляют и смеются. Отдыхающие, беззаботные и жаждущие развлечений. От массового веселья тяжело отгородиться. Если ты потерял близкого человека и тебя накрывают тоска, горе, ужас, сидеть в окружении радости и массового счастья – это еще сильнее и глубже чувствовать свое горе, свое одиночество в нем, увеличивать отчужденность, – пояснила Кира. – Она… либо не чувствует горе, либо… наказывает себя.

Самбуров хмыкнул, предвкушая интересную беседу.

Ни в том и ни в другом случае он не осуждал и ни в чем не винил вдову. Григорий вообще обладал уникальной способностью – он никогда никого не осуждал. Он ловил преступников. Людей, нарушивших закон. Он представитель правоохранительной системы. Следователь. Он старался быть хорошим следователем. А судят и выносят приговор судебные органы. Это другая часть государственной системы. Не его компетенция.

Кира еще не выяснила, профессиональная это деформация или просто особенность мышления не занимать мысли тем, что его не касается, но человек, способный не осуждать за преступления, за ошибки и проступки, не клеймить и не порицать, хотя видел жизнь с изнанки, с самой неприглядной стороны, вызывал у нее неконтролируемое восхищение. Сама Кира так не умела. Ее тип мышления непременно окрашивал людей и ситуации в плохие и хорошие, в достойные и стыдные, если она не затормозит себя усилием воли. Она, Кира Вергасова, уличала в проступке и вершила высший суд. Это ее профессиональная деформация.

– Чувство вины? Это интересно! Говорят, если люди долго живут в браке, они подменяют личное общим, начинают всерьез ощущать себя единым целым, это явление даже как-то называется. – Самбуров вырулил на набережную и медленно ехал в поисках парковки. – Если один из них умирает, то у второго возникает чувство вины, что он не разделил его участи. Болезни, например, если супруг умер из-за нее, – ведь питание, лечение, образ жизни были одни, и болезнь должна была накрыть обоих. Ну или второй плохо ухаживал. Авария, в которой тоже должны были оказаться вместе.

Кира кивала в ответ на его слова. Самбуров не подозревал, о чем она думает.

Нет, она не обладала способностью или талантом Григория – выяснить, знать и не судить. Ее знание порочных, темных и малоприятных закоулков человеческой души делало злобной, циничной и высокомерной.

– Ага! Сдается мне, что чувство вины должно одолевать исключительно женщин. Во всяком случае, к такому положению вещей общество отнесется лояльно. Обряд Сати в Индии особенно ярко это демонстрирует.

– Это ритуальное самосожжение? – уточнил Григорий. – Когда живая жена укладывается с мужем на погребальном костре?

– Он! – подтвердила девушка. – Вдова очень хочет расплатиться за свои грехи, не вытерпев которые, упокоился супруг. Особенно нестерпимо хотят смыть с себя вину девочки-подростки, которых восьмидесятилетние старики взяли третьей, а то и пятой женой. Уж очень девочки нагрешили за свою короткую жизнь, не то что их благочестивые мужья.

– Наверняка у кого-то есть материальный интерес, – хмыкнул Самбуров.

– А то! Как же без этого! – шмыгнула носом Кира. – У жрецов. Им достается имущество жены, в том числе унаследованное ею от мужа.

– Нет в мире справедливости. – Самбуров посмотрел на Киру. – То есть ты не думаешь, что Родионова знает, за какие деяния убили ее мужа, печалится по этому поводу и винит себя?

– Сейчас узнаем, – пообещала Кира.

Самбуров поставил машину на парковке, обозначенной как стоянка для спецтранспорта. Таксисты, которые оккупировали ее и бессовестно приписывали себе преференции этого самого спецтранспорта, кинулись к ним объяснять, какая кара небесная снизойдет на Григория, если он немедленно не уберет машину. Впрочем, корочка МВД традиционно снизила объем наказания.

– Действительно, хороший ресторан, чтобы пострадать, – признал Григорий, пропуская Киру вперед по ступенькам из темного камня.

Ресторан возвышался на парапете над набережной. Просторная терраса в черно-белых цветах, отгороженная металлическими поручнями и стеклянными перегородками, распахнутые панорамные окна с голубыми занавесками, столики, покрытые белыми скатертями. Гостей совсем немного, и из них только одна женщина сидела в одиночестве. Перед ней стояли стакан сока и пустая кофейная чашка.

– Ольга Родионова? – уточнил Григорий и показал удостоверение.

Женщина кивнула. Тонкая, полупрозрачная пепельная блондинка с фарфорово-белой кожей перевела на Киру большие бесцветные глаза. Того светлого-голубого оттенка, который едва отличается по цвету от белков.

– Кира Вергасова, специалист по психопатологии, – представилась девушка, подметив слегка дрожащие губы вдовы, скромные, ограниченные и медленные движения, неслышное поверхностное дыхание.

Мимика и жесты жертвы в попытке казаться аристократичной и возвышенной. А тираном, очевидно, был муж.

– Когда Андрей отправился куда-то вечером, у вас не возникло вопросов? Вы на отдыхе – куда муж уехал один? – спросил Самбуров.

– Нет. Он приехал по делам. Я сразу это знала. За три дня до этого тоже куда-то уезжал. Часа через три вернулся. Отдыхать мы собирались в Сочи. Забронировали отель, купили билеты на «Ласточку». А потом вдруг потащились на машине в Крым. У Андрея появились какие-то дела. Чтобы Андрей оплатил отель и потом туда не поехал? Бронь не возвращается. Потерять деньги – это не его методы. Как горы только не рухнули? – У женщины дернулся уголок губ. Насмешка. Не удивление и не сожаление.

– А вы не спрашивали, что изменилось в его планах? Вам он никак не объяснил, почему вы едете в Крым?

– Я привыкла не спрашивать. Зачем? Если все равно никогда не получаю прямой ответ. Еще раз услышать, что я тупая курица, которая вместо того, чтобы радоваться отдыху, морю, солнцу и хорошей гостинице, вечно всем недовольна. Он мне и так это постоянно сообщает… сообщал. – Совершенно пустым взглядом она смотрела на подполковника, переводила его на зал ресторана, скользила по Кире и возвращалась обратно.

Кира вглядывалась в лицо женщины. Гладкий лоб не портили морщины, брови не шевелились, от глаз не разбегались лучики, при этом она отпивала из бокала и улыбалась официанту. Ее безразличие не олицетворяло ни горе, ни радость. Нет чувства вины, которого ждал Самбуров. Ни тоски, ни несчастья, ни радости. Ей неинтересно.

– Если я молчала, то он больше рассказывал. Андрей был очень разговорчив, но у него не было друзей. Так что я единственная, кому он мог похвастаться, если у него что-то получалось. Надо было просто подождать, и он бы сам все рассказал.

– А в Крыму вы тоже забронировали гостиницу? На сколько дней? – уточнила Кира. – Сколько