Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

НА ЭКРАНЕ

Тихо волны на песочекНабегают там в мозгу,Золотой на них листочекПлавает на берегу.Я прислушиваюсь к плескуМеж извилин мозговых,Пены изучаю фреску, –И струится синий стих.Над обрывом сад есть старый,Также у меня в мозгу:Летние исчезли чары,Все деревья там в снегу.Лишь над стенкою у моряРоза красная цветет,Несмотря на смерть и горе,Песни вешние поет.Лепестки ее, как дождик,Падают в морскую грудь,Скалы, как трусливый ежик,Игол поднимают жуть.Волны воют, ветер свищет,Меж извилин мозговыхВсё мертво, как на кладбище, –Но струится синий стих.Лепестки меж всех извилинКрасные в моем мозгу,И зловеще плачет филинНа пустынном берегу.

КРЫЛЬЯ И ЛИЛИИ

В душе моей есть клумба белых кринов,Благоухающих как Божий рай,И Ангелов я вижу исполиновИ свой родимый черноморский край,Где я из камышей и иммортелейК лазоревому Боженьке взывал,И мать склонялась над моей постелью,И бушевал у ног понтийский вал.В моем мозгу есть место Божьим детям,Слетающим за лилии стеблем,Гуляющим по терниевым плетямВ извилинах с разросшимся плющом.Какое трепетанье белых дланей!Какой загадочный болотный блеск!Какое извиванье синих тканей!Какое завыванье, шорох, плеск!Все Ангелы с полотен БоттичеллиСобрались у меня в больном мозгу,И я взлетаю будто на качели,Как волны на скалистом берегу.Но где ж Мадонна? Подле яслей бедных,Где я, седой, юродивый, лежу,Где из засохших слов тоски наследнойСловесные орнаменты нижу.Она кладет ласкающую рукуМне испытующе на бледный лоб,И я, забыв про творческую муку,Гляжу с надеждой в недалекий гроб.

ДРИАДЫ

В платанах с белыми стволамиИ серебристою листвой,Поддерживающих ветвямиНебесный купол голубой,Я вижу строгий храм дорийскийС процессией кариатид…Какой в них ритм мусикийскийИ важный иератичный вид!Сторукие живут дриадыВ них с обольстительной душой,Зыбясь от солнечной усладыПод изумрудной пеленой.С платанами я друг издавний:Лишь заприметят на крыльце,Как реверансом встретят плавнымС улыбкой милой на лице.И я воздушным поцелуемИм отвечаю, как тенор,И так мы долго салютуемДруг друга, поднимая взор.Потом, спустившись на аллею,Я обхожу их стройный рядИ шелковую глажу шеюТрепещущих от ласк дриад.Деревья все имеют душиБессмертные среди ветвей:Очисть от паутины ушиИ нежный стан рукой обвей!Любовь ундин полна услады,Заманчив голос их живой,Но, обнимая стан дриады,Уходишь в небо головой!

ВЕЧНОЕ ПЛАМЯ

          Вдруг огненные замелькали птицы,Охватывая пламенем копицыИ устремляясь, как ракеты, вверх.          Оранжевыми всюду языкамиОгонь разлился между бурьянами,Как заревой природный фейерверк.          Вокруг мальчишки пляшут, как индейцы,Играя в немцев и красноармейцев,А пламя алое растет, растет.          И сердце стало вдруг опять тревожно,Как будто невозможное возможноИ пламя и меня сейчас сожжет.          Я птица Феникс, райская Жар­Птица,Я в пламени обязан обновитьсяИ совершенней бытие начать.          Бросайте в пламя сорные все травы,Тиранов окровавленные главы,Срывайте с тайн последнюю печать!          Костер ваш для седой Жар­Птицы будет,И в возрожденья необычном чудеУвидите вы чудо из чудес.          Душа моя – простреленное знамя,Раздуйте, детки, трепетное пламя,Чтобы оно вздымалось до небес.          Из пламени поднимется Жар­ПтицаИ снова будет над волной кружиться,Как вечности немеркнущий виссон.          На старости я вдруг помолодею,Чтоб посадить тебя, благоговея,В San Miniato на священный трон.          Что в том, что временно померкли крыльяМои от яви жуткого бессилья?Ведь броситься я должен на костер,          Чтоб ты могла, как некогда, с восторгомПрислушиваться к вечности аккордам,Не опуская с состраданьем взор.

Из «Песен оборотня» (1949 г.) 

НАКАНУНЕ

Всё Движенье, Свет и Сила,Всё бессмертный, мудрый Дух.На треножнике СивиллаВсюду, если ты не глух.

И раскрытая могила,И рои стервятных мух.Чрез прогнившие стропилаСлышен заревой петух.

Небо – пламя, небо – кадмий.Страшный Суд уже настал.В небо попадем иль в ад мы...

Души – брызжущий металл,И поем на новый лад мы,Кто души не промотал.

НОВЫЙ МИР

Еще один лихой аккорд,Еще один шальной сонет,Потом уж никого на бортНе примет гаснущий поэт.

Довольно из­под масок мордОн выявил на Божий свет.Вся жизнь – засохший натюрморт,Вся жизнь – грядущего завет.

Не нужно ничего извнеПомимо красок и цветов,Помимо раковин на дне:

В груди поэта мир готов,Осознанный в глубоком сне,Мир из нерукотворных слов.

ГДЕ?

Где ветер, что вчера гуделМеж парусами каравелл?

Где волны, что вздымались ввысьИ к скалам сумрачным неслись?

Где чайки, что меж бурных негВихрились над волной, как снег?

Майоликовый где дельфин,Кувыркавшийся меж пучин?

Гарпун ему попал в ребро.Осталось только серебро,

Осталось кружево волны,Остались тягостные сны.

ЧЕРНЫЕ КРУЖЕВА

Тумана белые вуали –Видения из гектоплазмы.Манящие исчезли дали,Исчезли солнечные спазмы.Платанов лишь видна аллеяДа край сокрывшейся дороги.Асфальт блестит, чуть­чуть синея.Кладбищенские скрылись дроги,Следы оставив, словно рамкиДля траурного объявленья.В домах окошки будто ямкиГлазные, черепов виденья.И всё ж мои друзья – платаныГлядят веселые в туман,Как на распутьи великаны,И близок вешний уж обман.Лишь я не жажду переменыИз­за завесы никакой:Я знаю, что повсюду стены,И я махнул на всё рукой.Мне эта сказочная дымкаВсего дороже в вещем сне,Она, как шапка­невидимка,Рождает призраки во мне.Не нужно ничего иного!Туман молочный и платановКусочек кружева живого,И туч недвижные тартаны.Да я, упершийся в преградуХолодного, как лед, стекла,Решающий всё вновь шарадуТрагического бытия.

НАСТРОЕНИЕ

Мне место лишь в дорийском храме:Я бесполезный человек,Статист в кровавой жизни драме,Родившийся в пещерный век.Я был художественным глазом,Влюбленным в Божью красоту,Я на болоте жил с экстазом,Творя словесную мечту.Звезда я между звезд лучистых,Пылинка Млечного Пути,Козявка между трав душистых,Которой глазом не найти.Я мир люблю, но человекаБоюся более чумы:Неизлечимый он калекаИз грязи, гордости и тьмы.Как овцы, он толпится в стадоС тупым идейным чабаном,И дел ему кровавых надо,Чтобы торжествовал Содом.Жить можно только одинокойМаяча на поле верстой,Ромашкой можно желтоокойПогибнуть под судьбы пятой.

НИЧТО