Сыграй на цитре - Джоан Хэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чушь все это. Я читаю погоду! Мне хочется закричать. Я не взываю к чему-то, как какой-нибудь монах или медиум.
Но одно слово Росинки застает меня врасплох. Ци. Сущность вселенных, нечто неуловимое, что заставляет цитру петь. Мастер Яо так сильно меня критиковал из-за того, что я не могла соединиться с ней. Конечно…
Ты все еще не убедилась? Росинка растопыривает десять пухлых пальчиков. Посмотри на свои ладони – твои настоящие ладони. Видишь? На них нет линий. Только люди управляются линиями судьбы. Но даже в своей смертной форме ты немного отличалась от них. Ты исцеляешься быстрее. Ты не подхватывала заразные болезни в приюте. У тебя было соединение с тем другим стратегом, и ты не заразилась его чахоткой…
– Соединение?
Росинка хмурится.
Соединение, обмен жидкостями, богатыми ци.
Я качаю головой. Глупо с моей стороны выслушивать все это.
– Если я бог, тогда какого черта я делала в человеческом мире восемнадцать лет? – Погодите… восемнадцать лет. – А звезда… она появилась только восемь лет назад.
Я откидываюсь на спинку стула, самодовольно ухмыляясь. Так-то. Выкуси, ребенок-демон.
Росинка оглядывает меня. Неужели ты правда ничего не помнишь?
– Нет, не помнит. – Надир медленно движется к нам. Земля под ее ногами превращается в грязь, куда бы она ни ступила, а затем снова становится камнем.
– Часть ее все еще заперта в человеческой оболочке, – говорит она Росинке. – Если мы не уничтожим эту часть, Зефир, которую мы знаем, уже не вернется.
Нам придется найти тело, если мы хотим его уничтожить.
– Или мы можем уничтожить проекцию. – Надир нагибается и зачерпывает кусок грязи. В ее руках он превращается в куклу. Она поднимает ее, и змея у ее локтей поднимает голову и открывает пасть. Наружу вырывается пламя; грязь затвердевает, белеет, становится глянцевой.
Надир созерцает готовую фигурку на своей ладони.
Пчелы вокруг Росинки жужжат. Это будет больно.
– Это единственный способ.
– Что…
Надир отбрасывает фигурку, и она разбивается вдребезги. Я разбиваюсь вдребезги. Мои кости ломаются, и я кричу до тех пор, пока от меня не остается ничего, чем можно было бы кричать, ни легких, ни горла, ни рта. Я не существую, – пока не существую. Кусочки снова собираются воедино.
Я вспоминаю.
* * *
Я вспоминаю те дни. Годы – сорок тысяч, с момента моего зарождения до минуты, когда меня низвергли с небес.
Все верно. Безликая Мать, императрица всех божеств, запечатала мои воспоминания о том, что я была богом, и изгнала меня в мир людей, потому что я сделала что-то глупое. Я наделала много глупостей, теперь я вспоминаю, но тот конкретный случай включал в себя пьяное пари с каким-то другим божеством о том, кто может вызвать самые сильные ветры… ну, выпустив газы через край неба.
Как я уже сказала, глупо. Безрассудно. Хуже того, Зефир-как-настоящий-бог еще меньше заботилась о смертных крестьянах внизу. Ей и в голову не приходило, что ее ветры вызовут мор, а мор – голод, один из многих, которые подрывали правление Синь Бао.
Когда стражи Безликой Матери пришли за мной, Надир защищала меня, заявляя, что это была случайность. Но смирение не было – и сейчас не является – моей сильной стороной. Я не хотела прославиться как Зефир – Убийца по Неосторожности. Поэтому я призналась и стала ожидать своего наказания. Никудышных богов якобы приковывали к Обелиску Душ и неоднократно ударяли молниями.
Вместо этого Безликая Мать отвела меня намного ниже, мимо грозовых облаков нижних небес.
В царство смертных.
Мы материализовались в крошечной темной комнате, в которой стоял совершенно омерзительный запах. Я задержалась, тогда как Безликая Мать пошла вперед. На спальнике лежали две девушки. Они обе были юными, но одна из них выглядела чуть моложе. Обе умирали от голода, но одна казалась менее живой, чем другая.
– Вернись, – шептала младшая, живая девушка. Это была Ку. – Вернись. Вернись. – Все это время она смотрела так, как будто могла меня видеть. Это приводило в замешательство. Предполагалось, что ци бога слишком чиста, чтобы ее могли обнаружить глаза смертных.
Затем я приметила дух между нами. Смертная душа в образе девушки, которая уже ушла в мир иной. Говоря человеческим языком, призрак. Я видела ее, и, похоже, младшая девочка тоже. Каким-то образом. Я хотела спросить Безликую Мать, как ей это удается. Может быть, я бы знала, если бы потратила время на изучение людей, как это делала Надир. Надир любила людей, однажды вдохнула жизнь в свои глиняные фигурки и использовала их, чтобы заселить мир смертных, когда она была молода и боги еще могли лепить.
Но, очевидно, я совсем не похожа на Надир, и у меня не оставалось возможности спросить.
– Узри душу, которую ты погасила, – сказала Безликая Мать, глядя вниз на тело мертвой девочки и не обращая внимания на ее задержавшийся дух. – Существуют еще тысячи таких, как она. – Да, я поняла намек. Запах этого места убивал меня. Слишком ли поздно требовать наказания ударом молнии? – Теперь ты должна занять ее место.
– Погоди… что?
Следующее, что случилось, это то, что мои силы бога оказались запечатаны, забыты вместе с моей личностью. Вместо этого я обрела личность этой девушки – Цилинь, размытое представление о давно умерших родителях, более четкое представление о голоде в моем желудке и Ку. Сестре, которая в какой-то степени осознавала, что я ей не сестра.
Теперь срок моего приговора истек вместе с моим последним человеческим вздохом. Конец.
Все кончено.
Когда я просыпаюсь, то нахожу себя на кровати. Росинка заплетает мне волосы, а Надир нависает надо мной, глядя обеспокоенно. Как моя сестра. Это не взгляд демона.
– Привет, – шепчу я, и Надир закрывает глаза, по ее щекам текут слезы. Я не знаю, как ее утешить. Я вернулась, но отсутствовала восемь лет. Мгновение для бога. Целая жизнь для меня.
Но ведь в итоге все совсем иначе. «Я» буду божеством Зефир, повелительницей космоса. А годы, проведенные в человеческом мире? Они окажутся лишь мгновением.
Я тянусь к Росинке и дергаю ее за похожую на пучок челку. Она ненавидит, когда я так делаю.
Я вижу, все возвращается на круги своя, думает Росинка.
– Да, – шепчу я. Это мой дом. Моя семья. Они никогда не умрут у меня на руках, никогда не оставят меня, как они оставили Цилинь. Не знаю, почему мне так больно это говорить. – Теперь все встало на свои места.
* * *
Понаблюдав за мной в течение дня, Надир полагает, что я готова
