Сыграй на цитре - Джоан Хэ

шагах от Лотос, когда один из них вонзает копье ей под колено. Лотос корчится и сгибается. Далее следует удар дубинкой с шипами по голове.

Лотос падает.

Она ударяется о землю, и я обрушиваюсь вместе с ней, силы покидают мои ноги. Что-то сталкивается с моим черепом; кто-то наступает мне на позвоночник. Рукоятка древка врезается мне в щеку, и я захлебываюсь собственной кровью. Я сейчас умру. Прямо здесь, на этом перевале, прежде чем я увижу, как Жэнь войдет в столицу. У меня был шанс выжить и оставить свой след, шанс, который ухватила более юная и неряшливая я, войдя в ту таверну. И теперь я его упустила.

Ради чего? Я не чувствую половины своего лица, когда ползу к Лотос.

– Пав… лин. Какая… стратегия… на этот… раз…

– Нанеси Самому Себе Увечье, чтобы… Навредить… Врагу.

Лотос издает булькающий звук.

– Лотос… знает… эту… стратегию…

Надеюсь. Это одна из немногих стратегий, которая имеет такое же название, как и значение. Порань себя, заставь врага ослабить бдительность и атакуй, когда он меньше всего этого ожидает.

За исключением того, что у меня не осталось никаких возможностей атаковать. Если бы только я могла сделать больше, чем просто дотянуться до руки Лотос из последних сил. Мои дрожащие пальцы встречаются с ее неподвижными.

Стоит ли оно того? – кричит во мне стратег. – Держать ее за руку? Быть рядом с ней, пока она умирает?

Стоит ли это твоей жизни?

Нет. Не стоит. У меня были планы. Я предала Ворона ради них. Я отказалась от Ку. Я принимала трудные решения и жертвовала любовью людей.

Но Жэнь… она бы осталась с Лотос. Мои глаза слабо закрываются. Музыка цитры снова звучит в моей голове. Я слушаю ее и бой, который все еще бушует, пока мы лежим на земле, а тела с глухим стуком присоединяются к нам.

Рядом с моей головой хрустит ботинок.

Свист лука, свист освобождения. Моя спина полыхает. Все исчезает. Никаких ощущений. Только темнота, как внутри соломенной лачуги, плотно закрытой ставнями от полуденного солнца.

Потом кто-то открывает дверь. Внутрь проникает свет. Женщина лет двадцати с небольшим широкими шагами пересекает крошечное пространство. Два воина рядом с ней хмурятся, когда она опускается на колени и низко кланяется. Она касается головой коврика перед моими ногами, затем поднимается. У нее совершенно обыкновенные, но теплые глаза, как камни, впитывающие тот самый солнечный свет, которого я старалась избегать.

Меня зовут Синь Жэнь, – говорит она. – И я пришла молить вас о помощи.

Коврик под моими ногами влажный, когда я поднимаюсь. Снег тает, капает с крыши. Весна – мое любимое время года. Она олицетворяет новые начинания.

Это, к сожалению, конец.

* * *

На пороге смерти я должна кое в чем признаться.

Я сказала правду о том, почему я стала стратегом.

Но так уж случилось, что есть еще одна правда о девушке, которая снова потеряла себя после смерти своего четвертого и последнего наставника. Независимо от того, сколькими воинами она смогла бы командовать, метеориты все равно будут. Наводнения. Болезни. Смерть. Подавленная, девушка удалилась в долину под названием Тислгейт, рай для мудрецов-отшельников. Она закрыла дверь в мир.

Жэнь открыла ее.

Ей, и никому другому, нужно было, чтобы я служила стратегом.

В эти последние мгновения я нахожусь внутри этого воспоминания. С Жэнь. Это ее третий визит. Окруженная Лотос и Облако, она подходит к моей кровати, опускается на колени, кланяется. Она заставила меня дать себе второй шанс.

Прости, Жэнь, теперь шепчу я. Где-то вдалеке, мне кажется, я слышу цитру. Ты думала, что можешь подвести меня.

Но именно я подведу тебя.

Музыка замирает.

Куплет второй

                  На севере миазмы

отступили, побежденные, но живые, перевал

     заманивал их в засаду перед прибытием.

                     На юге цикада

     вышла из тени собственной сестры

                и взяла курс на запад.

                     На западе леди

Выиграла битву, но лишилась своего стратега.

                 А высоко за облаками

           погрузилась в небытие звезда.

13. То, что начертано

Когда я открываю глаза, все вокруг розовое. Высоко-высоко поют птицы. Рядышком кто-то перебирает струны цитры. Я поднимаюсь с похожей на облако кровати, занавешенной драпированным тюлем, и танец нот останавливается. Звук шагов, мягкий по камню. За тюлем появляется тень. Тонкая рука отодвигает его.

Мы смотрим друг на друга через открывшееся пространство, цитристка и я.

Ее волосы убраны назад, их удерживает в пучке живая змея. Еще одна свисает с ее рук, как декоративный пояс, в то время как кожа третьей обвивает ее грудь. Ниже обнаженного живота спадает длинная изумрудная юбка, не доходящая до босых ног.

Но мое внимание приковано к ее глазам.

Белки черные. Радужки красные. Они похожи на два солнца во время затмения, окруженные золотыми коронами.

Демон. Монстр.

– Зефир?

Монстр знает мое имя.

– Зефир, – снова шепчет женщина-змея, но уже без вопросительной интонации. – Росинка! Она вернулась! – Она садится на кровать, берет мое лицо в ладони.

Я отскакиваю назад.

– Я не умерла?

– Умерла? – хохочет женщина-змея. – Конечно нет, глупышка.

Не умерла…

Прежде чем я успеваю переварить это, на кровать забирается маленький ребенок, одетый только в пару желтых панталон и щеголяющий блестящей головой без единого волоска, если не считать слипшейся челки. Она заползает ко мне на колени, и я вздрагиваю, когда вокруг нее материализуется облако разноцветных пчел. Но пчелы становятся наименьшей из моих забот, когда она крепко обнимает меня за талию и утыкается носом в мой живот. Внезапно в моей голове раздается голос, звучащий совсем не как у ребенка, а как у голодного зверя.

Ммм. Немного худее, но все равно приятная и мягкая.

– Добро пожаловать домой, Зефир, – говорит женщина-змея.

Наконец-то, произносит ребенок-демон, не открывая рта.

Домой.

Всю свою жизнь я была домом для знаний, но ни одно место не было домом для меня. Ни сиротский приют, ни места обитания моих многочисленных наставников, ни моя хижина в Тислгейте. Может, я и не знаю, что такое дом, но я знаю, чем он точно не является.

И это не дом.

Я отпихиваю ребенка по имени Росинка и отталкиваюсь, вскакивая с кровати. На лице женщины-змеи отображается потрясение. Она замирает, я совершаю побег.

– Зефир!

Я выскакиваю из беседки, пересекаю белые террасы. Небо надо мной расцветает