Владимиро-Суздальская Русь - Юрий Александрович Лимонов

статью 1176 г. Он пишет: «…утверждение владимирского летописца (под 1176 г.), согласно которому „новгородця бо изначала, и смолняне, и кыяне, и полочане, и вся власти, якож на думу, на веча сходятся“, являлось следствием неправомерного распространения новгородской вечевой практики на известные ему случаи городского веча».[424] Он также указывает, что в этом известии «заключалось одно из обоснований ростовских бояр в их стремлении подчинить Владимир, но это была политическая конструкция, а не обобщение реально существовавших межгородских отношений.,».[425] Общий вывод, к которому он приходит, заключается в том, что племенное вече с образованием государства исчезло, «а в наиболее крупных территориальных центрах — городах (правда, не во всех русских землях) вече как форма политической активности городского населения появилось в XII–XIII вв. вследствие растущей социально-политической самостоятельности городов».[426]

Настоящее исследование ставит перед собой целью рассмотреть непосредственно ряд вопросов коммунального устройства городов северо-востока Руси. Это прежде всего вопрос о существовании веча в данном регионе, времени его создания во Владимире, Суздале, Ростове, Переяславле и других городах. И, наконец, проблема социальной структуры веча и политическое значение его отдельных групп.

В 1176 г. владимирцы вопреки мнению «старых» городов земли, Ростова и Суздаля, а также всей «Ростовской тысячи», куда входила и часть владимирских бояр, постановили пригласить на стол «собственного» князя. Тем самым они совершили настоящий «государственный» общеземский переворот. Это событие чрезвычайно важно. Оно знаменует создание и официальное провозглашение нового самостоятельного политического образования. Во Владимиро-Суздальской земле появился новый центр. Город Владимир добивается политической самостоятельности. Местный летописец не только не игнорирует, а всячески подчеркивает обособленность города, его независимость, зрелость его политических акций. Рассказывая о том, что владимирцы сумели выстоять семь недель в осаде без внешней помощи и без князя — военного руководителя, клирик Успенского собора, автор летописной статьи, дал великолепную политическую сентенцию по поводу того, что произошло во Владимире: «Безо князя будуще в Володимери граде, толико возложьше всю свою надежю и упованье к святей Богородице [надежю на бога и на пречистую его матерь — Р. А.] и на свою правду. Новгородця бо изначала и Смолняне, и Кыяне, [и Полочане — Р. А.] и вся власти, якож на дому [думу — Р.] на веча [на вечье — Р; на вече — А.] сходятся, на что же старейшин сдумають, на томь же пригороди [и пригороди — Р. А.] стануть, а зде город старый Ростов и Суждаль, и вси боляре хотяще свою правду поставити, не хотяху створити [а не хотяху творити — Р. А.] правды Божья но [божьеа но — Р., божия ино — А.].,Како нам любо, рекоша, також створим! Володимерь е пригород нашь!“[427] Противящеся Богу и святей Богородице и правде Божье, слушающе злых человек развратников, не хотящих нам добра, завистью граду сему и живущим [живущих — Р. А.] в нем, постави бо преже градось [град си — Р., град сей — А.] великим Володимер, и потом князь Андреи..»[428]

Так что же летописец подразумевает под словом «добро», которого не хотят городу Владимиру и его жителям Ростов и Суздаль? Прежде чем ответить на этот вопрос, столь важный для современников автора рассматриваемого сообщения, необходимо выяснить некоторые понятия. Что, например, подразумевать под такими понятиями, как «ростовци», «суздалци» и даже «владимирци»? Что такое «старейшие» города? Какое соотношение между ними и Владимиром? Как вообще относился в 70-е гг. XII в. горожанин (а клирик Успенского собора — тот же член городской общины) к коммунальным органам власти? Итак, по сути все эти вопросы дублируют вопросы, поставленные для выяснения того, что же понимал современник летописца-владимирца XII в. под понятием «добро».

Необходимо прежде всего рассмотреть понятия «ростовци», «суздалци», «владимирци». Они встречаются очень часто в летописных источниках. Их значение не всегда одинаково. Они могут обозначать разные смысловые категории. В некоторых случаях они определяют даже разные социальные контингенты: обозначают воинские подразделения, воинов, местных бояр, мужей-дворян, феодальное ополчение. Но в большинстве случаев эти понятия имеют в виду жителей города. Более того, при рассмотрении летописного контекста указанные понятия можно дифференцировать. Они могут обозначать вече, вечников, коммунальные органы власти, выборных от них и даже городское ополчение. Следовательно, в каждом отдельном случае летописные определения «суздалци», «владимирци», «ростовци» требуют отдельного рассмотрения, ибо их содержание различно.

В сообщении о владимирском «перевороте» 1176 г. летописец совершенно четко отмечает (и даже акцентирует внимание читателя), что Ростов и Суздаль — города «старые». Это говорит, видимо, не только о том, что они основаны и существуют давно, «старый» обозначает «главный», центр округи, земли. Летописец иллюстрирует свою мысль о центрах интересным сравнением: он упоминает такие города, как Новгород, Смоленск, Киев (Радзивиловская летопись добавляет — Полоцк), наконец, Ростов и Суздаль. В них находятся хорошо развитые коммунальные органы власти. Постановления и решения веча «старших» городов обязательны не только для членов городской общины, но и для «пригородов». Что же это за поселения? «Пригороды» — это «молодые» города, у которых нет веча, законодательного коммунального органа. Они управляются при помощи посадников (наместников), назначаемых вечем «старого» города. Хорошо известна борьба, носившая подчас ожесточенный характер, между такими крупными экономическими и культурными центрами Европы, как Новгород и Псков. Последний выступал в роли зависимого члена содружества этих центров. Псков был «новым» городом, «младшим», «пригородом» Новгорода. И вот почему «ростовци» заявляют, что Владимир — «пригород» и обязан подчиниться их требованиям.

Когда и как возникло владимирское вече? Оно оформилось окончательно и заявило о своем существовании как высшем органе управления в грозный 1176 г., во время осады Владимира. Но полагать, что оно возникло спонтанно за те семь недель, пока длился приступ города, невозможно. Создание такого института, важнейшего в Древней Руси, — процесс более длительный и сложный. Так заставляет думать практика новгородского и киевского веча. Целый комплекс совершенно конкретных сведений подводит нас к предположению, что процесс образования подобного государственного института также сложился во Владимире не сразу, а постепенно.

Уже через несколько дней после смерти Андрея Боголюбского были приглашены князья по требованию всей дружины «от мала до велика», которая съехалась во Владимир на съезд. Естественно, в этом «представительном форуме» принимали участие и владимирцы. На стол Ростовской земли были призваны Ростиславичи, но кроме них поехали и Юрьевичи. Лаврентьевская летопись так описывает приглашение: «и приехавше ели поведаша речь дружиньню, и сущю ту Михалку Гюргевичю с нима (т. е. с Ростиславичами. — Ю. Л.). и здумавше сами рекоша: „Любо лихо, любо добро всем нам пойдем вси 4, Гюргевича 2, а Ростиславича 2. “»[429] Приехавших князей по-разному вcтретили