Год Водолея - Татьяна Чебатуркина

Ольга убежала. Злата откусила приличный кусок горячего пирожка, остановилась перед зеркалом в прихожей, разглядывая свое отражение:

«Мать, конечно, будет против, скажет: „Рано тебе на попойки по ночам ходить“. Но я все равно пойду. А, может быть, и не пойду. Уродина! Где мне с моим римским носом на половину лица, с этими косичками-хвостами, с упрямо надутыми губами с Валеркиными одноклассницами равняться? Все они вечером на Валерку вешаться будут, а меня Ольгина мать припашет мыть посуду и со стола убирать. Решено. Никуда не пойду».

В почтовом ящике торчал край письма. Вытерла жирные руки полотенцем, схватила конверт:

– Ура! Письмо от отца из Москвы! Давно не писал, мать расстраивается. Заставлю ее барыню танцевать, когда вернется из гостей! Письмо со вчерашнего дня лежит. Сегодня воскресенье, никто не работает. Что новенького у папки?

Через секунды она поняла, почему сегодня приснился такой странный сон. Лучше бы это письмо где-нибудь по дороге потерялось. Вывалилось бы из почтового мешка под колеса проходившего поезда, и только мелкие обрывки разлетелись бы по придорожным кустам, а они с матерью и сестрами жили бы спокойно, как раньше.

Отец написал ровно и решительно, без всяких вывертов:

«Дорогие Аня и девочки! Простите меня, если сможете, но больше я ничего скрывать не хочу. У меня теперь другая семья. Месяц назад родился сын Володя, мой наследник, о котором я давно мечтал. Я вас не брошу, буду помогать, присылать деньги, как и раньше. Но мне нужен развод. Аня, ты меня всегда понимала. Не нужно мне было ехать на эти проклятые заработки, жил бы с вами, сохранилась семья. Простите, мои дорогие. Ваш папа».

«Господи! С ума сошел, что ли в своей Москве? Что мне делать? Порвать это письмо к чертовой матери? Или запрятать куда-нибудь подальше? А что толку прятать письмо, если все так серьезно. Отец ведь сам приедет, чтобы оформить развод. И тогда удар матери точно будет наповал. „Не пишет, заработался, бедненький, все переживают“! А тут измена! Сынок ему потребовался, наследник! А мы, девчонки, значит, ему теперь, как товар низшего качества, – не нужны! И мать тоже теперь не нужна! Как все легко и просто! Живете в своей глуши и радуйтесь! „Деньги он будет присылать“! На меня мать у него пусть даже копейку не берет! Променял нас на свою Москву! Предатель!»

Она так разозлилась, что даже не заплакала. И сидела с письмом в руке на крыльце, когда в калитку зашел Валерка:

– Привет, Злата! Ты придешь вечером меня проводить?

Вот кого она не ждала, так это его! Соседа по улице, брата Ольги, свою первую любовь еще с восьмого класса.

Это время она никогда не забудет. Записалась в школьный экологический кружок, хотя из восьмиклассников взяли только ее одну. Стали готовиться к вечеру. Пропадали часами в актовом зале, переделывали песни, сочиняли сценки, чтобы удивить учителей и старшеклассников. Докладами и даже фотогазетами, понятно, никого особенно на вечер не заманишь. Нужно было придумать нечто такое, чтобы все ахнули. Воспоминания о чудесном летнем времени каникул еще не испарилось в нудном однообразии школьных занятий, и ей, Злате, удалось набросать сценарий, который всех раззадорил и удивил.

Подготовку вели в совершенном секрете от всех непосвященных, даже от учителей. Вечерами делали макет березы, укрепив на подставке засохший ствол, на который клеили вырезанные бумажные желтые и зеленые листья, собирали нужный реквизит. Проводили анкетирование по классам. И, когда ей достался выпускной одиннадцатый класс, начала вдруг от растерянности мычать перед старшеклассниками, чувствуя, что все ее оптимистичные предложения разлетаются безрезультатно от насмешливых взглядов верзил и равнодушного молчания девушек, всем видом показывающих: «Нам это не интересно». И тут положение спас именно Валерий. Он вышел к учительскому столу и сказал:

– Подожди, Злата! Как мы все тебя поняли, тебе нужны ребята, которые умеют: во-первых, играть на гитаре, чтобы выучили переделанные песни. Во-вторых, нужны добровольцы, умеющие водить мотоциклы. Вся подготовка к вечеру у вас засекречена. Парни, кто смелые, останутся в классе, а остальные – до свидания, не смею вас задерживать.

И класс сразу ожил, торопясь после шестого урока и навязанного анкетирования раствориться в пустоте гулкого коридора. Вместе с Валерием осталось пятеро парней. И она, невидная малявка, посвятила их в секретные задумки предстоящего вечера. Идея парням понравилась. Все согласились прийти вечером на первую репетицию.

Они с Валерием одновременно вышли из своих калиток, он ее догнал через три метра, шел рядом, слушал ее болтовню, молчал, ни разу не приколол. И Злате вдруг стало обидно, что у ее подруги – такой классный, высокий, умный старший брат.

Злата стеснялась и сторонилась мальчишек, когда повзрослела. Их игры, интересы, вечные разборки, угрозы, наскоки друг на друга, пустая болтовня, обреченность и фанатизм на футбольном поле, даже осенью по грязи в резиновых сапогах или по тающему снегу в марте, незаметно оставили эту вторую половину класса за невидимой преградой ее равнодушия и безразличия.

На репетиции парни с гитарами быстренько отодвинули в сторону ведущих из девятого класса, тут же придумали и разыграли очень натурально сценки про пьяных браконьеров, пообещали принести настоящие рыболовные сети и вентеря. Про мотоциклы никто не проронил ни слова. А после репетиции сели на край невысокой сцены и выдали настоящий концерт из песен Виктора Цоя, Владимира Высоцкого, Юрия Визбора. И тогда технички, не выдержав такого нахальства, пообещали запереть всех в школе и завтра нажаловаться директору. Расходились неохотно.

Злата шла одна по пустынной темной улице, потому что фонари кто-то забыл включить, или линия замкнула, и только один фонарь при ее приближении неохотно, как-то испуганно моргнул, раздумывая включаться, или еще подремать в ночной осенней круговерти ветра и непогоды. Валерий ее догнал. Теперь он рассказывал смешные истории из жизни своего класса, возбужденный прошедшим вечером.

Она поняла, что влюбилась без ума. Известные артисты и певцы были далеко. А Валерий жил через дом, на одной улице и был в тысячи раз интереснее всех литературных героев. В библиотеке случайно попалась тоненькая брошюрка «Гороскоп друидов». Дома она переписала ее полностью в свой дневник: «Этот гороскоп – творение друидов – вещих мудрецов древней Галии, которые проводили много лет в размышлении среди лесов. Они утверждали, что каждый человек имеет своего представителя в одной из пород деревьев, с которым он связан днем рождения и чертами характера».

И со своей подростковой непосредственностью она тогда спросила вдруг у Валерия, когда у него день рождения. Тот на секунду замолчал, а потом автоматически ответил:

– Тридцатого апреля. А зачем тебе?

И Злата ответила уклончиво:

– Теперь я о тебе все буду знать.

Валерию подошел «грецкий орех – дерево твердое, полное контрастов. Часто эгоистичен, суров, беспощаден к другим проявлениям. Ему свойственны неожиданные реакции и чрезмерное притязание. Пользуется авторитетом, его уважают, но не всегда любят. Имеет широкий кругозор, всесторонне образован, не отдыхает сам и другим не дает. Прекрасный стратег. Встречаясь с ним, люди рискуют получить или много хорошего, или много плохого».

На экологическом вечере Злата была, как под наркозом в пятом классе, когда сделали операцию по удалению аппендицита. Все понимаешь, что-то сам вытворяешь, и одновременно видишь себя, словно со стороны. Не совсем удобное состояние автоматического переключения без внутренней ежесекундной оценки. Участвовала в сценке, важно и серьезно ответила на вопрос шуточной анкеты « Кем хотите стать в будущем?»: « Только лесником, как отец». Ей тут же вручили детское игрушечное ружье и на выбор маски зайца, волка и лисы. Она выбрала маску волка. Бегала вокруг искусственной березы за зайцами, не поймала никого. В наказание танцевала польку-бабочку с лисой. Посмеялись этой детской сказочке.

И зал на «Ура!» встретил выступление агитбригады с переделанными песнями и сценками из жизни местных браконьеров в исполнении старшеклассников. Но вдруг гитаристы, кумиры местных девчонок, изображавшие трех русских богатырей в мотоциклетных шлемах, после исполнения песен исчезли, а потом въехали в актовый зал на «железных конях» – мотоциклах, загнали свои ИЖИ по ступенькам на сцену и включили зажигание на тридцать секунд. Клубы вонючих выхлопных газов ошарашили всех, особенно учителей, которые кинулись открывать створки еще не заклеенных бумагой огромных окон. Эффект был сногсшибательный, хлопали бешено и даже топали ногами от восторга.

Когда начались танцы, Злата забрала на вахте ключ от своего родного кабинета литературы, поднялась по темной лестнице на третий этаж, закрыла дверь на ножку стула и стала смотреть в кромешной тьме через раздвинутую штору в окно.