Год Водолея - Татьяна Чебатуркина

«Мать не вырывалась, а просто затихла в его руках на какие-то мгновения, и они стояли возле нее застывшие, словно изваянные из снега и льда».

Потом мать очнулась. Не завязанный платок упал на крыльцо, оба наклонились за ним, стукнулись лбами, рассмеялись. Незнакомец подал платок:

– Дорогая Анна Александровна! Вот тут в сугробе для вас расцвели посреди зимы розы и, наверное, вместе с тортом уже превратились в ледышки. Вы пригласите меня к себе в дом, или я им компанию составлю?

– Господи! Проходите, Леонид Петрович! Я после дежурства прилегла на часок, да и проспала до обеда. Чем богаты, тем и угостим.

– Я сейчас закончу за двором снег чистить и приду сразу. А эта красавица – ваша старшая дочь?

Мать обняла Злату за плечи:

– Да, это Злата.

Злата, смутившись, нырнула в коридор. Поведение матери удивило. У Леонида Петровича даже на первый взгляд было приятное интеллигентное лицо: выразительные, слегка прищуренные голубые глаза под низко нависшими широкими бровями, нормальный нос, тонкие губы. Когда улыбался, от носа к немного выдвинутому упрямому подбородку дугами выделялись заметные впадины морщин. Когда снял шапку на минуту, то Злата увидела коротко постриженные волосы, небрежно прилипшие от пота на лбу в виде растрепанного короткого чуба.

При ширине плеч и высоком росте он слегка наклонил голову, словно опасался зацепить за верхний косяк двери, когда входил в холодный коридор.

На кухне Леонид Петрович занял обычное место матери у окна, а она покорно села напротив него. А Злата схватила свою чашку с чаем и тарелку с куском ледяного торта и перешла к кухонному столу, на котором мыли посуду, резали овощи и стояли кастрюли.

От этого Леонида Петровича в кухне сразу стало тесно. Он оперся обоими локтями о стол, поддерживал голову ладонями и не отводил глаз от материного лица, словно хотел получше рассмотреть его:

– Спасибо, Анна, что не растерялась и мгновенно отреагировала. Не каждый мужчина на такое способен. Эти мгновения вашей решительности спасли мне жизнь.

И тут Злата не утерпела:

– Что это за секреты у тебя, мама, от нас? Леонид Петрович! Скажите правду, потому что она от меня все скрывает. Считает маленьким ребенком. Ну, пожалуйста! Если это великая тайна, то даю честное слово, что от меня никто слова не услышит.

– Ну, если честное слово, то открою тебе профессиональный секрет. У нас в январе на трассе была погоня и перестрелка с преступниками, на машине перевозившими наркотики. Три человека – два бандита и милиционер-гаишник – были тяжело ранены. Вызвали «Скорую помощь», и приехала твоя мама с шофером. Мы захватили всех перевозчиков наркотиков, забрали у них оружие, скрутили. А когда твоя мама стала перевязывать одного тяжелораненого в грудь бандита, у него в руке вдруг оказался пистолет. Мы поспешили, невнимательно обыскали. И он прицелился в меня. А я всего в трех метрах от него в это время наклонился над вторым раненным. И твоя мама моментально выбила у него из ладони пистолет. Выстрел прозвучал сбоку от меня, никого не затронув. Вот такая у тебя, Злата, геройская мама! Анна, мое сердце у ваших ног. Делайте с ним, что хотите! Если вам будет необходима какая-то помощь, если будут проблемы на работе, с детьми, майор в моем лице всегда к вашим услугам. Живу я в областном центре, у меня большая квартира. Если нужно будет остановиться, переночевать – всегда буду рад вас встретить.

Злата не узнавала свою мать. Наверное, впервые после летнего и осеннего стресса она улыбалась:

– В меня ведь тоже стреляли, – она подняла до плеча рукав своего легкого свитера и показала шрам от пробившей насквозь мякоть предплечья пули в опасной близости от правой груди. – Тоже повезло. Хорошо, что пуля кость не раздробила. Все зажило. Я ведь сибирячка, выносливая.

Леонид Петрович перестал улыбаться, взял ладонь матери, пальцами прикоснулся к рубцу, посмотрел серьезно и сказал тихо:

– Да, Аня, тебе очень повезло. Где это тебя так отметили? – он не заметил, как перешел на «ты», и мать это не смутило. Она не отдернула руку, а сидела, подняв голову, и слушала не просто слова утешения, а понимания и сочувствия.

Злата, не доев торт, тихонечко вышла из кухни. Она почувствовала себя вдруг лишней. Они все очень любили маму, и естественно после развода матери с отцом инстинктивно все трое искали у нее еще большей любви, ласки, защиты, забывая, что мать тоже нуждалась в заботе и нежности.

Конец ознакомительного фрагмента.