Год Водолея - Татьяна Чебатуркина

Мать махнула рукой:

– Мы с Лидой в медучилище тоже подрабатывали санитарками в больнице! А потом на занятиях носами о стол клевали! Попробуй, если есть охота! Не потянешь, – никто не осудит!

Много лет спустя, вспоминая в реалиях обеспеченной, сложившейся, более или менее успешной жизни этот диалог с матерью, Злата никогда не жалела о том растянувшемся на два долгих года забеге по преодолению внутренней неуверенности и слабости, о той прививке трудом в непростом возрасте осмысления своего бытия. Четко осознавая, что ничего в этом мире не дается даром, этот вынужденный напряг в юности подготовил не к парадному шествию по красным дорожкам уверенных побед, а к постоянному труду ради куска хлеба.

И жизнь, как всегда, преподнесла необычный и неожиданный сюрприз.

Уже в половине третьего коридоры поликлиники стремительно пустели, и только возле кабинетов терапевта и хирурга терпеливо дожидались своей очереди настойчивые посетители. Гудящие толпы больных у окошек записи, угрюмые очереди на стульях вдоль стен, мелочные перебранки между нетерпеливыми пенсионерами – все это утреннее нашествие ежедневных непрекращающихся потоков больных иссякало после обеда. И Злата заходила в тишину замерших кабинетов, поливала цветы на подоконниках, терла раковины, пыль на столах, меняя грязную с хлоркой воду в специальном ведре.

– Можно войти? – она пропустила грузную женщину с распухшими неестественно ногами, заглянула в хирургический кабинет. За столом сидел незнакомый молодой врач. Он поднялся, снял белый халат и улыбнулся:

– Да-да, заходите, я уже свободен! А можно узнать, как зовут прекрасную незнакомку? Вчера вот с эти же ведром меня выпроводила из кабинета какая-то энергичная бабуля! И еще при этом успела прочитать мне лекцию!

– Извините! – Злата торопливо прикрыла дверь, присела на табуретку. Незнакомый врач с курткой в руках возник в дверях:

– Да это же просто подарок судьбы, когда после страждущих и больных в конце работы в дверях вдруг возникает такой прекрасный цветок! Разрешите представиться, практикант Дмитрий Иванович, а можно просто Дмитрий!

Злата растерялась. Этот высокий, худой, белобрысый практикант рассматривал ее с таким откровенным интересом, словно она была гимнасткой на ковре перед выступлением с разноцветным обручем в руках вместо старой сучковатой швабры.

– Мне нужно убрать ваш кабинет. Можно войти? – отчество было явно лишним, потому что это Дмитрий был, может только на немного старше Валерки.

– А можно я вас после работы провожу домой? И имя ваше узнаю! Я даже могу помочь в уборке! Воды принести, стулья переставить! Никак не привыкну к сельской тишине после городской шумихи! И к пустынному безлюдью! Как в лесу! Никого вокруг! – он застыл у стены с пальмой, и Злата, смутившись окончательно, успела разглядеть улыбающееся лицо, с ямочками на щеках, с желто-кошачьими глазами сквозь черную оправу «профессорских» очков Дмитрия, который по-прежнему настойчиво изучал ее фигурку.

В дверь заглянула Анна:

– Злата, дочь, ты еще долго тут будешь? Я сейчас на вызов, а потом вместе пойдем домой!

Дмитрий расцвел:

– Анна Александровна, дорогая! Это оказывается ваша дочь? И ее зовут Злата! Прекрасно! Значит, мы с вами будем дружить! Злата! Какое необыкновенно красивое имя! И оно вашей дочери очень подходит! Вы поезжайте на вызов, уважаемая Анна Александровна, а мы со Златой вас подождем!

Злата отвернулась к окну, щеки запылали. Дмитрий Иванович достал пачку сигарет:

– Я пока на крыльце покурю, чтобы не мешать! И мама, и дочь – такие красавицы, а обе живут в этом захолустье! Русская глубинка всегда хранила свои сокровища! Чудеса!

В семье отец прежде никогда не курил, а этот настойчиво-приятный мужской аромат неизвестных сигарет, казалось, пропитал и заваленный бумагами стол, и простыню кушетки, и льняные шторы, перебивая настойчивый запах разросшихся гераней на подоконнике.

«Симпатичный, высокий, но слишком откровенно рассматривает, словно раздевает. Наверное, привык к вниманию девушек в институте в своей группе, – Злата постоянно оглядываясь на дверь. – Зайдет, сядет на свой стул и придется при нем мусор из корзинки в мешок пересыпать, полы тереть шваброй! Господи, хоть бы его кто-нибудь куда- нибудь позвал!»

Когда открыла окрашенную дверь после уборки, Дмитрий смирно сидел на стуле для больных с каким-то ветхим сборником в руках:

– Злата! Давай сходим сегодня на какой-нибудь кинофильм вечером?

Злата улыбнулась:

– А у нас кинотеатров в селе нет!

– А что у вас есть? Куда вечером можно сходить, отдохнуть?

– В субботу и в воскресение в Доме культуры – танцы, но там одни малолетки развлекаются, до одиннадцати часов ночи работает кафе в столовой, а так – у всех дома телевизоры с «тарелками». Молодежь, ученики-старшеклассники в спортзале школы ежедневно «бьют» по волейболу, кому нравится, – играют в теннис, баскетбол, или просто по улицам гуляют.

– Вот так занимательную картину ты мне нарисовала! А никто по вечерам не воет на луну от тоски?

– Ничего, Дмитрий Иванович, вы станете известностью в селе, если попробуете первым! – мать подошла стремительно. – Простой вызов, мамочку молодую пришлось успокаивать, что маленькие детки, когда проснутся, могут немножко и поплакать. Злата, ты готова? Пошли домой!

– А мне можно с вами? – Дмитрий возвышался над обеими, видимо, не ожидая отказа.

– Дорогой Дмитрий Иванович! К сожалению, сегодня у нас совсем другие планы. У Златы – куча уроков, у меня – стирка, да и особых разносолов в доме нет. Вот если вы дождетесь воскресенья, то милости просим на пироги. Хотя нет, – у меня подряд два ночных дежурства. И не смотрите на Злату, как на будущую подружку. Этой кукле – пока всего шестнадцать лет! У нас в больнице девчат – медсестер много, скучать вам не дадут. До завтра!

На другой день Злата шла в поликлинику с опаской:

«Что она этому Дмитрию скажет, если взрослый, такой уверенный в себе врач вдруг опять позовет ее погулять по ночному селу или предложит проводить домой? Это не одноклассники, на приколы которых можно было просто посмотреть презрительно поверх головы или даже не удостоить внимания, повернувшись спиной. Неужели я так по-взрослому уже выгляжу, что этот Дмитрий Иванович обратил на меня внимание? „Просто от скуки“, – как сказала мама вчера по дороге домой. Но все равно приятно слышать такие непривычные слова и ощущать на коже мурашки от такого откровенного любования и неприкрытого восхищения».

Это новое ощущение какой-то затаившейся тайны, проглянувшей как первые ростки перезимовавших успешно тюльпанов и нарциссов в клумбе, неожиданный всплеск интереса к незнакомому мужчине, окутавшая все тело внезапно волна жара, непонятный, затягивающий любопытством сам факт нового знакомства – все это и волновало, и злило, и, словно предупреждало, – то ли еще, возможно, будет.

Дмитрий был серьезен, забрал из рук ведро и швабру, усадил настойчиво на стул для пациентов:

– Злата, я, наверное, здесь надолго не задержусь! У меня отец – заведующий отделением в крупнейшей областной больнице, он настаивает на том, чтобы я всерьез после ординатуры занялся наукой, а для этого в его клинике – огромное поле для исследований, применения своих знаний. Ты, пожалуйста, не пропадай! Жаль, что у вас в селе нет нормального Интернета. Ну, ничего! Запомни: когда ты окончишь школу, я обязательно приеду к вам и заберу тебя в город. А пока два или три отпущенных нам месяца мы с тобой будем просто знакомиться и общаться! И пусть мама твоя не пугается – никаких вольностей я не позволю по отношению к тебе. Согласна?

Злата оцепенела, а потом стремительно вылетела из кабинета, раскрасневшаяся и взволнованная. На следующий день специально задержалась в школе и пришла в пустую поликлинику после пяти часов вечера. Но, когда закончила уборку и понесла ключи в общее отделение, на крыльце с сигаретой стоял Дмитрий:

– Златочка, радость моя! Пошли к нам в хирургию, чай вместе попьем! У меня сегодня ночное дежурство. Пока затишье перед бурей! Опять твоя мама кого-нибудь на операцию привезет ночью! И ты тоже хочешь стать врачом? И будешь вот так же спокойно бросать дома мужа и детей два раза в месяц, а сама спать, не раздеваясь, на диванчике в ординаторской? Девочка моя, не женская это профессия! Мужики должны быть врачами!

– А призвание? – взгляд Дмитрия, словно запеленал ее в непривычную ткань удивления, когда Злата, остановившись на высоком крыльце, неожиданно взвилась, не промолчала, такая юная и привлекательная в своем белом халатике, руки в карманах, порозовевшая от пронзительно ледяного ветра. – Но, если честно, я еще не решила точно, чего хочу и кем стану! Пока одни вопросительные знаки! Только вы маме не проболтайтесь, пожалуйста!