Азалия - Вера Гривина

– Его слова были: «Все зависит от тебя». Я старался изо всех сил, но все мои старания долго были тщетными. И вдруг мне недавно выпала такая удача! Видите ли, Мелён надо укреплять, а милиты знатного происхождения только воюют с охотой, а возведение стен считают недостойным для себя делом.

– Ты с этим делом справишься, – заметил Тибо.

– Конечно, справится! – поддержала младшего сына Жаветта.

Никто из них ни словом не упоминал о Люции – Готье сам заговорил о ней: он сообщил, что выпросил у графа короткий отпуск, чтобы жениться.

– Жениться у тебя пока не получится, – промолвил Жус после недолгого общего молчания.

Узнав о готовящейся свадьбе, расстроенный Готье тут же отправился к отцу любимой девушки, чтобы напомнить о его обещании. Но Гарнье в ответ на упреки отрезал:

– У потомка графов нет обязательств перед мужланом!

А на следующий день на Готье напали прямо возле храма Святого Павла брат и жених Люции. Схватка наверняка закончилась бы в пользу превосходящих сил, если бы не вовремя появившийся архиепископ, который помешал совершиться расправе.

Когда легко раненый Готье вернулся домой, родные принялись его утешать.

– Найдешь ты себе еще невесту, – сказал Жус.

– Люция тебе не подходит, – изрек четырнадцатилетний Тибо.

– В Вандоме, должно быть, есть много достойных девиц – предположила Жаветта.

Они, конечно, хотели, чтобы Готье бросил службу и вернулся на виноградник, однако им также было ясно, чем это может для него обернуться. Попытка нападения могла в любой день повториться, поэтому ему следовало поскорее уехать.

Готье не возражал родным, но и не соглашался с ними, а на следующий день он оседлал своего коня и куда-то ускакал. Несколько часов Жаветта не находила себе места от беспокойства, и когда ее волнение достигло пика, сын, наконец, вернулся живой и невредимый. На все вопросы близких он давал невразумительные ответы либо вообще отмалчивался, и его оставили в покое. Лечь спать Готье захотел почему-то в конюшне, чем вызвал немалое удивление у домашних.

А утром поднявшаяся раньше всех Жаветта обнаружила исчезновение старшего сына, причем вместе с его вещами и конем. Обитатели усадьбы были в недоумении: если Готье решил вернуться к месту своей службы, в Вандомское графство, то, почему он уехал тайком, не простившись с родителями и братом. Все стало на свои места, когда во двор усадьбы ворвался разъяренный Гарнье в сопровождении хмурого Фредоля. Оба они тяжело дышали, так как путь от Нарбонны проделали, судя по всему, пешком.

– Что случилось? – растерянно спросила Жаветта.

– А вы не знаете? – заорал отец Люции. – Ваш нечестивый сын похитил мою дочь!

И он обрушил на головы оторопевших хозяев потоки проклятий.

– Довольно! – оборвал его пришедший в себя Жус. – Твоей дочери здесь нет, как и моего сына, Готье! Давай, убирайся по-доброму, пока я не велел тебя выкинуть!

В ту пору хозяин усадьбы мог себе позволить подобные угрозы, поскольку двор был полон слуг и наемных работников. Однако Гарнье не испугался, а еще больше разгневался, и неизвестно, чем бы этот гнев обернулся, если бы Фредоль не сказал отцу, что надо, не теряя времени, просить виконта Нарбонны выслать погоню за беглецами. Гарнье послушался сына.

Виконта Раймунда очень развеселила поведанная ему история.

– Вы не ловить должны девицу, а молить Бога, чтобы она осталась со своим похитителем, – сказал он, отсмеявшись. – Куда вы ее денете, если вернете? Вряд ли брошенному ею жениху нужны чужие объедки.

В Нарбонне с удовольствием обсуждали скандал. Горожане недолюбливали семью Готье за благополучие, а Гарнье за мерзкий характер, поэтому было примерно поровну, как осуждений поступка влюбленных, так и насмешек над спесивым отцом Люции. Фредолю это надоело, и он перебрался в Русильон8, но родителей с собой не взял. Оставленный Люцией жених покинул Нарбонну даже раньше своего несостоявшегося шурина. В конце концов, народ начал успокаиваться и все реже вспоминать происшествие с влюбленными.

Долго родные Готье ничего не знали ни о нем, ни о Люции. Наконец через четыре года после бегства влюбленных купец-фриз привез из Мелёна письмо. Аббат окрестного монастыря, прочитав это послание, сообщил обитателям усадьбы, что у беглецов все хорошо: они женаты, у них растет дочь и недавно Готье стал комендантом крепости.

Новости были замечательные, но Жаветту вдруг начали донимать недобрые предчувствия. А спустя несколько лет на рынке в Нарбонне заговорили о войне между графом Бушаром Вандомским и графом Эдом Блуасским за крепость Мелён – ту самую, где Готье был комендантом. Жаветта много молилась за сына, невестку и внучку, отчего легче у нее на душе не становилось.

Вслед за известием о победе графа Бушара внезапно появились слухи о том, что Готье и Люция казнены в Мелёне – он за измену графу Вандомскому, а она за подстрекательство мужа к этой измене. Жаветта, Жус и Тибо отказывались верить страшной молве, однако, увы, это оказалось правдой.

Однажды во дворе усадьбы появились двое – пожилая женщина и маленькая девочка. Обе они были худые, изможденные, грязные и одетые в полуистлевшие лохмотья.

– Это ваша внучка, Азалия, – прохрипела старая нищенка, указав на ребенка. – А Матюрина, ее кормилица.

Матюрина была больна, но каким-то невероятным чудом ей удалось, превозмогая недуг, доставить Азалию к родным, после чего женщина сгорела за три дня, как свечка. Перед смертью она успела поведать кое-что о событиях в Мелёне. По ее словам, Готье и Люция, действительно, были казнены, но пострадали они безвинно, а главный виновник их гибели – норманн Можер. Матюрина еще что-то бормотала, однако из этого бормотанья Жаветта разобрала лишь одно слово – «евнух».

Глава 3

Нежданный гость

Прервав свое повествование, старуха издала протяжный вздох: видно было, что воспоминания дались ей нелегко. Азалия же, хотя и жалела бабушку, чувствовала при этом на душе облегчение.

«Правда оказалась вовсе не такой уж и страшной. Я ведь, Господи, прости меня, почти поверила, что мои бедные родители совершили преступление, потому как все вокруг твердили об этом, а бабушка и дядя молчали. Но теперь у меня нет ни малейшего сомнения в невиновности батюшки и матушки. Они, конечно же, за свои страдания попали на небеса, и Бог благословил их».

– Остальное ты знаешь, – произнесла Жаветта после продолжительного молчания.

Да, Азалия кое-что знала. Вскоре после того, как она оказалась у дедушки с бабушкой, виконт Раймунд пытался отнять у ее семьи землю, мотивирую свой поступок тем, что позор Готье лег и на его родственников. Это испытание доконало Жуса: старика хватил удар, сведший его за несколько дней в могилу. Тибо сразу же после похорон отца стал монахом аббатства Сент-Ирией. Приняв постриг и превратившись из просто Тибо в брата Тибо, дядя Азалии заключил с аббатом договор, по которому земля с виноградником перешла в собственность святой обители бенедиктинцев, а взамен монахи взяли на себя обязательство заботиться, как о Жаветте, так и о ее внучке, пока та будет жить с бабушкой. Виконт Раймунд не мог этому воспротивиться, поскольку на стороне Сент-Ириея был архиепископ Нарбонны.

Аббатство полностью взял на себя производство и сбыт вина, при этом отнюдь не самую малую часть прибыли настоятель отдавал старухе для ее внучки. Добрейшего аббата Реми заботила судьба Азалии, и он советовал отдать девочку, как только она подрастет, в монахини. Ее бабушка и дядя были согласны со святым отцом.

Азалию начали готовить к постригу: бабушка постоянно твердила ей о суетности мирской жизни, дядя учил ее служению Богу. Она смиренно слушала своих близких, испытывая в душе двойственные чувства. Девочка понимала, что бабушка, дядя и аббат Реми желают ей только добра и готова была им подчиниться, однако втайне она мечтала совсем о другой для себя судьбе.

У Азалии совсем стерлись из памяти и Мелён, и долгое путешествие с кормилицей. Вся ее последующая жизнь была связана исключительно с усадьбой и виноградником; даже в расположенную поблизости Нарбонну Жаветта впервые взяла внучку, когда той исполнилось четырнадцать лет. Для девочки с живым воображением окружающий мир был слишком скуден впечатлениями, поэтому она дополняла его фантазиями основанными на услышанных от бабушки сказках, все персонажи которых были для Азалии вполне реальными, несмотря на то, что она их никогда не видела. А в сказках скромные и добродетельные героини не становились монахинями, а, как правило, выходили замуж за отважных героев. Правда, Роланд9 и его возлюбленная так и не поженились, потому что он погиб в бою с врагами, а она не смогла этого пережить. Но это была единственная поведанная Жаветтой внучке история с печальным концом, все же остальные повествования завершались свадьбами.