Азалия - Вера Гривина

– Не годишься ты в ратники – ворчал Жус. – Тебе Библия подойдет гораздо больше, чем меч.

Тибо с детства был спокойным, рассудительным и трудолюбивым. Готье тоже не страдал ленью, однако, если младший брат предпочитал говорить по делу и не особенно был склонен к веселью, то старший любил поболтать и посмеяться: тем ни менее ни отличия в характерах, ни семилетняя у них разница в возрасте не мешала им быть очень привязанными друг к другу.

Однажды Готье принялся доказывать родителям, что зря они заставляют Тибо идти в монахи: дескать, монастырская жизнь тоскливая, зато на ратной службе никогда не соскучишься.

– Я и сам не прочь стать воином, – заявил он.

– И зря, – неожиданно возразил ему младший брат. – Это я могу выбирать, а твоя судьба уже предначертана свыше.

Столь глубокомысленное высказывание десятилетнего мальчика несколько обескуражило его родных.

– Быть тебе монахом, Тибо, – изрек Жус. – С твоим умом ты, помяни мое слово поднимешься до аббата или даже до епископа.

Несмотря на некоторые разногласия между членами семьи, они продолжительное время не только не ссорились, но даже избегали серьезных споров, однако такая спокойная обстановка в усадьбе существовала, пока Готье не исполнилось восемнадцать лет, и он не полюбил пятнадцатилетнюю Люцию. Девушка была очень бедной, что, впрочем не являлось ее главным недостатком: Жус из любви к сыну согласился бы на невестку-бесприданницу, если бы она имела другого отца, а не Гарнье – потомок первого графа Тулузы, Фредоля5.

Во второй половине X века и начале XI века во Французском королевстве, называвшемся тогда королевством франков, формировалась новая знать – та самая, которой предстояло превратиться в опору новой королевской династии. Если в прежние правления, при Меровингах и Каролингах, титулы и земельные владения даровались исключительно королями, то при Капетингах набирало силу семейное наследственное право. Графы, маркизы, виконты укреплялись на своих местах, а многие неудачливые потомки их далеких предшественников оказывались порой в самом жалком положении.

Гарнье очень гордился своим происхождением, несмотря на то, что пребывал с женой и детьми в полной нищете. Не было в Нарбонне человека, который бы хоть раз не услышал от него: «Моим предком был сам граф Фредоль!» При этом Гарнье ничего не имел и служил виконту Нарбонны за сущие гроши, а когда охромел, лишился даже такой невыгодной службы.

Влюбленный Готье, поняв, что Люция отвечает ему взаимностью, сообщил родителям о своем намерении на ней жениться. Жуса и Жаветту новость не обрадовала, поскольку они встречались со спесивым отцом девушки и вовсе не жаждали с ним породниться. Даже одиннадцатилетний Тибо заметил, что с Гарнье можно найти общий язык. Однако Готье не желал прислушиваться к разумным доводам своих близких.

– Ладно! – сдался Жус. – Если Гарнье согласиться отдать за тебя дочь, мы примем ее в нашу семью.

И обрадованный юноша тут же отправился свататься.

Люция обитала с родителями и братом в жалкой, полуразвалившейся лачуге. Хозяин этого нищего жилища принял гостя холодно. А когда Готье заговорил о цели своего визита, он услышал в ответ:

– Ничтожный мужлан! Жалкий серв6! Как посмел ты помыслить о женитьбе на правнучке правителя Тулузы?

Гарнье выгнал незадачливого жениха, запретив дочери даже думать о молодом человеке из семьи земледельца-виноградаря. Однако она тайком встречалась со своим возлюбленным и даже иногда бывала у его родителей. Однажды Люция по возвращению из женского монастыря Сенте-Мари, куда ее сопровождал старший брат, Фредоль, выронила на глазах отца, спрятанные под верхней одеждой две лепешки. Под пристальным взглядом отца сын сразу признался в том, что они с Люцией посещали усадьбу Готье. Юноша поддался на уговоры сестры, поскольку был очень голоден, а добрые виноградари не только их накормили, а еще и дали еды с собой.

К удивлению Фредоля и Люции, они избежали отцовского наказания за свой проступок. Более того, Гарнье, встретив на улице Готье, пригласил вдруг его в гости. А когда молодой человек пришел опять в лачугу, где проживала семья его возлюбленной, отец Люции был с ним сух, но на сей раз вежлив.

– Моя дочь никогда не достанется землепашцу, – говорил Гарнье. – Но если к ней посватается милит7, я так и быть готов смириться с его ничтожным происхождением. Чтобы получить Люцию в жены, ты должен покинуть Нарбонну и найти для себя достойную службу. Три года я буду считать тебя женихом моей дочери и даже дозволю ей иногда посещать твоих родителей…

– Я согласен! – с жаром воскликнул Готье.

Его предполагаемый будущий тесть вымучил на своем лице подобие улыбки.

– Что ж, я этому рад. Только пусть наш договор будет тайным: иначе на мою дочь ляжет позор, если ты не вернешься.

Гарнье лукавил: он и не помышлял отдать дочь за Готье, а замыслил, конечно же, разлучить влюбленных. При этом отец Люции рассчитывал еще и прокормиться какое-то время за счет добросердечных родителей обманутого юноши.

Но Готье ни мгновенья не сомневался в том, что у него появилась возможность исполнить свое заветное желание – жениться на любимой. Он твердо решил отправиться в путь за удачей. Никакие возражения отца, матери и брата не могли отвратить его от этого замысла.

– Ты же меча в руках не держал! – воскликнул Жус.

– Держал, – признался Готье. – Я дружу с ратниками виконта Раймунда, и они научили меня владению оружием. Мне даже приходилось биться на мечах со своими товарищами.

В общем, вопреки всем уговорам, влюбленный юноша передал младшему брату права на наследство отца и уехал из дома Долго не было от Готье известий, но сердце подсказывало его матери, что он жив. Уверенность Жаветты внушала оптимизм и Жусу, и Тибо, и Люции. Девушка, когда могла, бывала в усадьбе, где ее полюбили в за искренность и доброту.

Спустя два с половиной года после отъезда Готье брату Люции удалось поступить на службу к виконту Раймунду. Не имея выдающихся способностей, Фредоль получал такое же, какое было когда-то и у его отца, ничтожное жалованье, однако хоть какие-то свои средства у семьи появились, поэтому Люцию почти перестали отпускать к родителям Готье. Гарнье надеялся, что кто-нибудь из окружения виконта Раймунда захочет взять его дочь в жены, однако знатных женихов не привлекала, пусть и очаровательная, но нищая невеста, у которой к тому же еще имелся сварливый отец. И только тогда, когда отпущенный Готье отцом Люции трехлетний срок уже подходил к концу, в девушку вдруг влюбился новый приятель Фредоля. Жаветта забыла имя этого молодого человека, только помнила, что он был третьим сыном третьего или четвертого сына маркиза или графа Прованса, ничем не обладал и жил на одно жалование, которое, впрочем, было неплохим. Соперник Готье посватался к Люции, и Гарнье согласился отдать за него дочь. Девушка попыталась было возражать, но отец не пожелал ее даже слушать.

Готье нагрянул к родным, когда оставалось всего пять дней до назначенной свадьбы, и почти с порога рассказал о своей недавней удаче: граф Бушар Вандомский, которому он служил, назначил его помощником коменданта крепости Мелён.

Родители и брат не сразу поверили Готье.

– Странно, что такую должность доверили сыну земледельца, – удивился Жус. – Или ты скрыл свое происхождение?

– Хотел скрыт, – признался Готье.

– И зря, – подал голос Тибо. – Если бы обман раскрылся, ты был бы опозорен.

– Я тоже так подумал и решил ничего не скрывать от графа Бушара. Я рассказал ему и о том, зачем мне понадобилась служба.

– И что же граф? – поинтересовалась Жаветта.

– Его слова были: «Все зависит от тебя». Я старался изо всех сил, но все мои старания долго были тщетными. И вдруг мне недавно выпала такая удача! Видите ли, Мелён надо укреплять, а милиты знатного происхождения только воюют с охотой, а возведение стен считают недостойным для себя делом.

– Ты с этим делом справишься, – заметил Тибо.

– Конечно, справится! – поддержала младшего сына Жаветта.

Никто из них ни словом не упоминал о Люции – Готье сам заговорил о ней: он сообщил, что выпросил у графа короткий отпуск, чтобы жениться.

– Жениться у тебя пока не получится, – промолвил Жус после недолгого общего молчания.

Узнав о готовящейся свадьбе, расстроенный Готье тут же отправился к отцу любимой девушки, чтобы напомнить о его обещании. Но Гарнье в ответ на упреки отрезал:

– У потомка графов нет обязательств перед мужланом!

А на следующий день на Готье напали прямо возле храма Святого Павла брат и жених Люции. Схватка наверняка закончилась бы в пользу превосходящих сил, если бы не вовремя появившийся архиепископ, который помешал совершиться расправе.