Копье и Лавр - Федор Кукин

Ярость при мысли о том, какой жалкой она выглядит сейчас в глазах отца, заставила Тамриз броситься в контратаку. Выпад! Замах! Клинки скимитаров сталкивались с такой силой, что на мраморный пол упало несколько искр.

Предупредив неосторожную атаку брата — гнев придал ее чувствам удивительную чуткость и скорость — Тамриз поймала скимитар Джохара тыльной стороной собственного клинка и сделала резкий круговой замах. Так скручивается бич после удара.

Пойманный врасплох, Джохар не удержал рукоять оружия. Скимитар вылетел из его руки и отлетел далеко в сторону.

Торжествуя, Тамриз сделала победный выпад. Уколоть плечо брата, пустить ему кровь — большего пока не надо! Отец увидит, что она не уступит его любимчику Джохару, увидит и наконец…

Острие скимитара замерло, не достав плеча Джохара. Принц ухватил заточенный клинок правой рукой и сжал лезвие, не давая Тамриз завершить выпад. Добрая сталь прорезала ладонь, кровь полилась на мраморный пол. Но Джохар оскалился в улыбке, которая презирала любую боль.

Прежде чем Тамриз сообразила, что делать, брат выбросил вперед ногу и ударил ее в живот. Нагрудник смягчил удар, но воздух все равно вырвался из груди, дыхание перехватило. Девушка отлетела назад и врезалась голой спиной в твердые мраморные ступени у подножия отцовского ложа. Встать она не успела: Джохар больно прижал ее кисть ногой, заставив выпустить скимитар. Зрачки принца хищно расширилась. Голая грудь блестела от пота, будто намазанная благовонным маслом.

— Пустить ли еще крови для ума, о император? — поинтересовался Джохар.

— Не нужно, — отозвался с ложа отец. — Пусть встанет.

Джохар пожал плечами и убрал ступню с кисти сестры. Стиснув зубы, чтобы не выдать саднящей боли в животе, Тамриз поднялась на ноги. Порез на шее противно жгло и щипало.

Аббас подался вперед и с мягкой снисходительной улыбкой подал дочери кубок вина.

— Отдохни, дочь наша. Отдохни и пойми наконец: ты не готова учиться у Безмолвных искусству смерти.

— Я была бы готова, если бы ты дал мне готовиться! — от жгучего стыда и злости Тамриз забыла даже обратиться к владыке в третьем лице. — Джохара учили лучшие воины, прежде чем он прошел испытание боем! Мне же ты…

Без злобы, почти не прилагая сил, император ударил дочь по лицу тыльной стороной ладони. Тамриз выронила кубок и разлила вино по ступеням, но не проронила ни звука. Дальше говорить не было смысла. Если отец ударил — стерпи и смолчи, чтобы не вызвать настоящий гнев.

— Мы не хотим слышать от тебя дерзости против отца и владыки, — тихо сказал император. — Твоя доля будет решена нами во благо империи и по законам праотца нашего Хемена. Ты поняла?

— Да, мой император, — Тамриз не подняла глаз.

— Хорошо. Ты!

Аббас II щелкнул пальцами в сторону смуглой рабыни.

— Протри пол, и пусть внесут карту Ладды. Пора обсудить дела войны.

***

Тамриз стояла за ложем отца и смотрела на мозаичную карту, которую усердные рабы уложили на полу.

Ладда.

Об этом западном полуострове Тамриз знала не так много. Знала, что там живут дикари и безбожники, ведь у них нет ни единого бога, ни единого правителя. Вместо этого они молятся множеству разных богов, а когда решают какое-нибудь дело, собираются на площадях и криком и драками выясняют, кто прав. Их города живут сами по себе и управляются, как вздумается, без порядка и толка. Даже в любви там нет закона: мужчины там спят с юношами, а девушки сходятся со сверстницами. Ужасно, должно быть, жить в таком диком краю.

Знала Тамриз и то, что три поколения назад ее прадед, Аббас I, снарядил большое войско и попытался мечом донести до этих диких людей благие законы Хемена. Но прадед потерпел неудачу: войско его сбросили в море, а флот разбили. В детстве служанки рассказывали Тамриз: старый император отступал в такой ярости, что высек бичом воды моря, посмевшего помогать дикарям.

А вот как давно отец задумал завершить дело пращура и расширить империю еще дальше на Запад — этого Тамриз не знала. Впрочем, важно ли это? Желание императора претворяется в жизнь, когда бы оно ни зародилось.

Вокруг карты собрались мужи войны: Джохар и несколько опытных военачальников отца. Сам император по-прежнему восседал на ложе, глядя на карту сверху вниз; вино, однако, из зала убрали. Владыка желал быть трезв, когда говорил о делах войны.

— Орифия.

Джохар указал на мраморную точку в южной части карты. Там, где полуостров обрывался в море.

— Вот что стоит у нас на пути. Пока не возьмем ее, не сможем и закрепиться на земле варваров для новых битв.

— И более того, мой принц, — согласно кивнул Мараний, старый флотоводец с белым шрамом от меча на лысой макушке. — Корабли орифийцев столь быстры и маневренны, что могут поспеть на помощь любому другому прибрежному городу варваров. Нет им равных в битве на море. Пока не падет Орифия, нам не проложить надежный путь по морю от наших земель до Ладды.

— И думать нечего! — вскричал Джохар. — Мой император, нам следует собрать флот и ударить по Орифии всеми силами, какие у нас есть! В нашей власти одним ударом сбить этот ржавый запор, отделяющий нас от плодородных земель варваров!

Аббас II подался вперед и сцепил руки под завитками своей густой черной бороды. Темные глаза его, на дне которых горел огонь неколебимой властности, сузились. Трудно было сказать, заинтересован он или раздражен.

— Скажите же нам, — в полной тишине негромкий голос императора прозвучал тяжело и грозно, — прав ли сын наш Джохар? Есть ли в нашей империи силы, способные уничтожить несносную Орифию и обеспечить нам проход в земли Ладды?

«Спросите об этом бербаров, чьи трупы прибило третьего дня к нашим берегам!» — хотелось сказать Тамриз. До Камарганда уже докатились слухи о том, что ни один пиратский корабль и ни одна флотилия южных царей не может даже близко подобраться к гаваням Орифии. Эти варвары много лет отражали любое нападение на море, откуда бы оно ни грянуло.

Но Тамриз смолчала. Вздумай она говорить, отец просто выгнал бы ее за то, что она