Копье и Лавр - Федор Кукин

Когда бьешься в союзе с самими богами, это почти пьянит. Кажется, что ты окована непробиваемой броней, а на сандалиях отросли крылья. Тело само подсказывает все нужные движения, и поражение кажется выдумкой пьяного поэта.

Едва Ио разжала канат и приземлилась на чужую палубу, как ее встретил вражий клинок. Но капитан среагировала моментально: гладий метнулся в ответ, и меч в руке бербара раскололся надвое. Мудрено было сказать, чего тут было больше: фехтовального мастерства Ио или благосклонности Тоскара. Капитан предпочитала думать, что эти вещи взаимосвязаны. Воитель благоволит тем, кто упражняет тело и совершенствует себя в ремесле войны.

Темнокожие, белозубые, с налитыми кровью глазами, бербары производили впечатление страшных противников. Но выучке и силе Фаланги они, изрядно уже струсившие, противопоставить ничего не могли. Мечи воительниц будто были заточены об алмазы; каждый удар отсекал начисто руку, ногу или голову.

С остатками шайки было покончено прежде, чем горящие корабли исчезли в пучине.

***

— Что они там сигналят? — устало спросила Ио.

От пота глаза щипало, и огненные сигналы со спасенного купеческого судна было не разобрать.

— Говорят, целуют землю под нашими ногами, — разъяснила младший командир.

— Так мы же не на земле.

— Никак нет, капитан, — невозмутимо кивнула командир. — Еще говорят, что пожертвуют в храмы десяток жемчужин. На молитвы за нас, стало быть.

— Всего десяток? Да ну! Спроси-ка лучше, нет ли у них на судне десятка статных мужиков. Я бы сейчас не отказалась.

Младший командир фыркнула, усмехнулась и Ио.

— Ладно, чего сидим? Всем триремам — обратный путь. Поплыли домой.

— Капитан! — раздался вдруг звонкий крик у борта. — В воде человек! Орифийка!

Ио тут же вскочила на ноги и побежала на зов. Из ее бойцов в море никто не падал. Неужели кто-то из рыбаков с тех растерзанных лодок? И как она только уцелела?

Но сомневаться не пришлось: из темноты доносились призывы о помощи на ладдийском. Голос девичий и совсем юный, подметила капитан. Наверное, дочь вышла с отцом на промысел. Злосчастная.

За борт уже кинули веревку. Раз-два, взяли! Худая фигурка показалась из темноты и повалилась на палубу.

— Огня, огня! — командуя, капитан одновременно сбросила плащ и укутала им девушку.

Это надо было сделать немедля: борясь с холодными ночными волнами, бедняжка продрогла до костей. Некоторое время она просто лежала под плащом капитана, свернувшись клубком и без остановки стуча зубами.

— Ш-ш-ш, — Ио, как могла ласково, погладила тело под плащом. — Все позади. Не бойся.

Наконец огонь и теплый плащ сделали свое дело, и девушка подняла глаза на своих спасительниц.

Ей лет шестнадцать, много семнадцать, решила Ио. Тело натруженное и соразмерное, но слишком уж жилистое. Такая худоба свойственна людям, живущим в крайней бедности. Русые волосы до плеч совсем вымокли. Серые глаза, цвета ноябрьского неба, смотрели внимательно и настороженно. Будто заранее ждали подвоха или наказания.

Девушка подняла голову, привстала, и капитан опустилась перед нею на корточки.

— Здравствуй, дитя. Я Ио, дочь Юны, капитан Орифийской Фаланги.

— Я… я знаю, кто вы, — кивнула девушка; ее все еще донимала дрожь. — Видела вас в городе.

— Мне очень жаль, что с тобой случилось такое. Ты вышла в море с отцом или братьями?

— Нет, капитан. Я вышла одна.

Кто-то из воительниц, услышав это, присвистнул.

— Одна? — переспросила капитан. — Одной удить рыбу ночью, так далеко от берега?

— Мне нужны деньги.

— Но зачем же одной?

— У меня никого нет.

Вот так дела. Послал Птун круглую сиротинку.

— Ну, хорошо. Как тебя звать?

— Ариста.

— Просто Ариста?

Девушка ответила на одном дыхании, как из лука выстрелила.

— Ариста Солонид.

— Что ж, Ариста Солонид, рада…

— Врешь!

Окрик вышел резким и звонким, как удар хлыста. Ио вскинула глаза на воительницу, столь дерзко подавшую голос.

— Я знаю тебя! — рослая женщина в доспехе ткнула пальцем в хрупкую девушку у себя под ногами. — Ты как-то сорвала без спросу яблоко в саду моего брата! Ты Ариста Гракх!

Смерть и преисподняя.

Ио поймала затравленный взгляд серых глаз.

— Это правда? Ты Гракх?

Девушка потупилась и вжала голову в плечи.

— Да, капитан. Простите.

Никому не пришло в голову спросить, за что она извиняется. Известно за что. Только вот родовое имя Гракх не искупишь и сотней извинений.

Ио оглядела своих бойцов. Женщины, только что смотревшие на рыбачку с участием и жалостью, теперь отступили от нее с опасением и неприязнью.

— Все на весла! Гребем к берегу что есть сил!

Ио обернулась к Аристе Гракх. Девушка сидела, завернутая в плащ, подняв на капитана серые глаза. Не было в них ни злости, ни удивления. Только горькое понимание. «Знаю, почему вы так испугались».

— Сиди тут и ничего не трогай, — что тут еще сказать, Ио не придумала.

Капитан отошла на нос корабля и постаралась думать только о теплой ванне и спокойном сне.

— Разумно ли везти ее с собой, капитан? — младший командир опять оказалась тут как тут.

— Предлагаешь выбросить ее обратно? — огрызнулась Ио.

— Нет, просто…

— Просто она Гракх. Сама знаю. Надейся, что молитвы ораторов пересилят то несчастье, которое она может на нас навлечь.

***

Должно быть, ораторы и впрямь молились сегодня на славу. Триремы добрались до гавани без приключений и опасностей. С ними, пузатый как призовой бык, подплыл к причалу и торговый корабль.

Перед тем как сойти на твердую землю, Ариста сняла воинский плащ и молча подала его капитану.

— Не… не нужно. Оставь себе.

Ио не была уверена, что движет ею больше: щедрость и жалость, или страх того, что плащ теперь сглажен.

Ариста, по-прежнему молча, спустилась по трапу на причал. Сейчас она уйдет, и это паскудное напряжение в воздухе наконец рассеется.

— Подожди! — вырвалось у капитана Фаланги. — Тебе ночевать-то есть где?