Переправа - Джек Кетчам

По обе стороны старой хасиенды, знававшей лучшие времена, горело четыре костра и стояло столько же деревянных хозяйственных построек, и когда они к ним приблизились, она была удивлена и озадачена тем, сколько людей, должно быть, разместилось в этих небольших зданиях: некоторые из них были soldados, как те, с кем они ехали, но большинство - женщины, молодые и грязные, которые апатично занимались домашней работой, таскали воду и дрова, готовили еду и раздували огонь.

Еще до того, как старая карга возникла из ниоткуда, из дыма, прямо перед ними, она поняла, что здесь что-то не так, потому что многие из этих женщин были белыми - хрупкими на вид блондинками, работавшими бок о бок с мексиканскими крестьянками, и она подумала, что уже знает, как образовалось это сборище. Некоторые из них было одеты чуть ли не в лохмотья, другие - во что-то вроде старых танцевальных костюмов, сильно порванных, на их покрытых синяками грязных лицах было гротескное количество косметики, возможно, чтобы их унизить. Некоторые явно были больны и шатались под бременем своего труда. Она слышала стоны, смех, а откуда-то донесся приглушенный крик.

Затем старая hechicera[4] вышла из клубящегося вокруг них дыма, и ее опасения за их безопасность в этом месте превратились во что-то более похожее на ужас.

Древняя, как горы? Нет, - подумала она. - Но очень старая. Непостижимо старая.

Под черными концентрическими кругами, нарисованными на ее щеках и подбородке, черными полумесяцами, скрывающими горящие глаза, и черными полосами поперек губ и носа, кожа свисала с лица, как ползущие слизни. На ней было какое-то рваное потрепанное и почти прозрачное одеяние, так что под ним виднелась иссохшая слоистая плоть и выпуклости с огромными темными сосками, направленными вниз, к земле. Волосы у нее были длинные и свалявшиеся, от нее пахло серой и гнилой кровью. На голове у нее красовался выбеленный солнцем череп койота с неповрежденным верхним рядом зубов.

Ухмылка койота, казалось, была под стать ее собственной.

В каждой руке она держала по живой гремучей змее, зажатой ниже голов, которые извивалась вокруг ее рук. При виде их, или, возможно, от их запаха лошади шарахались, ржали и пытались отойти в сторону.

Густаво снял перед ней шляпу. Белый, Райан лишь кивнул, когда они проходили мимо.

Все еще пораженная увиденным, Елена повернулась в седле и увидела, как к ней подошли две женщины, обе средних лет, как ей показалось, обе в черном. Одна - худая и крепкая, мрачная и невыразительная, чистая и опрятная. Другая - коренастая, с жестокими крестьянскими чертами лица.

Она только что познакомилась с сестрами Валенсура. Старухой Евой, Марией и Люсией.

Ее опекунами в Aду.

Глава 4

ЧТО ЭТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА С САМОГО УТРА?

Телячьи шкуры, расстеленные на полу хижины, прошлой ночью казались достаточно большими для троих, а теперь выглядят слишком маленькими для двоих. Я проснулся от рева огромного бородатого мужчины в пропотевших панталонах, похожего на медведя, уставившегося на мои ноги, находящиеся прямо напротив его лысеющей головы. То, что в темноте было просто большой, тихо храпящей фигурой, теперь превратилось в красное от злости лицо. Казалось, что он вот-вот дотянется до меня, оторвет ноги и будет ими меня бить.

Где же Харт, когда он мне так нужен?

Потом я почувствовал запах кофе.

- Спокойно, Матушка. Джентльмена зовут Мэрион Ти Белл.

Харт стоял у обгоревшей почерневшей печи, которая, вполне возможно, была построена еще во времена войны 1812 года.

- Белл? Никогда не слышал ни о каком чертовом Белле!

Он встал, влез в потертые серые брюки, подтянул подтяжки, и все - он был одет. Я не мог вспомнить, куда положил свою одежду, и не хотел пока двигаться. Только после того, как он немного успокоится. Я наблюдал, как он топает по полу к Харту, а тот наливает из покрытой пятнами жестяной кастрюли что-то коричневое и почти такое же густое, как сироп.

Он разлил жидкость поровну в три оловянные кружки, и протянул одну из них Матушке, которую тот сразу же и выпил.

В тот момент можно было представить, что его обедом могло бы стать дерево Джошуа[5], охваченное пламенем.

- Я подумал, что еще один человек нам не помешает.

- Этот? Господи, Харт. Он же еще совсем зеленый. Посмотри на него!

Он повернулся ко мне. Я встал и стал искать рубашку и брюки. Нашел их достаточно легко, аккуратно сложенными на единственном стуле в комнате, ботинки лежали под стулом. Это дело рук Харта.

- Ты же еще зеленый, да? Господи, Харт. Ты подбрасываешь мне этого тупого неопытного пацана с самого утра, и я не знаю, что и думать, правда, не знаю. Я не знаю, что у тебя на уме, черт побери! Будь я проклят, если знаю. Думаю, нам не помешает третий. Да, думаю, не помешает. Он умеет ездить верхом? Он ведь умеет ездить верхом? Ты умеешь ездить верхом, черт возьми?

- Он ездил со Скоттом в Мехико.

- С Уином Скоттом? С этим "парадным мундиром"? Вот черт, Я - Матушка Кастет, а ты, значит, Мэрион Ти Белл. Приятно познакомиться.

Он протянул руку.

Это рукопожатие я не скоро забуду.

* * *

В тот день вместо моей лошади мне дали молоденькую кобылку, и ее я тоже не забуду, потому что, хотя я ничего не знал о характере нашей затеи, она об этом знала все. Мы нашли пять лошадей, пасшихся в арройо[6], прекрасных гнедых созданий, - совсем не похожих на грубых неприятных животных, произошедших от испанской породы, а высоких и сильных, - и погнали их, охваченных каким-то первобытным страхом перед нами, орущими всадниками, через длинную широкую канаву прямо в каньон, который, как я узнал, Харт и Матушка уже не раз использовали для этих целей. Матушка работал слева, Харт - справа, а мы со Сьюзи - в центре, на самой удобной позиции, поскольку дикие лошади, естественно, захотят рвануть в ту или иную сторону.

Сьюзи выполняла всю работу, а мне оставалось только держаться в седле - что само по себе было довольно сложно: она металась влево и вправо в соответствии с движениями лошадей впереди нее, скакала с гораздо большей скоростью, чем любая другая лошадь, которой мне когда-либо приходилось пользоваться, а потом, когда мы загнали диких лошадей в ловушку, она скакала взад-вперед по устью каньона, поворачиваясь на месте, чтобы помешать трем из них вырваться на