Пьяная Россия. Том четвёртый - Элеонора Кременская

Заметив столпившихся в притворе храма байкеров, матушка и к ним подошла, с натугой, впереди себя, неся пятилитровую кастрюлю, правда, уже ополовиненную.

– Пейте, дорогие мои, небось устали с дороги, – разглядывая пыльные лица, пропела матушка Елена и кивнула на свой карман, откуда торчала целая стопка стаканов.

Мужиков не надо было приглашать дважды, столпившись вокруг кастрюли, они в два счёта, вычерпали половником весь компот.

– Ироды, как набросились, – комментировали старушки, неодобряя внешний облик байкеров, – матушку бы не сожрали!

Между тем, служба закончилась, и отец Владимир попытался, было, пробиться к байкерам, но прихожане, жаждущие совета, хватали батюшку за рукава, изливая душу.

Русский народ в большинстве своём не знает психоаналитиков, за психоанализом обращаются к батюшкам. Нередко потому священники вынуждены осваивать премудрые книги по психиатрии, вкупе с обучением в семинарии и чтением книг святых отцов, они становятся такими профессионалами, что куда там иным мозгоправам!..

Наконец, Старгородцев добрался до байкеров. Обнялся с одним, другим, похлопал по плечу третьего. Старушки, позабыв про компот, плещущийся на дне стаканчиков, разинув рты, глядели на это братание.

– Матушка, – весело обратился он к жене, прибирающейся за свечным прилавком, – брось всё, ко мне друзья приехали! Вот тебе крест, двадцать годков не виделись!

– Так я домой побегу, стол накрою, – засуетилась матушка Елена и, подобрав длинную юбку в сиреневый горошек, выбежала из церкви.

– Отец Иннокентий, – обратился к дьякону, взиравшему с весёлым любопытством на всю эту кутерьму, отец Владимир, – пойдём с нами потрапезничаем!

Чинно разговаривая, байкеры вместе с двумя служителями церкви, вышли из храма, оставив старушек судачить о небывалом происшествии.

Дом Старгородцевых стоял неподалёку от церковных построек и старинной колокольни, где виднелись подвешенные в ряд пять небольших колоколов.

– Маловато, – кивнул на колокола один из байкеров, имея в виду то ли количество, то ли размеры.

– Малы да удалы! – улыбнулся отец Владимир. – Мы и этому обновлению рады!

– Недавно повесили?

– В прошлом году, – вспомнил Старгородцев, – меценат один расщедрился.

– Архиерей к нам, на праздник приезжал, – пробасил отец Иннокентий.

– Что же у мецената денег на большой колокол не нашлось?

– А мы не спрашивали и пяти колокольчикам, ой, как обрадовались! – засмеялся Старгородцев снизу, с большой любовью оглядывая неподвижные колокола.

К нему подбежал мальчишка лет пятнадцати.

– Сын мой, Ванюшка, – представил он мальчика байкерам, – извольте заметить, звонарь!

Байкеры шумно пожали руки Ванюшке и, хотя они не слыхали, как он музицирует с колоколами, но заранее одобрили и музыкальные способности, и щуплую фигурку подростка.

Ванюшка, улыбаясь, весело вертелся в их могучих руках и, в конце концов, оказавшись верхом на плече самого мощного дядьки, возликовал, по-мальчишески, озорно, свистнул.

– Небось и голубей гоняешь? – тут же заинтересовались байкеры.

– У приятеля моего, Митьки, голубятня, – протараторил, сияя глазами, Ванюшка, – голуби белые-белые!

Зажмурился он.

Взойдя на крыльцо, байкеры по деревенской традиции оставили обувь на крыльце и в одних носках по чистым ковровым дорожкам, настеленным по всему дому, вошли в обширную прихожую, а оттуда, в гостиную.

На длинном столе, накрытом белоснежной скатертью уже стояли кое-какие холодные блюда, но едва отец Владимир закончил читать предобеденную молитву, матушка Елена появилась из кухни с горячим.

Белые с золотыми ободками глубокие тарелки, стоявшие перед каждым обедающим, она скоренько наполнила дымящимся картофельным пюре, тушёной капустой и кусочками жареной рыбы.

– Прошу любить и жаловать, караси! – указывая на кусочки, заметил отец Владимир.

– Сам ловишь? – спросил один из гостей, налегая на еду.

– Не сам, мне помогает Ванюшка и отец Иннокентий.

– Рыбы в пруду видимо-невидимо, – делая страшные глаза, добавил Ванюшка.

– Развели, – пробасил отец Иннокентий.

– Неужто сами? – не поверили байкеры.

– Потрудились на славу, – засмеялся Старгородцев, – пока вылавливали из дальнего озера и к нам, в пруд пересаживали.

– Хорошо тут у вас, – покрутил головой самый мощный байкер, – надо было раньше заехать.

– Раньше, – подхватил отец Владимир, – лет шестнадцать назад мы дом с матушкой строили, ремонтом в храме занимались, подкрашивали и укрепляли.

– Колокольня валиться начала, – вспомнил дьякон, – так мы с отцом Владимиром, будто заправские альпинисты, на верёвках сверху спускались и расшатавшиеся кирпичи цементом укрепляли.

Байкеры жадно слушали. Впрочем, один откашлялся:

– А может и сейчас, того, этого самого, для нас дело найдётся?

С надеждой поглядел он в глаза отцу Владимиру:

– Ради нашей старой дружбы?

– Найдётся, ещё как найдётся! – захлопал в ладоши Старгородцев.

После обеда, переоблачившись в рабочую одежду, обвешавшись строительными инструментами, они не спеша двинули… прочь от храма к жилым постройкам местных жителей.

Заходили во дворы нуждающихся в помощи одиноких людей, Старгородцев всех наперечёт знал: кололи дрова, прохудившиеся крыши домов укрепляли, чистили колодцы и дымоходы.

Возвратились усталые, к ужину и с удовольствием, попарившись в деревянной баньке, что затопила к приходу работничков, матушка Елена, переоделись в чистое бельё, подсели к столу.

Оглядев добровольных помощников, облачённых теперь не в мотоциклетные доспехи, но в рубашки и штаны самого батюшки, отец Владимир рассмеялся:

– Долгонько ваши старания люди вспоминать будут.

– А то, что мы делали, разве богоугодное дело?

– Ещё какое! – расправляясь с вишнёвым пирогом, весело заметил Старгородцев.

Уставшие гости полегли после ужина спать.

Матушка Елена расстелила им на многочисленных раздвижных диванах и креслах уютные постели. В доме Старгородцевых привыкли принимать многочисленных гостей, в основном странствующих пилигримов, мечтателей, художников, поэтов. Приезжали или приходили своим ходом к отцу Владимиру монахи-вольнодумцы, священники-расстриги. Бывало, некоторые задерживались надолго, некуда было идти. Старгородцевы никогда никого не гнали, мало того устраивали на работу, поддерживали, укрепляли и постепенно разуверившийся в жизни человек находил себе жильё, а далее отец Владимир мог похвастаться бракосочетаниями бывших пошатнувшихся духом и особую радость ему приносили крестины детей, рождённых от таких браков.

Отец Иннокентий отправляясь в соседний домик, где обитал лишь ночью, так как был бессемейным, остановился в дверях и, обратившись к Старгородцеву, не смог скрыть повышенного интереса.

– Как же ты с ними познакомился? – кивнул он на видневшихся в проёме двери одной из комнат, храпевших байкеров.

– В молодости, – ответил Старгородцев, усмехаясь в усы, – лихачили на мотоциклах. Страсть, как любил скорость, ветер, пиво и рок!

– Ты? – не поверил отец Иннокентий, заново оглядывая солидную фигуру друга.

– Я! – подтвердил батюшка. – Если хочешь знать, рокеры или по-современному, байкеры, это те же анархисты! А от анархиста до порядочного человека один шаг!

– И ты его сделал, этот шаг? – всё ещё поражался дьякон.

– Шагнул в духовную семинарию, – согласился отец Владимир.

– А они? – снова кивнул в сторону спящих байкеров, отец Иннокентий.

– Они? – задумался Старгородцев. – Работают, семьи содержат и стараются в отпуск объединиться, чтобы колесить по России, видишь, и к нам заехали, слава Богу!

Перекрестился он на спящих друзей.

– Сподобил Господь увидеться через двадцать лет!

– Богоугодное дело! – подтвердил дьякон и на цыпочках покинул спящий дом Старгородцевых.

Но ещё долго не спал, слонялся возле остывших боков мотоциклов и трогал их пальчиком, представляя, как летит по дороге и ветер сдувает слёзы из глаз, ах, как хорошо!

Белым-бело

В предпраздничные дни Танька Удальцова решила сделать ремонт в своей квартире. Обзвонив с десяток соответствующих фирм, она каждый раз спрашивала, есть ли в бригаде строителей представители кипчакских народов, а по-современному – гастробайтеров, то есть таджиков, казахов, узбеков. После минутной заминки ей отвечали, что есть и бригады занимающиеся ремонтом квартир, в основном состоят из «черных».

Танька вспылила и позвонила подруге:

– Кто расистка? Я – расистка! – орала она в трубку. – Да, и не скрываю своего презрения к этим дуракам! Они ничего не умеют! Вон на прошлой неделе приперся слесарь, таджик, надо было кран холодной воды заменить, бегал, бегал, не знал, что и как делать, ты думаешь, он починил?