Пьяная Россия. Том четвёртый - Элеонора Кременская

Деревенские жители, наблюдавшие за исходом битвы в окна изб, выскочили на улицу и сплясали победный танец над поверженным врагом.

Кабана на всякий случай закопали в придорожной канаве, кто его знает, вдруг он бешенный был?..

А Крушенков получив обещанное денежное вознаграждение за избавление деревни от звериного терроризма возгордился, он сравнил себя с персонажем знаменитого «Ведьмака» Анджея Сапковского, ведь его, Вадима, призвали, будто ведьмака на бой с нечистью!

– Понимаешь, Такс, – обратился к собаке, трусившей рядом, охотник, – мы с тобой – герои!

И такса, чувствуя настроение хозяина, радостно подтявкнула.

Взошла Луна, путь к дачному поселку, где с весны вплоть до осенних заморозков, в обыкновении, жил Крушенков, сделался веселее.

Сироты

– Каков снег, а? – восхитился Павел Васильевич Авдеенко, протягивая раскрытую ладонь навстречу пушистым снежинкам.

– Голубой! – глядя на медленно кружащийся снег, пролетающий мимо тусклого уличного фонаря, добавила Зинаида Васильевна Авдеенко.

– Ах, сестра, – вздохнул Павел Васильевич, с грустью оглядывая пустынный двор, – одни мы с тобой остались, дети наши разлетелись по городам и весям, родные половинки, моя жена и твой муж ушли на тот свет, и что же, будем встречать Новый год по-сиротски?

– Вместе, – оптимистично заявила Зинаида Васильевна.

– Но вдвоем! – возразил Павел Васильевич.

– Вдвоем и вместе! – продолжала настаивать Зинаида Васильевна. – А какой у нас с тобой будет праздничный стол! Я сготовила и «оливье», и крабовый салатик, и «сельдь под шубой», и курицу запекла в духовке!

– Право слово, как вкусно вы рассказываете! – послышался насмешливый голос откуда-то снизу.

Брат и сестра взглянули и узрели почти у самых ног своих пьяного мужика взиравшего на них с иронией. У него даже получалось глядеть свысока, хотя и валялся он на мерзлой земле.

– Послушайте, – спохватился Павел Васильевич, – вы же замерзнете насмерть!

– А может, я этого и добиваюсь! – состроил плаксивую гримасу мужик, моментально впав в жестокую грусть.

Из глаз его покатились крупные слезы.

И Зинаида Васильевна присела перед ним с чистым клетчатым носовым платочком.

– Не плачьте, пожалуйста! – вытирая темные, покрытые щетиной щеки пьянчужки, попросила она. – В такой день и предаваться унынию!..

– В такой день, – подхватил, завывая, мужик, – и умерла моя Нинулечка! Набралась порядочно, свалилась в сугроб, заснула и больше не проснулась!

– Ах, бедняжка! – пожалела и пьяницу, и неизвестную ей Нинулечку, Зинаида Васильевна.

– Ну что за глупости! – рассердился Павел Васильевич, поднимая мужика за воротник куртки. – Это ее судьба, не ваша!

– Какова же моя судьба? – сварливо осведомился мужик.

– Сегодня? – приблизив свое лицо вплотную к лицу пьяницы, спросил Павел Васильевич.

– Сегодня! – с вызовом выкрикнул мужик.

– Мы с вами встретим Новый год!

И Павел Васильевич широко распахнул парадные двери подъезда:

– Входите! Мы приглашаем вас в гости!

– Меня? – поразился пьяница. – Но это немыслимо. Я вам абсолютно незнаком!

– Согласен, – кивнул Павел Васильевич, – мы позабыли о настоящем русском гостеприимстве, когда любой прохожий мог постучаться в избу и быть принятым безо всяких вопросов о роду и племени!

– Но чем, как говорится, богаты, тем и рады! – подхватила Зинаида Васильевна и взяла пьянчужку под руку.

Все вместе они поднялись в квартиру Авдеенко и гость замер на пороге украшенного блестящими гирляндами, уютного жилища брата и сестры.

Стесняясь, снял ботинки и в одних носках, отчасти продырявленных, прошелся на цыпочках по квартире, разглядывая и накрытый стол, и наряженную елочку, и картины с умиротворяющими пейзажами на стенах.

– Как дома! – удовлетворенно произнес он и повернулся к приютившим его людям. – Меня Леней зовут.

– Леонидом? – уточнил Павел Васильевич, кивнул на уставленный холодными закусками стол. – Садимся! До Нового года десять минут осталось!

– И то дело! – одобрила действия мужчин Зинаида Васильевна и заспешила с горячим блюдом, из духовки.

– А я так и не понял, чего вы во дворе делали, прогуляться решили? – налегая на «оливье», спросил Леонид.

– Традиция у нас в семье такая, перед Новым годом, за полчаса до боя курантов, чтобы все было хорошо, и никто не болел, бегали мы с детьми валяться в сугробах! Но тут, куда теперь деваться, дети выросли, разъехались и нам, старость – не радость, осталось только выходить на крыльцо, полюбоваться на падающие с неба снежинки!

– Красивые снежинки! – с чувством добавила Зинаида Васильевна.

– Так вы, на вроде меня получается, сироты? – отложил вилку, Леонид.

– Ну что вы, дети нас не забывают, присылают открытки и посылки! – горячо возразила Зинаида Васильевна и достала из шкафа красный свитер. – Вот, дочка прислала!

Горделиво произнесла она.

Леонид оценил:

– Шерстяной! Хороший! Теплый!

– Новый год, – прервал их Павел Васильевич, откупоривая бутылку, – давайте поднимем бокалы за нас!

– За нас, сирот! – подхватил Леонид.

С тем и пригубили светлое, шипучее шампанское.

Пункт назначения – ураган

Конечно, попасть в ураган само по себе занятие малоприятное, но попасть в ураган в самом начале долгожданного летнего отпуска – это ли не гадко? Размышлял обычный средний гражданин за пятьдесят, с небольшим брюшком, с залысинами, с самым обыкновенным именем, отчеством и фамилией, а именно – Кирилл Аркадьевич Бледный! Впрочем, по отчеству его никто не называл, чаще кликали «Кирюшкой». Объяснялось это подобострастным отношением самого Бледного ко всем и ко вся, кто бы ни попадался ему на пути. Он слыл подкаблучником и подлизой. Идея поехать в Крым принадлежала его жене, Галине Александровне.

Теперь, держась за косяк двери и уворачиваясь от летящих ему в лицо бумажек, пакетов, мелких предметов, Бледный несколько отвлеченно думал о пролетевшей по коридору гостиницы пару минут назад, жене. Естественно, он попытался ее спасти! Но в бессильной ярости наблюдая, как распоясавшийся ветер стаскивает с пояса брюки, что же он мог поделать, когда супружница тяжелым снарядом, беспрестанно поминая черта, пронеслась мимо него со скоростью пули и исчезла в выбитом ураганом проеме черного окна!

Эх, провожая взглядом кожаные сандалии, брюки и трусы в цветочек, всплакнул Кирилл Аркадьевич, и не пожила еще…

Галина Александровна была старше Бледного на пятнадцать лет. Женился он на ней в двадцать пять, когда институт закончил. Познакомились на предприятии легкой промышленности, куда по распределению и попал Бледный.

Выглядела Галина Александровна хорошо, всхлипывал Кирилл Аркадьевич, старательно пытаясь поджать белые, словно снег, голые ноги, потому как мимо пролетел письменный стол администраторши, самой дамочки накануне приветливо встретившей супругов Бледных у этого самого стола, естественно не было. Было бы странно увидеть ее сейчас за столом, горько вздыхал Кирилл Аркадьевич и возвращался мыслями к пропавшей в ужасном беспределе, супруге.

Свадьбу справили буквально через неделю после знакомства, у Галинки в загсе подруга работала, естественно, на руководящей должности. Молодоженов буквально завалили подарками и, чтобы свекр со свекровью не фырчали, Галинка отвалила им от свадебных денег приличный куш на приобретение дачи.

Люди всегда останутся скопидомами, уворачиваясь от огромного чемодана, вздохнул Бледный и подкуп родителей жениха, то бишь его собственных родителей, прошел успешно, они простили невесте разницу в возрасте.

Галинка успокоилась и, не боясь более осуждения со стороны новой родни, принялась проталкивать молодого супруга по карьерной лестнице, пока не дотолкала до своего заместителя. Засев по правую руку Галинки, Кирилл Аркадьевич принялся одаривать просителей двуличными улыбками и за каждой малостью бежал к своей королеве.

А теперь ее нету, рыдал Кирилл Аркадьевич, стараясь хоть что-то разглядеть в ревущей темноте разбитого в конце коридора окна.

Внезапно, в коридор выволокло знаменитого артиста, не хилой комплекции да еще в парчовом халате, он умудрился уцепиться за голые ляжки Кирилла Аркадьевича. Артист подтянулся и Бледный с ужасом понял, что ослабевает. Пальцы соскальзывали с косяка. Кувыркаясь, они вместе полетели навстречу смерти. Во всяком случае, Кирилл Аркадьевич моментально покорившись неизбежному, принял позу эмбриона, в то время как артист, отчаянно голося, хватался за своего полуголого спутника и, сдирая с него рубашку, обнимал крепче крепкого.

Очнемся мы на райском острове, плакал Кирилл Аркадьевич, в окружении голых красавиц, павлинов и попугаев.