Политическая организация общества и право как явления социальной эволюции. Монография - Сергей Дробышевский

В XVIII в. в Европе, за исключением Великобритании, получило распространение и понимание государства как системы органов в политическом теле, формулирующих и обеспечивающих реализацию общеобязательных социальных норм[35]. При такой интерпретации понятия государства оно оказалось лишенным большей части традиционно вкладывавшегося в него содержания. В частности, государством не охватывалось так называемое «гражданское общество» – совокупность организаций политии, занимающих промежуточное положение между ее общеполитийными руководящими структурами, т. е. органами, осуществляющими общеобязательное нормативное регулирование, с одной стороны, и отдельными людьми – с другой[36]. С тех пор вот уже два века в политологии и юриспруденции интенсивно применяются широкая и узкая трактовки государства[37]. Они соотносятся как целое и его часть[38]. Причем только первая из них выражает тот факт, что «“ткань государственного бытия” слагается из… жизни всех его граждан»[39], что «государство не есть какая-то отвлеченность, носящаяся над гражданами», а «состоит из народа»[40].

Небезынтересен вопрос, почему «узкое» понимание государства распространилось в Европе XVIII в. не повсеместно. При ответе на него, возможно, надо иметь в виду, что в XVIII в. в континентальных европейских странах с абсолютистскими политическими режимами внешние по отношению к государственному аппарату «нажимы» на него при формулировании им и проведении в жизнь общеобязательных социальных норм реально имели на порядок меньшее значение, чем в Великобритании. Иными словами, системы органов абсолютистских европейских государств функционировали гораздо более автономно от сил «гражданского общества», чем государственный механизм Великобритании[41]. Такое обстоятельство не могло не учитываться государствоведами и юристами соответствующих стран, отражавшими его в своих определениях рамок политической жизни общества, его политической организации и, естественно, государства как политической организации общества.

Совокупность взаимодействий между людьми в политическом теле, содержанием которых является формулирование общеобязательных для его членов норм и их реализация, в научной литературе нередко трактуется как политика[42]. Согласно этой теоретической позиции, разделяемой рядом политологов XX в., политика по сути представляет собой процесс общеобязательного нормативного регулирования (по выражению Г. Хеллера, «искусство преобразовывать общественные тенденции в правовые формы»[43]) и свойственна социальным организациям, где этот процесс имеет место. Выдающиеся мыслители, которые создали европейскую политическую науку и обеспечили ее развитие вплоть до современной эпохи, понимали политику именно так[44]. Однако в интерпретации некоторых обществоведов нашего времени политика по существу предстает как нормативное регулирование, проводимое органами управления любой человеческой ассоциации[45].

То, что объект их изучения действительно находится в поле политологического анализа, не вызывает сомнения. Всякая общественная организация функционирует в сфере действия общеобязательного нормативного регулирования, являясь элементом социального организма, реализующего систему нужд его членов посредством конституирования и проведения в жизнь общеобязательных правил поведения. Но само по себе рассмотрение политики как нормативного регулирования, не имеющего общеобязательного характера, нарушает устоявшуюся в течение 2,5 тыс. лет традицию понимания под политикой именно общеобязательного нормативного регулирования и поэтому едва ли оправданно. Для политологии необщеобязательное нормативное регулирование представляет интерес только в его связи с общеобязательным нормативным регулированием, а не как самостоятельный предмет познания.

Целью общеобязательного нормативного регулирования всегда выступает удовлетворение системы потребностей людей, объединенных в политическое тело[46]. Она реализуется, во-первых, при обеспечении осуществления всех процессов человеческой жизнедеятельности внутри политии, во-вторых, при достижении необходимых для поддержания функционирования максимальной политической организации результатов ее взаимодействия с окружающей средой. Общеобязательное нормативное регулирование для решения таких задач соответственно его направленности на внутреннюю жизнь либо на внешние связи политической организации общества принято характеризовать как внутреннюю и внешнюю политику.

Внутренняя политика призвана опосредовать многообразные различия между людьми – половые, возрастные, этнические, классовые, профессиональные, идеологические, связанные с состоянием здоровья, с местом жительства и т. п. – для упорядочения общественного воспроизводства в пределах политического тела. Она предполагает их учет при распределении среди членов политии сначала предпосылок материального и духовного производства, а затем и его итогов. В этой связи политологи обычно пишут о «функции политики в создании порядка из различий»[47], о «политике как распределении»[48], поскольку она указывает, «кто получает, что, когда и как»[49], а также заявляют, что политика представляет собой «искусство возможного» в силу ограниченности распределяемых фондов.

Сущность внешней политики можно выразить в формуле «политика как Мы по отношению к Другим», реализуемой дипломатическими, военными и иными средствами. Отправным моментом внешнеполитической деятельности выступают не различия, а общие черты населяющих политию людей, и прежде всего то, что они, являясь ее членами, имеют общие интересы и судьбу, отличающие их от лиц из иных суммарных политических организаций. Внешняя политика нацелена на сохранение культурного своеобразия населяющей максимальную политическую организацию человеческой общности в ходе ее контактов с другими подобного рода коллективами. Здесь высшей заботой является самостоятельность политии в отношениях с остальными субъектами межполитийного общения в многочисленных ситуациях, когда только независимость от них позволяет населению политической организации общества действовать, полностью выражая свои культурные особенности и предпочтения[50]. Естественно поэтому, что внешняя политика любого политического тела в подобных случаях обязательно включает классификацию других политий на две категории в зависимости от того, входит ли в планы их руководящих структур ликвидация его самостоятельности или нет, а именно на дружественные и недружественные, по отношению к которым предпринимаются различные меры[51].

Закономерности внутренней и внешней политики в своей совокупности раскрываются в предлагаемых политологами общих теориях политики. На каждой из таких концепций лежит печать исторических условий, в которых она сложилась. В любом случае это обусловливает теоретическое осмысление и внутриполитической, и внешнеполитической деятельности, но не в равной степени. В политиях, вынужденных вести повседневную борьбу за самосохранение с окружающими политическими телами, политологи, как правило, тратят большую часть своих сил на познание природы внешней политики, чем в максимальных политических организациях, на самостоятельность которых другие субъекты межполитийных отношений покушаются нечасто.

Отмеченное обстоятельство сказывается на структуре создаваемых учеными общих теорий политики, а также на самих определениях политического феномена. Так, главной задачей политологов стран Западной и Центральной Европы (за исключением Великобритании), начиная с Н. Макиавелли в XVI в. и кончая К. Шмидтом в XX в., являлось теоретическое осмысление факта постоянной угрозы, потенциальной или реальной, которую в их историческую эпоху каждое континентальное европейское государство представляло для существования своих соседей[52]. Следствием были не только гипертрофия внешнеполитических разделов политологических сочинений, но и использование для выражения сути всякой политической деятельности многочисленных формулировок, обозначающих одно и то же содержание, – «политика как Мы против Других»[53].

Обычно совсем по-другому определяли политику в рассматриваемый исторический период политологи Великобритании. Все они – от Т. Мора в XVI в. вплоть до ученых начала XX в. – в своих теоретических построениях обоснованно исходили из того, что островное положение их государства делало маловероятными попытки иных политий ликвидировать его самостоятельность[54]. В такой обстановке очень многие исследователи политики фокусировали свое внимание не на способах устранения внешней для максимальной политической организации опасности, а на уяснении и возможных путях решения основной проблемы внутриполитической деятельности – недостаточности имеющихся в политическом теле материальных и духовных ценностей для полного удовлетворения нужд его членов. При этом в британских политологических работах политическая организация общества рассматривалась главным образом не в качестве одного из субъектов межполитийных отношений, а как система разделения и кооперации усилий людей по производству и распределению материальных и духовных благ. Политика же чаще всего понималась как конструирование и реализация общеобязательных правил, обеспечивающих осуществление указанных процессов и в конечном счете порядок в пределах суммарной политической организации[55].