Сломленный бог - Гарет Ханрахан

дома, на Фонарной улице, простыни промокли от пота. Каменные стены комнаты испускают свет. Текут, трескаются, как тает лед. Проступают бусины влаги, жгучие, с противным запахом. Алкагест, определяет их некий глубинный отдел мозга. Он пытается выбраться из постели, но конечности неимоверно отяжелели, словно превратились в камень. Он откидывается на спину и, как только касается подушки, засыпает опять.

Раск падает. Он в каком-то туннеле, один. Рычит, взбешенный тем, что его выдернули в разгар удовольствия. Кругом зеленоватые стены с резьбой по камню, высеченной тысячи лет назад. Кромешная тьма, но он по-прежнему видит. Он различает переходные оттенки тьмы – бывает тонкая, как паутинка, темнота, что наполняет пустоту, когда уходит свет. Такая слабенькая темнота, что ее разгонит даже мерцание звезд. Устоявшаяся тьма, она скапливается со временем, въедается налетом сажи, глубокой изморозью, что никогда не уходит. А есть густая, вековечная темень старых туннелей, где многие поколения никто не осмеливался зажечь свет. Тьма из глубин, научившаяся перемещаться, скользить. Туннели принадлежат упырям.

Из этой тьмы выступает косматая фигура. Хоть и сгорбленная, она все равно царапает потолок своими рогами. Тяжела поступь раздвоенных копыт; властный запах пришедшего наполнил туннель, когти проскребли по стене – и Раск ощутил эти когти на камне, словно ему пощекотали ребра.

Старейший упырь, владыка Крыс Гвердонский.

Крыс остановился, принюхался к подземному воздуху. Желтые глаза не видя скользнули мимо Раска, будто в действительности его тут нет.

Упырь раскрыл массивную пасть, но не заговорил. Вместо этого у Раска расперло изнутри глотку, невидимые пальцы растянули ему рот, завладели языком.

ШПАТ? КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО? НЕУЖЕЛИ КАРИЛЬОН ВЕРНУЛАСЬ?

Ответа не было – по крайней мере, устного ответа. Но заскрипела земля, и с потолка туннеля обрушилась пыль.

ОНИ ВСКРЫЛИ ХРАНИЛИЩЕ. ЗАБРАЛИ ЧЕРНЫЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ КОЛОКОЛА И ОСТАТКИ БАРАХЛА ИЗ КВАРТАЛА АЛХИМИКОВ. ВЫБОРА НЕ БЫЛО.

Оружие, что искал Артоло! Прадедушка приказал Артоло найти оружие из черного железа – и неудача определила дядину участь. Но о ком это говорит Крыс?

Упырь-рогач принюхался к воздуху. Пронизал желтыми глазами тьму.

Низко зарычал.

ТЫ НЕ КАРИЛЬОН ТАЙ.

Глава 12

Вир наседал на Бастона, сварливо рыча в лицо:

– В жилах моего кузена течет кровь дракона и его кровь пролилась на ваших улицах! Это непростительное оскорбление – и непростительная оплошность.

Вир начинал общаться куда более борзо, имея за спиной полудюжину бойцов Эшданы. Лириксиан, судя по внешности. Двое носили на лбу черные самоцветы, в напоминание о цене пепла.

– Вообще-то, это я кончил хренова акробата, – огрызнулся Бастон.

– После того, как он четверых изувечил. И почти что убил кузена. Мой двоюродный брат выжил лишь чудом. Вы не сумели нас защитить.

– Подумай, это же долбаный сальник, Вир, – спорила Карла. – Больше года никто не встречал ни одного болвана. Считалось, что им конец. Откуда нам было знать?

Взгляд Вира сделался по-рептильи холоден, обращаясь на Карлу:

– Ты отсутствовала при нападении. А должна была отслеживать опасность. Ты тоже подвела Гхирдану.

– Я поговорю с Раском, – сказала Карла, делая шаг к двери.

– Нет. За ним ухаживают лекари. – Вир сложил перед собой руки. – Семья больше не нуждается в ваших услугах, и оба вы не приняли пепел. Если после заката вы попадетесь по эту сторону рубежа ЛОЗ – ваши жизни будут тому расплатой. То же самое относится к вашим подельникам.

– Теперь ясно, что происходит! – выкрикнула Карла. – Ты прибираешь власть к рукам! – Она обратилась к эшданцам, стоявшим за спиной Вира: – Вы видите, что тут затевается? Видите, что вытворяет этот говнюк?

– Если снова откроешь рот, – сказал Вир, – тебе вырвут язык.

– И как вы собираетесь наезжать на Маревые Подворья без нас? Ни одного из этих остолопов не пустят через границу.

– Не ваша забота.

– Тебе же без нас никуда, дубина! – заорала Карла, и ее явно было слышно наверху.

– Язык, – приказал Вир.

Один из Эшданы резко двинулся к Карле. Бастон поймал его за предплечье, сбивая с шага, врезал по горлу и уложил продышаться на пол. Другие эшданцы вытащили оружие, но не торопились нападать. Бастон покачал головой:

– Мы уходим.

– Нет! – сопротивлялась Карла, но Гхирдана сплотила строй. Бастон взял сестру за руку и потащил из комнаты. Никто не преграждал им выхода из этого мертвенно-белесого дома, хотя снайпер на верхнем этаже отслеживал, как они удаляются в дождь по Фонарной улице. Уже вечерело, Новый город начинал матово мерцать под ногами.

– Вот мелкий гхирданский придурок, – канючила Карла. – Да он Раска пиявками до смерти засосет. Что за напасть! – Она негодовала до конца длинной улицы, но Бастон не особенно вслушивался.

– Как считаешь, – спросил он, – откуда этот сальник взялся?

– Не знаю. Погоди, думаешь, это Вир его послал? Где бы Вир раздобыл сальника?

Дурацкое предположение. Эти штуки создавала гильдия алхимиков ради пополнения гвердонской стражи. Каждый сальник когда-то был человеком, приговоренным преступником. По условиям сделки Хейнрейла с алхимиками, прежнее Братство обязывалось платить гильдии тайную дань – пока Хейнрейл ежемесячно сдавал в чаны несколько тел, Братству разрешалось продолжать воровской уклад. Но Хейнрейла посадили в тюрьму, чаны закрылись два года назад – и этих страшил извели. А алхимикам строго воспретили изготавливать новых. Вроде бы Бастон слыхал, остатки сальников кое-где еще служат, охраняют новые фабрики, но появляться на улицах они ни в коем случае не должны.

Этот сальник был старым, с истонченным, шелушащимся воском. А их полагалось восстанавливать каждую пару недель, заливать тела свежей растопкой. Мог ли этот протянуть много-много месяцев, ветшая на каком-нибудь чердаке? Но такому незачем было бы нападать на Раска. Нет, правдоподобнее, что кто-то оживил старого сальника, запалил ему фитиль и отправил на новую миссию. Но кто еще знал, что Раск посетит «Крэддока и сыновей»? От тебя нужны только сведения, ничего больше. Если потребуется силовое решение, у нас есть свои ресурсы.

Эта мысль тяжело легла на плечи Бастона. Он уговаривал себя – не его это драка: раз Даттин со своей кликой хотят строить козни Гхирдане, то его это не касается. Он пепел не принял, как и Карла. И любая перспектива союза между Братством и завоевателями ныне мертва, смыта в сточные канавы улицы Философов. Пружина внутри него лопнула. Машина окончательно сломана. Ну и к чертям их всех.

– Передай нашим, – сказал Бастон, – чтоб до заката убрались обратно в Мойку. Я иду домой – отдохну.

– Ты в порядке? – спросила Карла с участливым видом.

– Царапины.

– На ночь меня не жди, – сказала она, – а завтра встретимся. Покумекаем, что делать дальше.

Оставив неземное свечение высоток, Бастон спускался к знакомым улочкам Мойки. Дворы его детства, известные наперечет, теперь превратились в кошмары. Он переступал обломки, шел мимо домов, изуродованных пулями, взрывами или когтями. Старательно обходил дождевые лужи – бритвенно-острый рассол Кракена большей частью сошел, но прохожие, бывало, резали себе ноги, шлепая по неверной водичке. Этим вечером в ишмирских