Сломленный бог - Гарет Ханрахан

Разумеется, им пришлось изготовить новую цепь. Старая сгинула в Кризис, вместе с Рошей.

– Гильдмастер Хельмонт, – любезно проговорила Эладора. – Простите, я и не знала, что вы удостоите меня визитом.

– О, да никакого визита. Просто зашел поболтать. Можно? – Он указал на кабинет Эладоры.

– Конечно.

Она сунула заявления в выдвижной ящик и проверила, отключен ли эфирограф, прежде чем села в кресло. Хельмонт – мастер гильдии алхимиков – терпеливо ждал, пока она закончит.

– Вы не рассматривали карьеру алхимика? – спросил он.

– Нет.

– Жаль. Уверен, в Горниле вы бы превосходно себя показали. – Гильдия алхимиков устраивала испытания для школьников с четырнадцати лет; набравшим проходной балл оплачивали дальнейшее образование. Тем, кто достоен, – учеба и пожизненная карьера в гильдии.

– Моя м-мать не разрешала мне участвовать в Горниле.

– Что ж, вы тем не менее достигли высот. И все-таки представьте, кем бы вы могли стать.

Расчищая стол, Эладора перебирала в уме известное ей об этом человеке. Насколько она понимала, Хельмонт был компромиссным кандидатом на исполнение обязанностей главы гильдии. Осмотрительный, усердный научный сотрудник, отнюдь не блистательный ум или признанный старейшина отрасли, как его предшественники. По сведениям осведомителей, самый слабый мастер со времен основания гильдии.

– Чем я могу вам служить, гильдмастер?

– Ничем. Я предпочел бы, чтобы вы ровным счетом ничего не делали. Простейшее дело на свете.

– В связи с…

– Гильдия намеревается возвратить некоторые ценности, что были похоронены под Новым городом при разрушении Квартала Алхимиков. Значимые результаты экспериментов, памятное достояние и тому подобное. – Он махнул рукой, будто вел речь о сущих пустяках, а не о божьих бомбах, раке гильдмистрессы Роши и прочих погребенных там ужасах. – Я вынесу предложение в комитет по безопасности. И хочу лишь, чтобы вы воздержались ему препятствовать.

Эладора колко улыбнулась:

– Гильдмастер, вы понимаете, что прежняя попытка открыть это хранилище привела к катастрофе. И в любом случае захоронение находится под Лириксианской Оккупационной Зоной – и любое вмешательство будет угрозой заключенному миру.

Его лицо наигранно осунулось.

– Ах, ясно, ясно. Угроза миру, само собой, вызывает нашу крайнюю озабоченность. – Он потер подбородок. – Знаете, я слышал чудную сплетню. Бредовейший слух. Говорят, вы уже совершили то, что нацелился сделать я. Взломали хранилище под Новым городом и захватили себе всю добычу.

– Я… – начала Эладора, но Хельмонт жал дальше.

– Естественно, вздор. В том смысле, что вам ведь понадобилась бы помощь упырей, иначе как пройти сквозь их владения и открыть подземные склепы? – Он посопел, как бы принюхиваясь. – Кстати, вы не видели Владыку Крыса? Или он больше не показывается лично? Не встречались ли на днях с каким-нибудь его говорильным посредником? Как я понимаю, вы тесно сотрудничали с вожаком упырей во время вторжения.

– Владыка Крыс, – сказала Эладора, – служит городу. Как и я. Словом, прошу прощения, гильдмастер. – Она встала.

– Словом, если останки нашего достояния попали к вам, – рассуждал будто сам с собою Хельмонт, – вам бы понадобилось их где-то содержать и чинить. А не похоже, что алхимический завод стоит у вас под столом. – Он побарабанил костяшками по столешнице. – Или в вашей карманной тюрьме на Мойке.

Эладора мысленно потянулась к нему, призывая легкое волшебство. Само собой, в церемониальную цепь были вплетены противочары. У ее заклинания нет шансов пронзить такую защиту. Она села обратно, положив ладонь на ручку выдвижного ящика.

– Где бы вы могли хранить столь опасные алхимические талисманы? Ага! – Хельмонт наигранно облегченно вздохнул: – Вы ведь неплохо знакомы с Йоганом Манделем, не так ли?

– Господин Мандель – друг нашей семьи.

– Конечно, конечно. В этом нет ничего предосудительного. Просто друг вашего отца. Я уверен, у Манделя много общего с… как лучше выразиться? С поместным сыроделом из Вельдакра.

Эладора потеряла последнее терпение к ужимкам и намекам Хельмонта.

– Господин Мандель – член вашей гильдии, разве нет? Если у вас есть вопросы, поговорите с ним самим. У меня много работы.

– Вы так умны, мисс Тай! – Хельмонт всплеснул руками. – Именно так я и поступлю. Поговорю с Манделем. В конце концов, это внутренняя проблема гильдии. Ничего, что бы требовало вашего участия. Как я уже сказал, вам совершенно не нужно ничего делать.

– Если бы я ничего не делала, – выпалила Эладора, – вас бы сожрала Божья война. Доброго дня, гильдмастер. Проводите себя сами.

Хельмонт ухмыльнулся:

– Прежде чем уйти, я вручу вам подарок. Знаю, вы историк. – Он хлопнул в ладоши, и Риадо внес деревянный ящик. – Мы нашли его, когда разгребали старые запасы. Ему не меньше сотни лет.

Он открыл ящик. Внутри была стеклянная банка двухфутовой высоты, запечатанная свинцовой крышкой. До краев наполненная мутной жижей. В банке плавала фигурка – статуэтка обнаженного юноши, синеватого оттенка с восковым отливом.

– Это гомункул, – сказал Хельмонт. – Одна из первых попыток гильдии произвести искусственную жизнь. – Он постучал по банке, и создание распахнуло глаза. Подплыло к стеклу, всматриваясь наружу.

Лицом оно напомнило Эладоре Мирена.

– Знаете, – промурлыкал Хельмонт, – прежде использовали конский навоз. Чтобы добиться правильной температуры. Сосуд погружали в навоз, и там рос гомункул. Теперь у нас атаноры, тигли и чаны для размножения. По-моему, неплохо вспоминать свои корни. Вспоминать, что гильдия начиналась с лошадиного дерьма, но достигла и более великих свершений. Всегда можно достичь большего. – Он поклонился: – Пообщаюсь с Манделем. Доброго дня, специальный волхвователь Даттин.

После ухода Хельмонта, выпровоженного верным Риадо, Эладора некоторое время созерцала гомункула в банке. Тварь глазела в ответ, прекрасное личико оставалось бесстрастным. Гомункулы лишены разума и души, но чары могут заставить их двигаться в продолжение воли волшебника. Слышит ли ее существо? Она представила, как глухой ночью создание отворачивает изнутри крышку, выползает из банки, мокрое и голое крадется по коридорам, чтоб доставить Хельмонту подслушанные секреты. Представила, как оно находит в темноте постель Эладоры и перерезает ей горло.

Она выдвинула ящик и достала оттуда пистолет. Близнец того, что отдала Карильон. Прочный, надежный, непритязательный. Незаметный, как сама Эладора.

Открыла банку, извлекла дергающегося гомункула.

И рукоятью пистолета несколько раз хватила воскового уродца, размазывая в восковую лепешку.

История впредь не ее забота. Будущее наступает слишком быстро, и некогда оглядываться, даже на миг.

Глава 11

Над завоеванным гвердоном вечерело.

На противоположной окраине, Маревых Подворьях и новом Квартале Алхимиков, гудок возвестил конец смены. Рабочие выплеснулись из фабрик, человечий паводок наполнил улицы, разбиваясь на протоки, бьющие в таверны и игорные заведения, водяные колеса коммерции. Люди стекали по витым лестницам, собираясь в подземные реки там, где грохотали поезда. Заливали площадь Мужества. Разные городские районы имели свою окраску течения – серые рясы университетских студентов, крикливая безвкусица Дола Блестки, черные костюмы и крахмальные воротнички парламентских чиновников. Попробуй отличи каплю одной жизни от другой, они все смешались в несущемся по улицам бурлящем потоке.

Но на реках ставят плотины и не дают им вольно бежать. У границ оккупационных зон стоят посты и пункты