Пирамида. Ленинградский альпинизм в четырех киносценариях - Григорий И. Сидько

… На фоне величественного двуглавого Эльбруса, обступив огромную снежную женщину, слепленную в одной из самых широко известных поз "Кама сутры", глядят вдаль участники прошедшей ночи.

Сбоку пристраивается подоспевший Тюльпанов.

Щелкает затвор аппарата.

АЛЬПЛАГЕРЬ "АНЗОБ". РАННЕЕ УТРО.

Раннее утро. Поют птицы.

Распахнув стеклянные двери коттеджа, на выложенное разноцветной мозаикой крыльцо — в невероятном сногсшибательном купальнике, игривой соломенной шляпке и темных солнцезащитных очках, с бумажкой на носу, накрашенная, наманикюренная и завитая — выходит Инесса.

Картинно сняв шляпу, она, в недоумении, окидывает взглядом розоватые хребты предгорий, плотным кольцом окружающие лагерь со всех сторон.

Инесса (ошарашенно): А где же море?!..

— До-сви-да-ни-я!!! — хором, по-пионерски, кричат сидящие в кузове открытого грузовика загорелые и счастливые, с облупившимися розовыми носами, отъезжающие домой участники закончившейся лагерной смены.

И весело машут на прощание руками.

из кузова, через задний борт машины:

Грузовик трогается с места.

Замешкавшийся отъезжающий уцепляется за борт. Несколько рук втаскивают его вглубь кузова.

Машина медленно проезжает сквозь плотный, молчаливо стоящий по обе стороны дороги строй опухших с похмелья, небритых, заспанных и угрюмых инструкторов, рабочих и служащих лагеря.

С перьями во всклокоченных волосах и крошками в свернутых набок бородах, в мятых штанах и пуховых жилетах, ежась от утренней прохлады и щурясь на яркое солнце, они вяло машут вслед убывающим, и вскоре скрываются — сначала за воротами лагеря, а потом и за поворотом дороги.

Машина выворачивает на шоссе и прибавляет темп.

Разговоры и смех в кузове понемногу стихают.

На первой же развилке машина сворачивает в узкое мрачноватое горное ущелье.

Бежит назад, плавно извиваясь, лента шоссе. Скалы каньона сдвигаются все плотнее, нависая с одной стороны и круто обрываясь к бурной желто-коричневой реке с другой стороны дороги.

Быстро промелькнувшая встречная грузовая машина тут же исчезает за ближайшим поворотом.

камера оборачивается внутрь:

В кузове несущейся вглубь ущелья военной машины, лежа на груде постеленных на дно рюкзаков и баулов, спят, завернувшись в трепещущиеся на ветру серебристые перкалевые плащи, Саша, Мафия и остальные участники армейской команды, утомленные долгим ночным перелетом.

КАБИНА МАШИНЫ:

За рулем — грузин, солдат срочной службы.

Седой подполковник курит, высунув локоть в открытое окно дверцы, и смотрит вперед, на дорогу.

ПОЛЯНА В ВЕРХОВЬЯХ НЕБОЛЬШОЙ ДОЛИНЫ. ДЕНЬ.

Полого поднимающийся вверх отрог живописной зеленой долины, поросшей арчовым лесом, упирается в крутой высокий двухступенчатый каменистый взлет, стиснутый по бокам гладкими отвесными скальными грядами.

Ломаной линией белеет проложенная среди осыпи тропа, уводящая куда-то наверх.

Сбегающий по расщелине шумный поток растекается у подножия взлетов в небольшую спокойную речку, плавно текущую через ровную поляну, поросшую яркой сочной травой.

Жарко.

Возле рюкзаков, на которых сушатся мокрые от пота футболки, лежат, распластавшись в траве, Володя и Валера.

Недалеко от них, на берегу, сидит на плоском камне Андрей и поочередно вынимает из своей сумки вымазанные в сливочном масле паспорта, деньги, чистые бланки бумаг с печатями, спортивные документы. Иногда попадаются обертки от пачек масла, которые он методично вымазывает пальцем, стряхивая остатки обратно в сумку, а обертки откладывая в сторону.

Валера: Обертки не выбрасывай… Через месяц мы их вылизывать будем…

Андрей: Я только боюсь, не смажутся ли записи, если вымыть паспорта?

Володя: Все самое главное — имя, адрес, дата рождения — должны быть написаны несмываемыми чернилами. А вот то, что потом уже — жены, дети — те могут и поплыть.

Валера: Жена и дети пусть плывут…

Андрей снимает с паспортов целлулоидные обложки и начинает промывать их в воде.

Неожиданно раздается страшный грохот. Все оборачиваются:

В дальнем конце поляны, возле самосвала, по крупной каменной осыпи бродят полуголые, с повязками на бедрах, дочерна загоревшие молодые люди. Выбирая большие остроугольные камни, они медленно несут их к машине и, с чудовищным напряжением, кидают в высокий кузов, издавая ужасный шум.

В тени машины, прислонившись к колесу, два наголо бритых таджика пьют чай с лепешками.

От группы сборщиков камней отделяется один, не спеша пересекает поляну и приближается к противоположному берегу реки.

Андрей, щурясь на солнце, смотрит в его сторону:

— Лexa, это ты, что ли?.. Тебя не узнать просто — худой, как скелет!..

Алексей: Здоро'во! — он, по камням, перебирается к ним.

Андрей: А мы тебя искали вчера. Письмо тебе в столовой оставили.

Алексей: Да? Жалко… А мы не в самом лагере живем, а наверху, в рабочем домике… Чем это ты занимаешься?

Андрей: Да так — небольшая авария…

Подходят Володя и Валера.

Валера (указывая на Андрея): Аннушка уже разлила масло!..

Они здороваются.

Валера: Ну что, как успехи? Это вы склад строите?

Алексей: Нет, мы лестницу кладем — там, наверху, за столовой.

Валера: Это кривая такая, что ли?

Алексей (смеется): Обижаешь!

Володя: Ну и что?

Алексей: На пол смены уже заработали.

Володя: Это сколько вы уже тут пашете?

Алексей: Три недели. Адская работа!.. И кормят хреново.

Валера: Ничего, Леха, труд красит человека!

Алексей: А работа его унижает… — он присаживается на траву, — Давайте, лучше, закурим?.. По-нашему, по-таджикски!..

Валера (смеясь): Я сейчас принесу, — он уходит к рюкзакам.

Андрей: Пора уже нам всем на анашу переходить.

Алексей: Где ж ее взять-то?.. Я с удовольствием.

Андрей: А там что растет? Табак? — он показывает в сторону плантации каких-то растений.

Алексей пожимает плечами:

— Не знаю… По-моему, табак на такой высоте не растет. Володя: Это растет благосостояние советских людей.

Возвращается Валера, на ходу распечатывая пачку сигарет:

— Сигарет можешь брать сколько угодно — хоть две штуки!

Володя: Да-а… С сигаретами мы как-то просчитались…

Андрей: Зато масла навалом.

Володя: Как погода?

Алексей: Была ничего, а дальше — черт его знает… — он подымается. — Ну ладно, спасибо, мне пора, а то хозяева будут недовольны.

Валера чиркает, Алексей прикуривает и перебирается на другую сторону реки. Потом оборачивается:

— А вы видели — там, на камне?.. — он указывает в сторону большой глыбы известняка, торчащей из-за деревьев.

Володя: Нет, а что там?

Алексей: Сходите, посмотрите… — он направляется в сторону машины.

Пройдя немного вдоль берега и раздвинув ветки арчи, Андрей, Володя и Валера обнаруживают возвышающийся из небольшой запруды кусок скалы, посреди которого прибита овальная эмалевая фотография с портретом молодого улыбающегося человека.

Ветер играет листочками сохнущих паспортов, треплет прижатые камешками денежные купюры.

Андрей, Валера и Володя лежат на траве. По небу медленно плывут аккуратные белые облака. Птицы, с веселым свистом, вылетают из-за обреза скалы.

УСТУП МЕЖДУ ВЗЛЕТАМИ. ДЕНЬ.

Жара.

Среди живописных зарослей кустарника и деревьев арчи, на краю узкого глубокого каньона, по дну которого