Пирамида. Ленинградский альпинизм в четырех киносценариях - Григорий И. Сидько

Они весело здороваются.

Тюльпанов (он, почему-то, все время говорит очень громко, почти кричит): Как добрались?

Володя: Отлично.

Валера: Вашими фургонами…

Тюльпанов: Ну как там, на большой земле?!

Володя: Нормально, а у вас?

Тюльпанов: Тоже ничего! Эдуард со своими птичками прибудет с минуты на минуту. Не хотели спускаться вниз вместе со всеми — остались поляну убирать!.. Пошли-ка, пока, на кухню — девочки вас покормят.

Пройдя через площадку, они заходят в столовую, скидывают вещи в угол.

Андрей: Что у вас тут за праздник?

Тюльпанов: Давненько, давненько не был ты, Андрюша, в лагерях!.. У нас есть только один праздник — конец смены! Бойцы вспоминают минувшие дни, и битвы, в которых рубились они! Железной дисциплине — нет, нет, нет! Анархии, пьянству и блядству — да, да, да!

Они рассаживаются вокруг стола. Начальственным жестом, Тюльпанов подзывает стройную хорошенькую работницу столовой. Вытирая руки о край брезентовой курточки, она не спеша подходит к ним. Облапав девушку, он силой усаживает ее к себе на колени:

— Ксюха! Слушай меня внимательно!.. Это — мои лучшие друзья! Прошу любить и жаловать! — девушка пытается высвободиться, но он, хохоча, еще крепче сжимает ее. — Ну ладно, ладно — только жаловать! Только жаловать!.. Так вот: эти люди только что прибыли к нам из солнечного Ленинграда — города, где я родился и вырос, и где прошло мое счастливое детство!.. Как видишь — они измучены долгим изнурительным странствием и страшно, ужасно, чертовски, чрезвычайно голодны! Давай-ка, быстренько, что там у вас осталось пожрать — все тащи на стол!

Он отпускает девушку, на прощание шлепнув ее по заду. Усмехнувшись, она, царственной походкой, устремляется к раздаче.

Тюльпанов (вдогонку, издав мучительный стон): Люблю тебя в зелень одетой!..

Валера: Кто это?

Тюльпанов: "Значок" из Харькова… Нравится?

Валера: Остаться, что ли, у вас котлы мыть?

Тюльпанов: Оставайся, Валера, оставайся! Не пожалеешь! Через три дня новый заезд будет — погуляем от души!..

За соседним столиком ужинают мужчина и девушка, ехавшие в фургоне. Он, время от времени, недобро поглядывает в их сторону. Она, уже переодетая в открытое летнее платье и с новой прической, смущенно уткнувшись лицом в тарелку, давится остывшими макаронами.

Девушка в брезентовой куртке приносит три тарелки, полные лапши с гуляшом.

Валера (галантно привстав с места): Может быть, отужинаете с нами?

Девушка (смеется): Да нет, спасибо, — она начинает собирать тарелки с соседнего столика.

Моющий пол по-соседству молодой человек распрямляется, выжимая тряпку в ведро, и ревниво оборачивается в их сторону:

— Должен вас, вообще-то, предупредить, что для тех, кто опоздал на ужин, у нас начинает действовать морской закон: кто последний, тот убирает.

Валера (заглатывая лапшу): А мы живем по кавалеристским законам.

Парень (немного растерявшись): Да?.. Это как?

Валера: Нагадил — и ускакал!

Выйдя из столовой, они останавливаются посреди людной центральной аллеи.

Одна из двух проходящих мимо девушек игриво задевает Тюльпанова бедром и, как ни в чем не бывало, идет дальше.

Он оборачивается в их сторону, кричит в спину:

— Мы с Тамарой ходим парой — лесбиянки мы с Тамарой!..

Девушки смеются, но не оборачиваются.

Тюльпанов: А вот и они!.. Эдуард со своими дрессированными львицами!

В конце дорожки появляется небольшая процессия: Впереди — разгоряченный ходьбой Эдик — в панаме и трусах в цветочек. За спиной у него огромных размеров рюкзак, к которому снизу, сверху, сзади и с боков подвязаны большие и малые свертки, тюки, ледорубы и кастрюли. Следом за ним, налегке, гуськом семенят четыре длинноногие девушки, каждая из которых одета в какую-то деталь его одежды, явно не по росту: одна — в олимпийку, с надписью СССР, другая — в спортивные шерстяные штаны того же цвета, с лампасами, третья — в пуховый жилет и шерстяную шапку, последняя — в огромного размера пуховку.

Тюльпанов: Посмотрите — вот он без страховки идет! Чуть левее наклон — упадет, пропадет!..

Эдик (издали): Трусы — спортивные! — подойдя ближе, он бодро всех приветствует. — Чего вы тут стоите, как не родные?.. Пошли ко мне!

Тюльпанов: Давайте-ка я, сначала, покажу вам ваш шатер, бросите шмотки и будете свободны.

Эдик: Ну, в общем, комната девять, — он указывает на второй этаж ближайшего домика, — я там, как раз, пока разберусь.

Он подымается по деревянной лестнице, девушки за ним.

Валера: Киньте заодно мое барахло, я тут пока исследую поле деятельности… — отдав свой рюкзак, он скрывается в кустах.

Переодевшись в чистые рубашки, умытые и причесанные, Андрей и Володя входят к Эдику.

В комнате тесно — узкая кровать, два кресла, низкий стол, заваленный всякой всячиной, дверь на балкон открыта.

Две девушки готовят что-то на электроплитке, третья штопает Эдику носок, четвертая гладит ему брюки.

Эдик, в очках, сидит на неубранной постели, пишет какие-то бумаги:

— Располагайтесь пока, я сейчас… А где Валерка?

Володя: Зов предков.

Эдик: Понятно… — он сгребает все со стола на койку, выставляет из тумбочки несколько пиал и заварочный чайник.

Андрей и Володя разваливаются в креслах, листают журналы.

Одна из девушек ошпаривает чайник, всыпает туда немного заварки, заливает кипятком из алюминиевой кастрюли и накрывает полотенцем:

— Чай готов.

Эдик (не глядя): Спасибо, Надюша.

Девушка, гладившая брюки, вешает их на стул. Остальные тоже поднимаются:

— Ну, мы пошли.

Эдик: У вас к чаю ничего не осталось?

Девушки: Мы принесем чего-нибудь, только попозже.

Эдик: Ну, давайте.

Девушки выходят.

Эдик откладывает бумаги в сторону, несколько раз переливает чай из чайника в пиалу и обратно:

— Даже самый ленивый узбек три раза делает кош-тарак! — он разливает чай по пиалам. — Может, пойдем на балкон? Духота невозможная…

Взяв пиалы, они выходят на балкон, прислоняются к перилам, наблюдая сверху праздничную жизнь лагеря, набирающую свои обороты.

Внизу, вокруг освещенного гирляндой фонарей открытого бассейна, мельтешат люди. Кто-то купается, кто-то прыгает с вышки. Орет музыка, слышен смех, пронзительный женский визг.

Володя: Из окон раздавался девичий крик, плавно переходящий в женский…

Эдик: Зря смеетесь!.. В лагере "Айлама" четыре инструктора изнасиловали участницу. Телеграмма была по всем лагерям…

Володя: "Кончай насиловать"?

Эдик (смеется): Примерно…

Под балконом неожиданно вырастает разгоряченный Валера:

— Инессу не видели?!

Володя: Нет.

Валера снова пропадает.

Володя: Интересно, что он им всем говорит, неужели разное?.. Невозможно же всякий раз придумывать что-то новое…

Эдик: Не знаю, что он им там говорит, но делает он с ними точно одно и тоже.

Володя и Андрей смеются.

В это время с балкона соседнего домика, пристроенного к полукруглой каменной башне, кто-то, завернутый в простыню, усиленно машет им