Младший брат - Салтанат Бодыкова

о Тулютай-ата, расплакалась. Оказывается, она сама из ссыльных и ее с матерью и братом отправили эшелоном в Казахстан, в Караганду, в тридцать пятом году. Выкинули в степь, прямо в снег. Спасение от холода было в одном: зарыться в сугроб и приготовиться умереть. Потом они услышали конский топот и окрик такой, знаешь, типа «хэй». Это старик-казах привез им в мешке вареного мяса, целого барана. За зиму он приезжал еще два раза. Вот так, они ту зиму и пережили, а дальше весна, лето, её мама на работу устроилась. А это стариковское «хей», она долго, с благодарностью, вспоминала.

— Смотри-ка, может, это мой дед и был, а?

— Вот и я думаю, вдруг, это он. Она просила, кстати, если свидимся, поблагодарить казахов и от ее имени. Часто повторяла маме, помнится, что добрее казахов, не видела людей.

— Это, ваша соседка точно подметила, мой народ настолько добрый и терпеливый, иногда в ущерб себе. Причина такой терпеливости, я думаю, в прошлом моего народа: слишком много в нем было плохого, войн и притеснений. Поэтому казахи, больше всего ценят мирную жизнь. Избегать войны — это у нас в крови. С другой стороны, может потому и выжили. Обидно за казахов, порой, становится, вместо того чтобы ответить на оскорбления, покорно сносит их. Агрессия не свойственна моему народу, хотя, кое-где не помешала бы.

— У нас в таких случаях говорят, добро должно быть с кулаками.

— Вот именно, да что далеко ходить, взять недавние события, студенты в Алмате вышли на мирный митинг, а их за это в горы, автобусами вывозили и оставляли умирать от холода, парней в камеры одиночные бросали и к ним извращенцев подсаживали. Это как, по-человечески? А какое отношение к казахам после этого было, по всей стране? Сын с армии вернулся, только осенью, командиры держали его до нового призыва, хотели, чтобы его избили новобранцы. А дочери золотую медаль не дали. За что? За то, что в своей стране мнение посмели высказать.

Они помолчали, пока Амантай не опомнился, увидев, как гость сидит с понурым видом, уткнувшись в пиалу с холодным чаем.

— Алексей, ну что ты, прости меня, я же это так, рассуждаю по-стариковски. Ох, что я за человек, будто ты в этом виноват, обиды свои высказываю, прости, дорогой. У каждого народа, если посмотреть, своего горя хватает. Кулзипа, несите горячий чай, — крикнул он жене и снохе, деликатно оставивших старых друзей одних.

Тут же все забегали, обновляя дастархан горячим блюдом и чаепитие возобновилось в прежнем составе, супруга Амантая, сноха, дети и внуки дружно уселись за стол.

— Да, ты прав, Аман. И не извиняйся, кому-то же надо об этом говорить, нельзя делать вид, что все хорошо. И про народ ты правильно сказал. Я сейчас изучаю историю России, сколько же натерпелся мой народ, даже не русский, а я бы сказал, славянский: и поборы, и войны и все тот же голод.

— Да, не дай Аллах, никому голодать. Помню, мама моя, рассказывала. Они с сестренкой шли в свой аул, через степь. Смотрят, юрта стоит дырявая, вся в прорехах, внутри кто-то возится, пыхтит. Заглянули осторожно, а там двое мужчин женщину разделывают. Рядом, в казане вода закипает. Они побежали, без оглядки, до самого аула. Повезло им, людоеды их не заметили. А то догнали бы в два счета, а через час бы они в том казане варились бы.

— Как же это жутко? Как же можно довести народ свой до того, чтобы люди друг друга ели?

Они замолчали, каждый, углубившись в свои грустные думы. Несчастные дети прошедшей войны.

— Мы живем в разных государствах и теперь, уже не единый народ, как раньше, — Амантай, очнувшись от дум, начал было говорить, но…

Алексей вдруг поднялся с дивана и взволнованным голосом обратился к хозяину дома.

— Мама просила сказать вам… Сейчас… Мы очень благодарны…

— Алексей, — обеспокоено начал Амантай, встав рядом.

— Не перебивай! Сейчас… Слушай… Пусть вся семья слышит. Я русский, сын русского и украинки говорю тебе, казаху, спасибо! За доброту твоего народа!

Алексей вытащил из внутреннего нагрудного кармана пиджака конверт и протянул Амантаю. Тот, близоруко щурясь, приблизил конверт к глазам и прочитал:

— Куда, Казахская ССР, город Караганда. Кому, Джуме. Это что?

— Это письмо моей мамы твоей. Она написала его, когда мы вернулись от вас. Потом мама умерла, а перед смертью, просила найти вас всех и вручить письмо твоей маме. Вот я и взял ее письмо с собой. Думал, отдам твоей маме.

Амантай молча встал и вышел из комнаты. Через несколько минут вернулся, держа в руках другой конверт. Амантай отдал его Алексею и теперь, уже он вчитывался в строчки на конверте, где также рядом с отпечатанным «Куда, Кому» было написано от руки: СССР, РСФСР, Наталье.

— Твоя мама тоже написала письмо и не отправила?

— Да, перед самой смертью. Писала не она, а моя старшая дочь. Адреса мы не знали, только город Ворошиловград.

— Тем более, что название менялось, то Ворошиловград, то Луганск.

Все замолчали, потом невскрытые конверты пошли по рукам. Взрослые и дети прикасались к ним, словно пытались понять, какими чувствами и переживаниями делились друг с другом две подруги военных лет с нелегкими судьбами, о каких радостях и печалях поведали в своих письмах.

Конверты были разные: тот, что от Натальи куплен раньше, с маркой «Летчик», стоимостью сорок копеек, конверт Жумабике, с красно-синей окантовкой по краям, с изображением герба СССР и женщины, с голубем мира. Этот конверт, образца тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, стоил шестнадцать копеек.

— Сейчас конверты другие, — вздохнул Амантай.

— Да уж, сейчас все другое, — кивнул Алексей.

— Что же нам делать с письмами?

— Вскрывать рука не поднимается. Это же личное.

— Давай так сделаем, письмо твоей мамы положим на могилу Анашым, а это письмо ты отвезешь на могилу своей.

— Точно, Амантай. Хорошо придумал, так и поступим. Читать не будем, там секреты подружек. Но каждая получит свое письмо. Выполним последнюю волю наших матерей.

Позже они пришли на кладбище, где в ряд стояли мазары. Бродили по хрусткому снегу, читая надписи на памятниках. Помолчали. Затем Алексей, оглядевшись, заметил.

— Это же мусульманское кладбище и рядом, получается, христианское кладбище, так ведь?

Амантай кивнул.

— Видишь, как получается, брат, и живут вместе два народа и в земле сырой лежат рядом.

— Да, так и получается. Только вот что обидно, Алексей. Сейчас везде, в газетах, по телевизору говорят, что мы братские народы. Только это слова, а на деле… Выходит так, что