Смертельный удар - Ричард Цвирлей

представился, сказал, что его прислал Толстый Ричи с просьбой покинуть принадлежащую ему территорию. Он подкрепил свои слова информацией о том, что его товарищи лежат в соседних дворах со сломанными руками. В этот момент мимо кафе пронеслась «скорая помощь». Она остановилась неподалеку, вокруг собрались зеваки.

Валютчик хотел вскочить и убежать, однако железная рука Чеся пригвоздила его к стулу. Не нужно было долго его упрашивать отдать дневную выручку. Он все отдал и исчез. Никто из них больше не появлялся на Пулвейской.

На Рыбаках было темно. В той части улицы, где припарковалась «Хонда», не горела ни одна лампа. Здесь не было уличных фонарей, только лампы на стальных тросах, натянутых между домами на противоположных сторонах. Так было безопаснее, потому что намного сложнее попасть камнем в подвешенную лампу, чем в фонарь. Но как видно, у противников уличного освещения это получилось, потому что лампа, которая должна была освещать пространство перед домом, за которым наблюдал из машины Чесь, была разбита. Немного дальше в направлении ул. Стрелецкой висели две целые. Они освещали дорогу клиентам пивной, которую местные любители пива называли баром «У Дуды». Дуда когда-то был владельцем этой пивной. Позже, еще в 50-х, государство отобрало у него заведение. Частник Дуда исчез с вывески, но местные, несмотря на перипетии истории и национализацию, по-прежнему приходили выпить к Дуде. В это время заведение было закрыто, однако на улице еще крутились подвыпившие люди в поисках оказии феерично закончить день. Чесь равнодушно смотрел на мужчин, время от времени собиравшихся небольшими группами, а потом исчезавших в одном из дворов обшарпанных, покрытых лишайником домов XIX века. Незапертые на ночь, не охраняемые сторожами подъезды были местом, где выпивали и справляли естественную нужду. За одним из подъездов, под номером 12, внимательно следил Чесь. Несколько часов назад он был там. Он поднялся по провонявшим мочой деревянным ступенькам на третий этаж. Он остановился у 7-й квартиры и постучал. Сначала тихо, а не дождавшись реакции, ударил несколько раз сильнее. Это тоже не принесло результатов. В квартире, по-видимому, никого не было. Он уже хотел спуститься вниз, когда открылась дверь справа. Сначала изнутри просочился слабый свет лампочки 40 Вт, а потом в дверном проеме показалась женская голова в бигуди и очках в толстой оправе.

– Что вам нужно? – спросила пожилая женщина.

– Я ищу одного человека. Его зовут Домагала. Он здесь живет, – объяснил Чесь, указывая на дверь.

– Да, он здесь живет. Но его нет и еще долго не будет. Обычно он приходит под утро. Он мне рассказывал, что работает в ночную смену. Лучше прийти в девять или позже. Он тогда спит. Потому что он утром возвращается… А сейчас он, наверное, вообще куда-то уехал. Я его уже четыре дня не видела.

– Вы, наверное, знаете все о жильцах дома, – Чесь усмехнулся, глядя в любопытные глаза женщины. Он сразу понял, что это за тип человека. Одна из тех женщин, которые целыми днями сидят у окна, опершись локтями о подушку, лежащую на подоконнике, и наблюдающую за всем, что происходит на улице, а при любом звуке на лестничной площадке сразу занимают место у двери, приклеившись к глазку.

– А чем здесь еще заняться, если не с людьми разговаривать. А когда со всеми поговоришь, так всех знаешь. Это лучше, чем смотреть телевизор целыми днями. С телевизором не поговоришь.

– Это правда, – поддакнул Чесь, но сказал это тоном, предполагавшим конец разговора, потому что у него не было желания болтать со старухой.

Но она не сдавалась, в конце концов ей не каждый день выпадала возможность поговорить с трезвым и хорошо одетым человеком. Ее единственным развлечением были попытки призвать к порядку сновавших под окном алкоголиков. Но такие разговоры быстро заканчивались упоминанием ее матери и оскорблениями по поводу возраста. Этот человек выглядел приличнее, хоть у него и был сломан нос. Его одежда явно была из «Певекса», так что это был кто-то важный.

– Но можно узнать много интересного. Особенно если хороший сериал покажут. Как о Тюльпане, который обманул много женщин. Как можно быть такими глупыми? Я бы такого балабола даже на порог не пустила. А они сами отдавали ему золото и даже машины. Что творится, страшно подумать…

Женщина посмотрела вперед, как будто в поисках поддержки, но мужчины уже и след простыл. Она даже не заметила, когда он ушел.

– Что за хамство! – сказала она и громко хлопнула дверью, выражая возмущение поведением человека, насчет которого так сильно ошиблась.

Он увидел его в три часа утра, когда сидя в своей машине, сражался со сном. Он уже хотел закрыть глаза, чтобы немного отдохнуть, как вдруг увидел крадущегося человека. Чесь ударил себя по лицу, чтобы прогнать остатки сна. Подействовало, даже слишком, потому что его пронзила острая боль. Чесь ничего не умел делать вполсилы. Если бил, так с душой. Человек, которого он ждал, шел со стороны Стрелецкой, сгорбившись под тяжестью рюкзака. Все совпадало: худощавый, высокий, длинноволосый. Если он зайдет в тот подъезд, у входа над которым висел характерный барельеф, представляющий бородатого старца, значит, это тот, кто ему нужен. Пять шагов, четыре, три, он осмотрелся вокруг, остановившись у нужного подъезда. По-видимому, он был доволен результатами осмотра, потому что зашел в подъезд.

– Боишься, гнида, – пробормотал Чесь. – Ты прав, тебе есть чего бояться.

Довольный собой, он затушил сигарету в пепельнице, а потом вышел из машины. Ему незачем было спешить. Он знал, что тот никуда не сбежит.

г. Яроцин

Суббота, 1:30

Мариуш Блашковский сидел за столом для совещаний рядом со старшим лейтенантом Бродяком. Напротив них сел подвыпивший и довольный собой лейтенант Олькевич. В зале собрались все, кто участвовал с самого утра в расследовании. Отсутствовал только капитан Лещинский, так как он после осмотра поехал с криминалистами в Познань. Ему предстояло работать всю ночь. Нужно было поторопиться, потому что до полудня следующего дня следственная группа должна получить предварительный анализ всех следов, найденных на месте преступления. Оставшиеся в Яроцине сотрудники занялись подведением итогов дня.

– Я вам говорю, он даже не пикнул. Получил удар в лицо и сразу упал. Мне нужно было как-то его обездвижить, чтобы не сбежал, потому что я не догнал бы его. Ноги уже давно не те. Главное, мы его задержали, – радовался Олькевич.

– Не только эту вонючку, но и тех четверых из красной палатки, которые изнасиловали и убили девушку, – сказал старший лейтенант Медушевский, стоявший у открытого окна. Из-за сигаретного дыма, заполнившего небольшой конференц-зал комиссариата в