Смертельный удар - Ричард Цвирлей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, господа, – Бродяк встал из-за стола и пружинистым шагом прошелся по залу с сигаретой в зубах. Он не закурил, потому что за день прикончил уже две пачки сигарет и чувствовал себя не очень хорошо. Он отбросил с лица рыжую челку, остановился рядом с Блашковским и сказал:
– Твои коллеги, – он посмотрел на курсантов из Щитно, выглядевших как уличные хулиганы, – и ты, конечно, проделали хорошую работу. С самого начала, то есть начиная с оцепления места преступления, и заканчивая задержанием подруги убитой девушки. Правда, Залевский чуть не спровоцировал массовые беспорядки, но думаю, мы можем списать это на отсутствие опыта.
Залевский опустил голову и стал разглядывать свою обувь. Бродяк не собирался к нему придираться. Он хорошо знал, что тот сделал все, что мог.
– Однако стоит похвалить вас за то, что вы сохранили самообладание.
Он похлопал по плечу Залевского, а потом подошел к Олькевичу:
– Теофиль Олькевич в очередной раз блестяще справился с заданием, потому что разыскал в толпе Зенека, то есть человека, видевшего подозреваемого. Портрет уже готов и сегодня будет размножен. Его получат все сотрудники здесь, в Яроцине, а утром он будет уже во всех комиссариатах воеводства. Есть шанс, что мы скоро задержим преступника.
– А что с задержанными? – спросил надувшийся Медушевский, убежденный, что это его скинхеды совершили убийство.
– Как что, старший лейтенант? Посадим их в изолятор и будем выяснять, какую роль они сыграли. Двое уже сознались в изнасиловании, один отрицает вину, другой все нам рассказал. Будут вам ваши задержанные. Они соучастники убийства, это мы постараемся доказать. Пока у нас точно есть изнасилование. Остальных, задержанных в течение дня, я приказал отпустить.
Бродяк стал во главе стола и наконец закурил. Он почувствовал горький неприятный привкус во рту. Он преодолел отвращение и желание сплюнуть, а потом окинул взглядом всех присутствующих.
– Нам не осталось ничего другого, как начать поиски убийцы. Блашковский и Залевский продолжают участвовать в расследовании, в связи с чем завтра утром из Познани будет отправлен телекс руководству школы в Щитно.
Блашковский довольно посмотрел на Залевского. Перспектива дальнейшего участия в расследовании была соблазнительной. А прежде всего, Познань, где жила одна девушка, с которой Мариуш познакомился два года назад…
Он вдруг вспомнил, что здесь, в Яроцине, у него есть еще одно дело. Он совсем забыл, что должен был сегодня встретиться с сестрой. Уже в самом начале фестиваля он нашел ее на палаточном поле. Как она и сказала родителям, она приехала с одноклассниками. Мариуш был знаком со всеми и знал, что их компании можно не бояться. Забота родителей понятна, но в данном случае отец немного переборщил. Ася была со своими друзьями, среди которых не было никого с преступными наклонностями. Мариуш решил, что не будет ей мешать и проверять, как у нее дела. Они договорились, что в последний день фестиваля он зайдет к ним в гости. К сожалению, он забыл, поглощенный событиями. Он решил, что рано утром пойдет к ней, поможет собрать вещи, и тогда у них будет возможность поговорить.
Он посмотрел на Бродяка, закурившего очередную сигарету.
– Завтра утром мы соберем вещи, палатки и поедем в Познань. Если, конечно, сможем сесть на поезд.
– Вам не обязательно толкаться в поезде. Мы попросим старшего лейтенанта Медушевского выделить вам машину с водителем. Коллеги из Яроцина с радостью нам помогут. Правда, старший лейтенант?
Медушевский криво усмехнулся. У него не было выбора, если попросил коллега из воеводского комиссариата. Но он был не в восторге от этого. Он разозлился, когда узнал, что его обвели вокруг пальца. Оказалось, что приказы ему отдавал вовсе не старший лейтенант, а курсант офицерской школы. Он ему еще покажет, кто здесь главный, кипел от злости старший лейтенант.
г. Познань
Суббота, 6 августа
4:12
Владик Мровинский неожиданно почувствовал, что его правая нога стала теплой. Приятное чувство разлилось теплой струйкой по штанине до колена. Он открыл один глаз, но не увидел ничего, кроме светлеющего неба. Он удивился, что видит небо. Обычно, проснувшись утром, он видел потолок своей комнаты в доме на Пулвейской. Откуда это чертово небо? – задумался он, но ничего не приходило в голову. Он понятия не имел, что с ним происходит. Еще больше его удивила вонь, окружавшая его со всех сторон. Воняло разлагающейся пищей, грязной тряпкой и кошачьей мочой. Он решил осмотреться. Владик поднял голову и сразу упал обратно, ударившись о что-то твердое, наверное, бетон, догадался он. Он почувствовал и другую боль, тупую и сильную, где-то глубоко в мозгу. Эта боль была ему хорошо знакома, потому что много лет сопровождала его пробуждение. Она была связана с избытком впечатлений от предыдущего дня и слишком большого количества выпитого денатурата. Неважно, что пропущенного через буханку хлеба. Несмотря на все старания, это был денатурат, а не нормальные чернила. Сколько раз он обещал себе, что на чернилах все закончится. После них нет такого тяжелого похмелья, и голова не раскалывается на части. Но это были всего лишь обещания. Обычно он начинал утреннее угощение у магазина с чернилами в руках, а заканчивал день с денатуратом, потому что больше ни на что не хватало денег, а выпить хотелось. Он вспомнил, что ближе к полуночи пошел к старухе Гвиздал на Пулвейской, снабжавшей всех нуждающихся товарами первой необходимости. У нее было все, начиная с водки, дешевого вина и пива, и заканчивая денатуратом для отчаявшихся. Он купил бутылку, выгребая из кармана порванной куртки все деньги. Он заплатил 250 злотых, столько стоили туристические консервы в магазине, намного меньше, чем стоила бутылка столовой водки, которая в вино-водочном магазине стоила 1800, а на черном рынке – 2500.
Деньги он собирал целый день, приставая к прохожим на Пулвейской и выпрашивая мелочь на еду. Вечером он уже знал, что собранных купюр ему хватит на синюю жидкость. Он помнил, что выпил один стакан, а потом уже ничего не помнил.
Тепло, разлившееся по ноге, постепенно становилось холодным, поэтому он решил подняться и проверить, что это. Он резко дернулся и чуть не потерял сознание от боли. Собака, большая рыжая дворняга, быстро отскочила и скрылась за углом.
– Чтоб тебя! – крикнул вслед Владик, но не очень громко, потому что у него не было
