Линии Леи - Евгений Луковцев

— То вы бы сейчас оба уже переваривались в её брюхе! — оборвал меня Сфинкс достаточно резко. — Ударом улитку не оглушить, её мыслительный ганглий разнесён равномерно по всему телу. А физическая травма вызывает мгновенную детонацию.

— Тогда…

— Ринат за время службы поймал уже четыре улитки. Это ты устроил не пойми что с истериками. А он знает, что нельзя приближаться к атакующей улитке со спины.

— Но он…

— Он побежал на ближайшую станцию за подходящим транспортом. И между прочим, успел даже раньше меня. Это он выволок тебя из-под брюха.

За стеной прогрохотал поезд и я наконец-то сориентировался. Мы находились в техническом подстанционном помещении. На одном уровне с платформой, но за пределами доступа пассажиров.

Когда шум вагонов затих, у входного проёма послышались другие звуки, словно гудел фен в ванной. Большая тёмная фигура вышла на свет, и оказалось, что гудел не фен, а скорее пылесос.

— Нет. Ну нееет! — сказал я, не веря глазам.

— Даже не сомневайся, — утвердительно кивнул Сфинкс. — А куда их ещё девать?

Ринат въехал в комнату на огромной поломойной машине. Такие же, с минимальными отличиями во внешнем виде, можно встретить на любой станции метро. Обычно они стоят в дальнем углу, ожидая, когда спадёт наплыв пассажиров, либо ползают по помещению, усердно соскребая с пола любую грязь большой круглой щёткой.

Нет, не щёткой. У этого агрегата корпус был вскрыт и изнутри пуст. В том смысле, что электронно-механической начинки, положенной полотёру, здесь не было. В округлой ёмкости, занимавшей почти весь внутренний объём комбайна, располагался Аллардайс. Его нога, по совместительству рот, торчала самым кончиком из отверстия в днище. Если крышку закрыть, снаружи будет видно только край ротового отверстия и густую белесую щетину, дополнительно прикрытую от посторонних глаз навесным щитком с колёсиками.

— Да ну нееет, — ещё раз протянул я, не желая верить.

— Не все полотёры такие, конечно, — согласился Сфинкс, — Некоторые мы покупаем в настоящем магазине. Одновременно на станциях живут пятьдесят-шестьдесят Achatina sapiens, преимущественно в центре, вокруг кольцевой линии. Там отходов от нашего производства на пол стекает больше всего.

— И они что, реально едят пыль с ботинок?

— Они улитки. Ты видел улиток в аквариуме, чем они питаются?

— Соскребают со стен всю гадость, зелёный налёт.

— У нас та же история. Они соскребают с пола пыль и грязь, поглощают из неё остатки сырой силы Леи, полуочищенные эмоции пассажиров. Ну и органику тоже, немало её с обувью сюда попадает. И конечно, соль.

— Соль?

— Да, соль. Главное пиршество у них, конечно, зимой. Коммунальщики так щедро заливают солью дороги от снега, что улитки чуть ли не до мая месяца под кайфом потом находятся. Летом приходится чуток добавлять в моющие средства, чтобы не голодали. Они за это время чуть ли не половину массы теряют. А с осени дожди, грязь, у них опять обжорство и праздник каждый день.

Ринат поправил Аллардайса в его ложементе, осторожно закрыл верхнюю крышку, следя, чтобы не прищемить спиральные горбы. Затем присоединил к полотёру шланг и залил в резервуар воды.

— Это обязательно, они на ходу облизывают пол и расходуют много жидкости, — объяснил Сфинкс. — Если воду не доливать, можно травмировать губу. Этому надо двойной объем, чтобы соль скорее вывести, а то потом ломка замучает.

— Что получается, — решил уточнить я, — Они здесь как наркоманы? Работают за дозу?

Сфинкс поморщился.

— Можно, конечно, и так называть. Из-за этой формулировки некоторые у нас считают положение улиток аморальным.

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что они сами приходят сюда в поисках такой жизни. Полный пансион, все удовольствия, уход и бережное отношение.

— Наркоманы тоже сами приходят к дилеру. И других приводят. И соседей режут, чтобы денег на дозу добыть.

— Ты меня можешь не агитировать, я в курсе ситуации. Я хищник, если ты не забыл, вашим моральным переживаниям относительно слабых и нежизнеспособных я не подвержен. По мне, наркоманов, если они не контролируют себя, надо истреблять.

— Их надо лечить!

— Я в курсе принятой среди людей позиции. Но наркоманы, не контролирующие себя, не поддаются лечению. И они опасны.

— А улитки?

— С улиток никто не требует платы за соль, мы сами платим им вёдрами ваших эмоций. Во-вторых, их никто не держит здесь силком. Они вольны уйти в любой момент.

— И часто уходят?

— Ну, так, иногда… В основном, когда в одном из соседних миров начинается фестиваль… Сезон размножения. Так что они вполне контролируют себя и способны вовремя остановиться. Сравнение с наркоманами некорректно, уж извини.

Из полотёра послышались причмокивания и тихий гул.

— О, очухался! — улыбнулся Ринат. — Куда его?

— Я заберу, Рен-сен, — сказал кто-то позади меня, сидевший всё это время так тихо, что я и не подозревал о присутствии ещё одного собеседника.

— Рунгжоб? — удивился я.

— Да, Джен-сен, — уборщик вышел из темного угла, где сидел на колченогом табурете. — На фиолетовой линии недавно ушла улитка, мастер Фен-сен разрешил мне забрать вашу.

— Ушла? На фестиваль?

— Нет, Джен-сен, — кенар печально хлопнул жабрами. — Совсем ушла. Он работал у нас на станции десять лет, был очень-очень старый и совсем не хотел откладывать яйца. Когда утром я увидел, что моя улитка высох и больше не любит мыть пол, мне стало очень грустно.

Я взглянул на Сфинкса. Тот пожал плечами и отвёл взгляд.

— Забирай, — поспешил он прервать Рунгжоба. — Теперь у тебя есть новый друг. Заботься о нём!

— Спасибо, Фен-сен!

Уборщик вспрыгнул на педаль уборочного комбайна, загудел электродвигатель, заглушая голодное чмоканье улитки.

— Спасибо и вам, Джен-сен! — добавил кенар, перекричав гул. — Спасибо за новый контракт!

— Не за что, — буркнул я, а потом неожиданно для самого себя прокричал. — Подожди, Рунг-сен!

Он обернулся, немало удивленный такому обращению.

— Эту улитку зовут Аллардайс! Зови его Аллардайс! И заботься о нем хорошо!

Уборщик дважды кивнул и выкатился из комнаты. Сфинкс недоумённо хмыкнул.

— Час назад этот слизняк тебя чуть не сожрал, а теперь ты устраиваешь ему привилегированные комфортные условия.

— Ты ж хищник. Тебе не понять.

— Возможно. И как хищник я рекомендую тебе поднять задницу со скамейки. Нам стоит поторопиться, если не хотим, чтобы нас самих засунули в полотёр носом книзу.

— Планёрка? — простонал я.

— Угу. Вересаева хочет знать, почему улитка ползала по рельсам возле станции, сбивая график поездов, а не была поймана заблаговременно на дальних подступах. Если мы поспешим, дело ограничится выпиванием крови зампотеха, нас не тронут.

— Я не могу в таком виде! Я весь в улиточьей слизи, у меня одежда изодрана!