По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев

Опять потянулись дни за днями. Видя, что ни денег, ни перстней нет, «бизнесмены» снова разыскали Авакяна и привезли его на квартиру, где остановились. Втолкнули в комнату, заперли дверь.

— Давай деньги! — угрожающим тоном потребовал Душенков.

— Через два дня… — начал было Авакян, но Душенков с такой силой и злостью рванул ворот его рубахи, что у Авакяна разом перехватило дыхание.

— Ты нас обманул, а за обман знаешь что бывает?!

— Ей-богу, через два дня! — завизжал Авакян, порядком струхнувший.

— Больше не верю! — сказал Душенков. — Ну, как нам с тобой поступить?

Ермаков предложил отобрать у Авакяна одежду — в залог. Пусть по улице идет хоть голый. Душенков же считал, что Авакяна надо наказать физически. Он стал бить его кулаками и палкой. Затем поставил на колени и заставил целовать себе ноги. Тот повиновался.

— Встань! — визгливо крикнул Душенков и, когда Авакян поднялся, ударил его ножом пониже спины.

— А теперь убирайся к черту! — прорычал Душенков. — Впрочем, стой. Снимай пиджак и давай еще пальто. Ну! И помни: если через два дня не будет денег — убью!

Авакян клялся, божился, что теперь уже не обманет, порывался снова целовать ноги, но, как только очутился за порогом, задал стрекача и больше уже своим бывшим компаньонам на глаза не попадался. Подождав еще немного и поняв, что Авакян обманул их и на этот раз, Душенков с Ермаковым купили на последние деньги билеты на поезд и покинули Москву не солоно хлебавши.

Преступная жизнь, которую они вели, все больше втягивала их в свою трясину. Только теперь уже никаких крупных операций дружки не затевали, промышляя больше по мелочам. Знакомились на улице с юнцами, входили к ним в доверие и обманом выманивали деньги. При этом искали таких, которые падки на импортные вещи.

Один из них — Ермолаев — часто крутился около гостиниц. Ермаков быстро смекнул, в чем тут дело. Конечно, парень хочет приобрести какое-нибудь заграничное барахло. Так оно и оказалось. Пообещав, что достанет импортные брюки, Ермаков взял у Ермолаева пятнадцать рублей, будто бы на покупку, и сделал вид, что пошел за брюками. Долго стоял Ермолаев у гостиничного подъезда, ожидая, когда Ермаков принесет ему импортный товар, да так и не дождался. Лишь потом сообразил, что Ермаков вышел из гостиницы через другой подъезд, да было уже поздно. Плакали его денежки.

Точно такую же аферу проделал Ермаков и с другим молодым любителем вещей с иностранной маркой — Проскуряковым. Пообещал выменять его отечественные часы на другие, импортные. Подведя Проскурякова к гостинице «Московская», взял часы, немного денег, все, что было у парня, попросил подождать у входа, а сам был таков — улизнул через другую дверь. Таким же образом был обманут и Курышев, пожелавший приобрести заграничный пиджак.

В парикмахерской на Невском лоботрясы свели знакомство с мастером Сергеевой. Тут же пообещали ей достать импортную юбку. Сергеева дала деньги. Понятно, что никакой юбки она не получила.

На деньги, которые они выманивали, тунеядцы кутили в ресторанах. Развалившись на стульях, посмеивались над своими жертвами: «Хо-хо, вот как надо делать деньги!» Однажды после очередной аферы, выйдя из ресторана, пьяный Душенков стал приставать к прохожим на Невском. Один из них — Траверт — сделал ему замечание. Душенков ответил бранью. Обнаглевший, самовлюбленный тип, привыкший к тому, что ему все сходило с рук, он не переносил, когда его пытались призвать к порядку.

— Кто мне может указывать?! — высокомерно закричал он, вытащил из кармана нож и вонзил его Траверту в грудь… К месту происшествия поспешили дружинники. Душенков оказал им сопротивление, а дружинника Гордона дважды ударил тем же ножом.

Душенкова обезоружили, скрутили, доставили в штаб дружины. Мерзкий и в то же время жалкий вид имел этот подонок. На пальце его блестел алюминиевый перстень, украшенный «эмблемой смерти», на шее болтались два шнурка: к одному был прикреплен брелок с изображением голой женщины, к другому — крест.

— Не прикасайтесь к кресту! — вопил он, кривляясь. — Это — грех! О моем задержании и о том, что вы пытались снять с меня крест, завтра же станет известно за границей! За меня заступятся.

Потом он сел на стул и стал плакать. Изо рта его текли слюни.

Душенкова взяли под стражу. Дело было передано в прокуратуру.

Началось следствие — жизнь этого тунеядца предстала во всех отвратительных подробностях, как бы под увеличительным стеклом.

— Признаете ли себя виновным в нападении на прохожего и на дружинника? — спросили у Душенкова.

— Нет, я ни в чем не виноват, — трусливо лгал он.

— Почему вы ударили их ножом?

— На меня нападали, я вынужден был обороняться…

Когда прохожий требует от хулигана, чтобы тот утихомирился — это законное требование. Когда дружинник применяет против нарушителя силу, чтобы пресечь его опасные для окружающих действия, — это тоже вполне законно. Душенков не только оказал сопротивление дружиннику, но и тяжело ранил его. Жизнь смелого комсомольца Гордона висела на волоске. Лишь искусство врачей спасло его от гибели.

Следователь произвел обыск в квартире Душенкова. Там он нашел чемодан, а в нем груду перстней с изображением черепа и скрещенных костей. Это было нее, что осталось от «торговой фирмы Душенков и К°». «Фирма» потерпела полный крах.

Состоялся суд. Зал был полон. Общественность выделила своего обвинителя. Гневной была его речь. В ней он выразил отношение народа к таким, как Душенков. Обвинитель не нашел никаких смягчающих вину Душенкова обстоятельств. Вся его жизнь была жизнью паразита. Он ничего не сделал полезного для людей. А то, что он набросился с ножом на прохожего и дружинника, свидетельствует о его окончательном моральном падении.

Общественный обвинитель потребовал для Душенкова высшей меры наказания. Суд удовлетворил эту просьбу и приговорил Душенкова к расстрелу. Приговор был вынесен поздно вечером. Присутствовавшие в зале встретили его единодушным одобрением.

А в нескольких кварталах от здания, где проходил судебный процесс, раскинулся Невский. Дождь, моросивший с утра, к вечеру кончился. Тысячи огней горели над проспектом, отражаясь в мокром асфальте. На башне здания бывшей Думы каждые четверть часа били куранты. Их звук падал сверху подобно большой чугунной капле. Невский сверкал. По его тротуарам шли прохожие, но Душенкова среди них уже не было. Невский отбросил его, как отбрасывают с дороги поганку.

ПОТОМКИ ГРАФА КАЛИОСТРО

Пожалуй, столько, сколько существует человечество, ходят по земле разного рода обманщики. Крупные и мелкие. Они ищут доверчивых людей и, естественно, находят. Одни занимаются этим просто так, из любви к мистификации, другие же преследуют корыстные цели. Печальный многовековой опыт, к сожалению, ничему не научил простаков.

Правда,