По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев

по сути дела, не знал, — мистер… их виль купить нейлон. Чулки, нейлоновые чулки, понимаешь?»

Под стать Душенкову были и его приятели. Они тоже ничего не делали. Работа, учеба — все это им было чуждо. Тунеядцем был закадычный дружок Душенкова — Игорь Ермаков. Он тоже с малых лет воспитывался без отца, который, как и Душенков-старший, бросил семью. Мать работала в две смены, выбивалась из сил, и все ради сына. Тот, между тем, сидел по два года в каждом классе, а когда с трудом окончил семилетку, совсем бросил учебу. Дважды Ермаков совершал преступления, отбывал наказания в заключении и лишь по молодости лет освобождался досрочно. Трудиться он, как и Душенков, не желал.

Не занимаясь общественно полезным трудом, ничем не интересуясь: ни искусством, ни литературой; ни науками — эти юнцы перенимали все дурное, пошлое, глупое. Увидел как-то раз Душенков крест у одного иностранного туриста и, хотя сам, конечно, верующим не был, нацепил такой же крест себе на шею. В другой раз попался ему на глаза человек с волосами до плеч. Этого было для Душенкова достаточно, чтобы тут же отказаться от услуг парикмахеров. Мы не станем рассказывать, как он и Ермаков все время то зауживали, то, наоборот, расклешивали брюки, как гонялись за галстуками, обязательно такими, на которых были изображены голые американские красотки. Все это в конечном счете было пустяками по сравнению с тем, что случилось потом.

Однажды, встретившись с туристом, приехавшим из некоей капиталистической страны, Душенков обратил внимание на перстень, сверкавший на пальце зарубежного гостя. На нем была изображена эмблема смерти: череп и скрещенные кости. Этот примитивный перстень так подействовал на воображение великовозрастного шалопая, что он сразу же поспешил к своему дружку — Ермакову.

— Есть дело. Что ты скажешь о перстне? Да нет, не о твоем дурацком кольце… Можешь подарить его своей бабушке. Я говорю о перстне с изображением черепа и скрещенных костей. Каждый настоящий джентльмен должен иметь такой перстень.

— Классно! — одобрил Ермаков.

— Слушай дальше. Такие перстни у нас не изготовляются, в магазинах не продаются. Что, если нам взять на себя монополию? Фирма по выпуску модных перстней «Душенков и К°». Звучит?

— Потрясно! — от восторга бил себя по коленкам Ермаков.

Новоиспеченной фирме повезло. На том же Невском Душенков познакомился с гравером завода ювелирных изделий Сательбергом. Разговорились. Душенков спросил Сательберга, не мог ли тот взяться за выполнение кое-какого персонального заказа. Поняв, что наклевывается выгодное дельце, Сательберг сказал: «Почему нельзя, можно!» — «Череп и скрещенные кости», — многозначительно промолвил Душенков. «А нам это все равно, — ответил Сательберг, — хоть череп, хоть кости, хоть черт, хоть дьявол».

Ударили по рукам и, зайдя в ресторан, скрепили сделку бутылкой коньяка. Договорились, что Сательберг будет изготовлять перстни из заводского металла, а Душенков — платить ему по рублю за штуку. За какую сумму будет продавать Душенков готовые перстни — это, сказал Сательберг, его уже не интересует. В чужие дела он нос не сует.

К изготовлению перстней Сательберг привлек своих собутыльников — Трофимова, Щукина и Александрова. Они тоже были любителями халтуры, любой халтуры, особенно если речь шла о том, чтобы воспользоваться ради личной наживы государственным добром. Красноречивы характеристики, полученные на каждого из них с производства, где они работали, — с ювелирной фабрики и завода ювелирных изделий. О Трофимове говорилось, что он «систематически злоупотребляет спиртными напитками как дома, так и на работе… Работник слабый, с выполнением производственных заданий справляется плохо». О Щукине: «К работе относится недобросовестно, появляется на производстве в нетрезвом виде, нечестный и неискренний человек». Об Александрове отзывались не лучше: «Человек с кривой душой, работать не любит, систематически пьет».

«Бригада» ретиво взялась за выполнение заказа Душенкова. Работали «поточным» методом: один воровал сырье, другой на заводском оборудовании штамповал перстни, третий доводил их до «кондиции», четвертый доставлял готовую продукцию Душенкову. Тот, в свой черед, сплавлял ее желающим с двойной и тройной наценкой.

Видя, что кое у кого перстни пользуются спросом, Душенков стал внушать своему компаньону по «фирме» Ермакову, что обидно платить за перстни по рублю, когда их можно заполучить бесплатно. «Каким образом?» — спросил Ермаков. «Есть у меня один план», — подмигнул Душенков.

План, который он придумал, был хитроумен. Надо напугать подпольных поставщиков перстней, и тогда не придется применять даже особой силы, чтобы их отобрать. Они сами бросят их. В эту «боевую» операцию включился тунеядец Авакян, который тоже уже не раз сидел в заключении. Он предстал перед Трофимовым, Щукиным и Александровым как «оптовый заказчик с гор Кавказа».

Узнав, что Авакян берет сразу тысячу перстней, жулики обрадовались возможности поживиться. В назначенный час Трофимов, Щукин и Александров привезли в такси полную сумку своих изделий. Авакян ждал их в парадной на Невском, 18, где обычно встречались обе шайки.

— Давайте товар, — потребовал Авакян.

— Нет, сперва давай деньги, — ответил Трофимов, знакомый с нравами юнцов с Невского и не очень им доверявший.

Тогда Авакян, отвернувшись, громко кашлянул, — это был условный знак, — и тотчас же в парадной появился Душенков с Ермаковым. Душенков ударил ногой по сумке, выбил ее из рук Трофимова и, вытащив свисток, засвистел.

— Дружинники! — закричал Трофимов, не знавший в лицо ни Душенкова, ни Ермакова, и, оставив сумку, выбежал из парадной. За ним последовал Щукин с Александровым.

Операция прошла как по маслу. Обе стороны были довольны. Душенков со своей компанией — тем, что заимел бесплатно сразу тысячу перстней, подпольные ювелиры — тем, что удалось улизнуть, как они полагали, от дружинников. Сам прожженный ловкач, Душенков, надо сказать, хорошо знал психологию таких, как он.

Имея у себя большой запас перстней, «торговая фирма» решила часть из них сбыть в Москве. Дружки рассчитывали на то, что и там есть стиляги, падкие на разного рода «пикантные» вещички, готовые нацепить на себя все что угодно, лишь бы это считалось модным. Доставить перстни в Москву поручили Авакяну.

Шли дни, но от Авакяна, который увез целый чемодан перстней, не было никаких известий. Это вызвало у его компаньонов беспокойство. Они решили немедленно ехать в Москву. Дали знать Авакяну, чтобы он встречал их на вокзале, а сами, боясь, что дружок придет на вокзал не один и даст им в темном углу отпор, отправились не поездом, а самолетом.

В Москве отыскали Авакяна. Первый вопрос к нему был:

— Продал перстни?

— Продал.

— Где деньги?

— Еще не получил, — ответил Авакян, у которого с похмелья трещала голова: все вырученные от продажи перстней деньги он прокутил, но признаться в этом боялся. Поэтому он решил оттянуть время.

Поверив, что денег еще нет, Душенков с