Дембель неизбежен! Армейские были. О службе с юмором и без прикрас - Петр Павлович Васюков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Насчет интегралов и дифференциалов не гарантирую, а насчет щебёнки – заткну любого за пояс!
Вчера шутки принимались всеми присутствующими и на них реагировали адекватно. Что взять? Как говаривал друг Вовка Ковалёв: «Пехота тупорылая! И шутки ваши плоские!» Сегодня явно было не до шуток. На ходу, влезая в плащ, Серега Зыков выскочил из длинного коридора и помчался на остановку трамвая. Успел! Вскочил на площадку, отыскал нужную монету, прикоснулся к прохладе обшивки вагона и начал вспоминать…
Весело зажигала блондинка в красном платье! Но она досталась Ваське Поздееву. Ещё к их столу подсадили старшего лейтенанта, которого Серега видел на каких-то сборах, где тот выступал по спецпропаганде. Старлей попросил друзей уважить опоздавшего и приютить за столом. Круглолицый, с копной пшеничных волос, он коротко представился компании:
– АК!
– Тогда я АКМ [48], – усмехнулся кто-то за столом.
– В смысле я – Артем Кашкин, – добавил, поясняя, старлей. – Служу по части спецпропаганды. Могу материться на китайском языке.
На китайском так на китайском – мы не жадные. Места за столом всем хватит. А материмся только на русском… Дальше веселье продолжилось более активно. С танцами, шутками. С выходом к микрофону Васьки Поздеева, объявившего залу:
– А сейчас для чемпиона мира в стрельбе из танка Серёги Зыкова исполняется песня «Мой адрес – Советский Союз»!
И оркестр энергичной музыкой напомнил всем о грандиозных масштабах Родины.
Лейтенант Зыков задремал от мерного покачивания вагона и приятных воспоминаний, когда вдруг гнусавый голос кондуктора объявил остановку «Школа милиции». Проехал… Этого ещё не хватало! Что же делать? Стремительно выскочил из трамвая и огородами побежал напрямую в сторону части. С наскока преодолев забор, Серёга без пяти девять подбегал к казарме. Глаз машинально отметил на плацу два автобуса и черную «Волгу». Кто это мог быть здесь с утра пораньше? Хотя штаб округа находился недалеко, и штабные офицеры были в полку частыми гостями, но сегодня – политзанятия. Значит, возможно, прибыли «политребята».
Через открытую дверь первого этажа казармы в расположении первой роты была видна группа старших офицеров вокруг генерала, который что-то басил про политзанятия. Серега махнул через два пролета на второй этаж, вскочил в туалет и стал лихорадочно смывать жирную грязь с сапог.
– Где ты шляешься, отличник хренов? – раздался голос замполита батальона. – Марш к группе! К тебе сейчас придут на политзанятия!
Зыков стремительно вошел в класс, где расположилась сержантская группа, и увидел за столом проверяющего. Краем глаза Серега заметил на столе наполовину осушенную бутылку «Боржоми», выставленную помощником руководителя группы. Молодец помощник, подсуетился!
– Товарищ старший лейтенант! Руководитель сержантской группы второй роты лейтенант Зыков!
«Ба! Да это же вчерашний АК, он же Артем Кашкин! Страдает парень, как и я. Это хорошо!». Пока Серега размышлял, повезло ему или нет с проверяющим, в проеме двери показались погоны генерал-лейтенанта. Что-то потянуло снизу, похолодело в предчувствии печального конца. Плана проведения самостоятельной работы нет. Да и настроя на занятие никакого. В памяти мелькнули блондинка в красном платье и хозяйка комнаты, приютившая его на ночь. Но Серёга подсобрался и громко доложил:
– Товарищ генерал-лейтенант, сержантская группа второй роты 3-го мотострелкового батальона занимается самостоятельной работой по теме: «Маоизм – злейший враг, мира, социализма и прогресса»! Руководитель группы политзанятий лейтенант Зыков.
– А зачем мне самостоятельная работа? – пробасил Член военного совета – начальник политуправления округа. – Мне нужно посетить семинар! Послушать, как бойцы разбираются в современной непростой военно-политической обстановке.
Возникла пауза и тут Серега выпалил:
– Я знаю, где семинар!
– Ну, веди, если знаешь! А где пропагандист полка, кстати? Почему путаница в планах политзанятий? – гремел генеральский голос.
Третья рота находилась также на втором этаже и там, возможно, был семинар в сержантской группе. Именно туда уверенно вел кавалькаду ЧВСа [49] лейтенант Зыков. Когда он открыл дверь канцелярии третьей роты, очки у Васьки Поздеева подпрыгнули при виде непрошенных гостей.
А Серега быстро удалился восвояси к своей группе, где АК, Артем Кашкин, мучительно изображал из себя думающего и серьёзного проверяющего. На самом деле он так же, как и Серёга, удивлялся такому стечению обстоятельств. Невольно вспоминая вчерашний вечер, он чему-то улыбался и лишних вопросов не задавал. На разборе занятия в присутствии генерала старший лейтенант Кашкин отметил высокую методическую подготовку лейтенанта Зыкова и рекомендовал изучить, обобщить и довести до всех офицеров опыт молодого руководителя группы политзанятий. А при прощании, отойдя в сторону с Серёгой, АК спросил: «А куда вчера вы все так резко разбежались?»
Васька Поздеев также отделался легким испугом, так как у него тоже была самостоятельная… Больше всего досталось пропагандисту полка, опоздавшему на политзанятия, но представившему ЧВСу группу второго батальона, где у сержантской группы был семинар. Зато потом Васька, встречая Серегу, неизменно требовал моральной и материальной компенсации (в стакане) за попытку подставить друга. На что Серёга всегда парировал:
– Отстань! Это ты мне всю жизнь будешь должен! Ты разбил моё сердце и увёл мою любовь в красном платье!
Первый командир
Леонида Ивановича хоронили жарким июльским полднем. Похороны затягивались, ждали младшую дочь с какими-то бумагами. От жары спасало лишь то, что в машине старшей дочери Марины работал кондиционер. И было время вспомнить совместную службу с покойником, который находился рядом в катафалке.
Совсем недавно они нашли друг друга случайно, через социальную сеть «Одноклассники» или ещё по каким каналам – он не помнил. Знал, что Леонид Иванович перебрался в Москву из Казахстана, где увольнялся ещё из рядов Советской армии. Они часто перезванивались, он докладывал командиру о своих успехах, слышал искренние слова одобрения, и они всё собирались встретиться. Выходило – встреча состоялась, но она оказалась односторонней. Вмешались житейская суета, лень и «ковид», который подкашивал в тот год многих.
Марину он видел давно, ещё маленькой девочкой. Теперь она была сама бабкой. Молодой, но бабкой. Марина всё время сокрушалась, что десять лет назад не смогли спасти мать – Надежду Васильевну. Надежду он помнил, как волевую решительную женщину. Как-то за столом, принимая молодых, зама её мужа и его жену, она всё время философствовала на тему любви:
– Не понимаю этого слова – любить! Вот я люблю редис, люблю помидор, и я их
