Дембель неизбежен! Армейские были. О службе с юмором и без прикрас - Петр Павлович Васюков

К середине срока исполнения партийного наказания в часть по делам службы прибыл из округа родственник старшего лейтенанта Шлыка. Обходя расположение полка и беседуя с замполитом, помимо служебных вопросов, генерал задал напрямую вопрос о Шлыке:

– Скажите честно, неужели Александр так плох, как офицер, что не достоин очередного воинского звания? Мне важно знать, в чём мною лично допущены ошибки в его воспитании.

– Спасибо вам за беспокойство о службе сына, товарищ генерал! Но я бы не драматизировал так ситуацию! – Ответил замполит. – Александр становится настоящим офицером и переживает сейчас сложный период. И он сделает, я уверен, правильные выводы. Наверное, он раньше не ощущал каких-то ограничений в своём поведении, поэтому мог позволить себе разные вольности. Сейчас эти ограничения ввели сами его коллеги, и они наблюдают за ним и оценивают его поведение. Они оценивают и нас с вами. И неправильное разрешение ситуации с партийным взысканием может дискредитировать и вас лично, и меня, а заодно – подорвать принципы партийной дисциплины в целом.

– Спасибо за деликатную откровенность! Не будем вмешиваться в ход процессов, определённых нашими партийными установками. Я вполне удовлетворён нашей беседой.

Искренне было это сказано или нет, но следующие полгода никаких звонков по поводу Шлыка в полк не поступало. Когда подошел срок снятия партийного взыскания, и оно было единодушно снято, все облегченно вздохнули. Особенно радовался замполит. Ведь за его позицией наблюдали члены партийной комиссии соединения: как поведёт он в такой ситуации, не поддастся ли давлению авторитетов, не проявит ли малодушия? Телефонограмма о присвоении звания капитана Шлыку пришла в тот же день, когда состоялось решение партсобрания. Представление на присвоение ему звания лежало в папке командующего округа с полгода. Так партия держала руку на пульсе и регулировала моральный и карьерный рост своих членов.

А сам замполит спустя год попадёт в схожую ситуацию. Он будет привлечен к партийной ответственности в связи с произошедшим в части дорожно-транспортным происшествием с гибелью людей. Ему будет объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку. И он убудет к новому месту службы с серьёзными опасениями: как там отнесутся к его запятнанной биографии. А отнеслись к нему коммунисты, люди опытные, прошедшие тоже суровую школу армейской жизни, вполне доброжелательно. Реплики, типа «это ведь не ты сидел за рулём автомобиля и не ты давил людей?», «выговор – это не колхозная земля, это не навечно», «выговор – не триппер, ходить можно», говорили ему, если не об оправдании, то хотя бы о понимании и моральной поддержке. Тогда до него стало доходить, что всем, по большому счету, глубоко плевать на переживания наказанного. Они были и остаются его субъективно внутренним делом. И главное в таких ситуациях, не допускать крайностей и стойко преодолевать удары судьбы.

Но год в звании он переходил. Новая партийная организация учла решение своих коллег по прежнему месту службы и выдержала срок исполнения партийного взыскания. Только после развала Советского Союза и роспуска КПСС бывший замполит, заглядывая иногда в сохранённую учетную карточку члена партии, сокрушался: партии не стало, а запись о взыскании осталась!

Обидно!

Необыкновенный концерт

В сентябре 1984 года во всех центральных газетах было опубликовано сообщение ТАСС о том, что в СССР проведены опытно-испытательные учения, в ходе которых впервые отрабатывались способы обнаружения и уничтожения крылатых ракет. Несмотря на большую удалённость войск от человеческой цивилизации, в части почта и пресса доставлялась регулярно, и участники учений могли по горячим следам прочитать такую высокую оценку своего вклада в повышение обороноспособности всей страны.

Все были горды, что месяц тренировок в далёкой пустыне Бетпак-Дала не прошел зря. Здесь, в 130 километрах от Сары-Шагана, была сосредоточена мощнейшая группировка частей и подразделений ПВО, и объектовой, и войсковой. По замыслу учений, лётчики поднимали самолёты где-то из Подмосковья, сбрасывали ракеты в районе Оренбурга, и те летели через весь Казахстан с огибанием рельефа местности. Полк, где командиром был полковник Королёв, а замполитом майор Морозов, успешно справился с задачей. Средства полка вовремя обнаружили, опознали цель и пуском ракеты первой батареи были готовы поразить головную ракету «противника». Почему готовы, но не поразили? Из всей группировки ПВО ракета капитана Виговского стартовала первой, но более мощная и скоростная по тем временам С-300 опередила её, и ракета Виговского сработала по разрывам цели. Всё равно, это был успех, это был зачет!

Но одно дело боевая работа, а другое дело – ожидание возвращения домой. В районе железнодорожной станции Сары-Шаган сосредоточились десятки полков и отдельных батальонов, каждому из которых требовался не один эшелон. И ожидание своей очереди могло затянуться на многие недели. Командир каждое утро уезжал на станцию и пытался ускорить погрузку – ведь мы свои, местные, нам недалеко, только до Сары-Озека.

Обстановка головокружения от успеха и ничегонеделания грозила любыми неприятностями. Хотя привычный распорядок дня, установленный в части, соблюдался – были построения в поле, обслуживание и ремонт техники, плановые политзанятия – в воздухе витало напряжение. Надо было чем-то занять головы людей.

Утром на разводе замполит полка командирам подразделений неожиданно поставил задачу:

– Вечером, после ужина, состоится смотр художественной самодеятельности. От каждого подразделения подготовить не менее трёх номеров. Стихи, танцы, песни – всё приветствуется. Не будет номеров – сами будете плясать! Жюри возглавляет начальник продовольственной службы капитан Кабин.

Морозов думал, что его распоряжение подчиненные воспримут как блажь или прихоть. Однако, и командиры, и подчиненные как будто ждали такой команды. Все с энтузиазмом стали готовиться к вечернему мероприятию. После ужина весь личный состав полка разместился амфитеатром по склонам пыльных холмов. Фары двух автомобилей, установленных по бокам на вершинах холмов, высвечивали внизу площадку для представления. Установленная позади импровизированной сцены клубная машина служила задником и гримерной и костюмерной.

Солдаты, сержанты, офицеры и прапорщики вдохновенно читали стихи, танцевали и показывали юмористические сценки. Рядовой Арапу, гагауз из Молдавии, так вошел в образ и проникновенно пел под Джанни Моранди, что возникало ощущение атмосферы какого-то песенного фестиваля в Италии.

Морозов отошел на соседний бархан в метрах пятидесяти от присутствия людей, и посмотрел на небо. Тёмный небосклон был усеян миллионами звёзд, и они были так близки к земле, что, казалось, своими объятьями обрамляют этот полевой театр. Морозов был до того и после на многих театральных представлениях. Он видел и слушал классиков союзной и мировой величины, но этот концерт ему запомнился своей пронзительностью и благородством. Небо и музыка, пустыня и вечность… В грязи, в пыли солдаты аплодировали своим товарищам