Отстойник - Дикий Носок

от неё – это и есть деяние, угодное от него Господу. Самонадеянный глупец! Желал попасть в царство Божие, не замарав рук? Не послужив Господу огнем и мечом? Он готов служить. Всеми фибрами своей души, каждым кусочком тела. Это и есть его испытание, чтобы войти в Царство Божие, цена за спасение своей бессмертной души. Ведьма, посягнувшая на священное право Творца – сотворение всего сущего, будет наказана. Лишь Господу единому и всемогущему дано это право. Лишь ему одному во веки веков.

План.

«Mámma Mía,» – перекрестилась Лючия и спряталась от греха подальше за спину Андрея. По-русски она говорила вполне сносно, но разве можно передать охватившие её чувства на чужом языке – шипящем и свистящем, как старый чайник? Куда ему до соблазнительно-певучего итальянского: сладкого, как свежая малина, сочного, будто спелый виноград, манящего, словно томный взгляд кокетки из-под полуопущенных ресниц.

Маленький, тщедушный, пучеглазый уродец устало вздохнул и окинул невольно сбившихся в кучу людей печальным взглядом. Сородичи оказались неласковы. Тот, что нашел его, сначала долго, недоуменно рассматривал Маала, прижав коленом к земле. Потом, видимо так и не сумев определить кто перед ним, повел пленника сюда, немилосердно толкая в спину. Маал так устал за время пути, что еле волочил ноги, а потому опустился на землю и закрыл глаза. Ему было уже все равно. Хотелось свернуться клубком и умереть, только больше никуда не идти, монотонно переставляя ноги.

Люди, между тем, осмелились подойти поближе и обступили сидящего на земле Маала.

«Это кто ж такой будет?» – задумчиво спросил Никимчук.

«Может пигмей?» – предположил Андрей и в ответ на вопросительные взгляды пояснил. – «Ну племя такое африканское – низкорослое.»

«А с глазами что? А то у него они, как у стрекозы – на пол лица.»

«А волосы у пигмеев растут?»

«Да весь он какой-то странный, несуразный. С виду вроде и похож на человека, а вроде и нет.»

«Парамошка, кого ты нам привел? Где ты его взял?»

На ответ рассчитывать не приходилось. Парамошка молчал с какой-то киношной индейской невозмутимостью, полагая, что свое дело он сделал.

«Да Вы что, это же вылитый инопланетянин! Точно говорю. Только посмотрите на него.»

«Ну ты загнул, парень. Какой еще инопланетянин? Откуда ему тут взяться?»

«Оттуда же, откуда и мы.»

Никита потыкал предполагаемого инопланетянина пальцем в плечо: «Эй! Очнись! Ты кто?»

Тот поднял на сородичей совершенно замученный взгляд и неожиданно произнес: «HELLO.»

Люди в изумлении отпрянули.

«Тьфу ты, Господи! Он говорит.»

«Значит – человек все-таки.»

«Это по-каковски же будет?»

«По-английски, дед.»

Эдуард Петрович присел перед чужаком, пристально вглядываясь в его лицо: «Who are you? What is your name? Where are you from?»

Но пришелец лишь печально вздохнул, не выражая ни малейшего желания продолжить знакомство.

«Может быть, он голодный?»

Принесенную Лючией мандаринку, одну из последних, Маал обнюхивал, как собака свежую кучку чужого дерьма на своей территории. Пахло так дивно, так похоже на любимые им питательные шарики с цитрусовым вкусом. Но этот был слишком велик, чтобы запихнуть его в рот целиком, а потому застрял на середине пути, хотя Маал и очень старался, широко разевая рот.

«Эх, дурашка!» – ласково пожурил его Никимчук. – «Видать, и правда голодный, раз целиком сожрать пытается. Давай-ка мне.» С этими словами Иван Петрович вытащил мандарин, ловко очистил его и, отделив дольку, положил на язык послушно отрывшему рот Маалу.

«Ну вот, так-то лучше,» – снисходительно глядя на блаженно щурящегося от восторга чудика, ласково погладил он его по лысой голове. Маал на такую фамильярность и внимания не обратил, обсасывая во рту дольку за долькой. Словно голодный птенец, открывал он рот и провожал взглядом каждый кусочек мандарина до последнего. Ничего восхитительнее юноша в жизни не ел.

После еды процедура знакомства сдвинулась с мертвой точки. Потыкав себя в грудь, пришелец назвал свое имя и с трудом попытался повторить все названные ему имена. Внимательно выслушав еще раз вопросы, заданные Эдуардом на английском, Маал долго думал, хмуря огромный лоб, а потом разразился целой тирадой, из которой собеседник понял лишь «дом», «гора» и «идти».

«Что? Что он сказал?» – изнывали от нетерпения все остальные.

«Не знаю. Он говорит на смеси английского и еще какого-то языка. Я понял лишь несколько слов.»

«Да не какого-то, а китайского. Уж его я наслушался. Хоть ни слова и не понимаю, а на слух запросто отличу,» – задумчиво проговорил Андрей. – «Выходит, китаец нам нужен, чтобы поболтать.»

«Выходит так. Вот и повод нашелся в Чайна-таун с визитом сходить. Может и про Катерину поразузнаем чего,» – удовлетворенно подвел итог Никимчук.

Маал послушно съел все, что ему дали, попил воды из озера и, свернувшись калачиком, в минуту сомлел, трогательно положив сложенные ладошки под щеку. Он не знал, сколько проспал, но, когда проснулся, все еще был день. Здесь почему-то все время был день. Ноги гудели нестерпимо так, что Маал едва сумел подняться. Древние люди, впрочем, были вполне дружелюбны, в отличии от того, которого он встретил первым. Они скалили зубы, будто не понимая, что торчащие изо рта желтоватые клыки выглядят угрожающе, словно у гиены в кунсткамере. И, хотя Маал точно знал, что это люди так улыбаются, ему было жутковато. Затравленно-испуганное выражение не сходило с его лица.

Древние люди снова обступили его кружком, когда Маал проснулся, предложили фиолетовых питательных шариков (безвкусных, но, видимо, со сбалансированным содержанием полезных веществ) и воды, а потом вновь приступили к расспросам. Маал и сам был бы рад понять, где он находится и что происходит, но улавливал смысл лишь отдельных слов их варварского наречия. После долгих, безуспешных попыток объясниться юноша взмок от умственного напряжения и, наконец, был оставлен в покое агрессивными сородичами.

Оглядевшись, он сделал несколько шагов в сторону, неловко подпрыгнул и поймал парящую в воздухе белковую сферу, принесенную в качестве трофея с вылазки Никитой. Потом присел на берегу и привычным движением потянул волокна по кругу; радужная оболочка сферы опала, как сдувшийся воздушный шарик, обнажив комковатое, бледно-желтое содержимое – чистый, концентрированный белок. Маал зачерпнул пальцем густую массу, напоминающую по консистенции плавленый сыр из коробки и, задумавшись, засунул его в рот, потихоньку обсасывая со всех сторон. Древние люди немедля вновь обступили юношу. Но Маал их больше не интересовал. Дружно сунув пальцы в содержимое сферы, они с изумлением обнюхивали их и осторожно слизывали содержимое. Нельзя сказать, что оно было очень уж вкусным, напоминая нечто среднее между вареной рыбой и курятиной, приготовленными без соли и