Масонство и закон - Роско Паунд

являюсь одним из них, но при этом думаю, что мы должны признать силу их аргументов. Приведенный Маккеем пример с постановлением, единогласно принятым всемирным масонским конвентом, явно взята с одной из лубочных картинок из американских юридических сборников.

Юридическая бесполезность гипотетической петиции всех избирателей, единогласно призывающих к принятию закона, противоречащего конституции, или резолюции собрания всех избирателей, единогласно требующих принятия такого закона, – это стандартная декларация стандартного американского конституционного юриста. Нет сомнений в том, что Маккей имел в виду аналогию с нашими американскими правовыми и политическими институтами. Тем не менее, это никоим образом не опровергает теорию Маккея об основополагающем масонском законе. Идея неписаного основного закона, существующего с незапамятных времен, характерна для Средневековья и, пусть в несколько иной форме, преобладала в английской юридической мысли в период масонского возрождения. Германским народам, пришедшим в Западную Европу и основавшим наши современные государства, римская идея закона как воли властителя была совершенно чуждой. Они полагали закон чем-то превыше всего человеческого, а законотворчество – поиском справедливости и истины Создателя. Говоря словами Брактона[68], король правил у них под Богом и законом. Для Коука в XVII веке даже Парламент был подчинен закону, так что если бы он принял закон «вопреки общему праву и разуму, противный нравам или невозможный для исполнения», то общее право признало бы этот закон недействительным. В правление Генриха VII английский Суд по общим делам и вправду признал недействительным статут, которым короля пытались сделать священнослужителем без согласия главы церкви и, таким образом, вмешивались в фундаментальное разделение между духовной и мирской сферами. В 1701 г. лорд Холт, лорд Главный судья Англии, подтвердил истинность учения Коука, заявив, что существуют ограничения власти Парламента, основанные на естественных принципах права и справедливости. Эта идея оформилась в Америке в наши билли о правах и наш конституционный закон. Но по своему происхождению, он вовсе не чисто американский. Напротив, обстоятельства истории юстиции сохранили и развили вместе с нами английскую средневековую идею, хотя у себя дома она умерла еще в XVIII веке. На протяжении всего периода масонской истории в Англии до его возрождения и в период становления после возрождения эта идея неписаного извечного фундаментального закона принималась всеми людьми в любом контексте, в котором вообще говорили или думали о законе.

Для того чтобы потом перейти к рассмотрению масонского общего права, мне сейчас нужно будет подробнее исследовать двадцать пять ландмарок Маккея, поскольку я уверен в том, что его список до сих пор вполне актуален как отражение нашего общего права. Но все ли двадцать пять пунктов этого списка мы сейчас можем с уверенностью назвать именно ландмарками? Наверное, было бы чересчур самонадеянно, с моей стороны, пытаться сейчас формулировать список ландмарок исходя исключительно из собственного мнения – после всех работ Локвуда, Роббинса, комитета Нью-Джерси и Мура. Но этот вопрос слишком важен, чтобы мы могли позволить ему оставаться на нынешней стадии проработки и даже не сделать попытки отделить то, что является воистину основополагающим законом, от того, что является лишь установившимся обычаем. Более того, на самом дне проблемы гораздо меньше поводов для разногласий, чем на ее поверхности. В значительной степени все сложности в решении этой проблемы связаны с нежеланием, с одной стороны, отказаться от установившихся обычаев и, с другой стороны, наделить эти обычаи титулами неизменных и универсальных, что, несомненно, наделило бы их статусом ландмарок. Посему если мы примем как должное существование важной категории установившегося закона по обычаю, не полностью неизменного, но достойного высшего почтения и воплощающего традиционный элемент в нашей масонской законодательной системе, то нам практически сразу удастся избавиться от множества яблок раздора и свести обсуждение к уточнению деталей, уже не обсуждая больше поводы к наиболее острым разногласиям.

Сам для себя я признаю семь ландмарок, которые можно свести к следующему списку: 1) вера в Бога, 2) вера в сохранение личности в посмертии, 3) Книга Закона как неотъемлемая часть убранства всякой ложи, 4) легенда третьего градуса, 5) тайна, 6) символизм оперативного ремесле и 7) требование к кандидату быть свободным совершеннолетним мужчиной. К этим можно добавить еще две, а именно управление ложи Мастером и Стражами и право любого масона в статусе полноправного члена Ордена посещать собрания. Но эти последние вызывают у меня сомнения, и сомнение – вполне достаточный повод для того, чтобы я отнес их в категорию общего права.

«Вера в Бога, В.А.В., – пишет Бр. Мур, – есть первая ландмарка вольного каменщичества». Вне всякого сомнения, Маккей бы согласился с ним, хотя в его списке эта ландмарка значится под номером 19. В подкрепление этой ландмарке мы можем выставить следующее:

Свидетельство Древних Заповедей, где в разных местах, в разное время и разными словами неизменно подчеркивается требование хранить верность Богу и Святой Церкви. Заповедь в изложении Андерсона, вызывавшая во все времена столько разнотолков, относилась именно ко второй части первого утверждения. Поскольку в Средневековья церковь считалась вселенской, такое дополнение было вполне логичным. Трудности с этим определением возникли уже в Англии XVIII века. Но идея Бога сохраняет универсальный характер, и я не вижу повода отвергать все утверждение средневековых Заповедей целиком.

Постановление Великой ложи Англии, гласящее, что обязательство степени Мастера содержит в себе древние ландмарки.

Религиозный характер первоначальных тайных обществ, а также всех обществ и братств, основанных по их образцу.

Консенсус масонских философов относительно целей и задач Братства.

Консенсус англо-американских масонов в вопросе отзыва признания у Великого Востока Франции вслед за Великой ложей Англии после внесения изменений в его Конституцию в 1877 г.[69]

Вторая ландмарка из тех, что я предлагаю, у Маккея значится под двадцатым номером. Он пишет: «Следствием этой веры в Бога, рассматриваемой в качестве ландмарки Ордена, является вера в воскресение к будущей жизни. Буквального соблюдения этой ландмарки обычно не так жестко и часто требуют от кандидатов, как предыдущей; однако соответствующее учение, пусть и преподается простым разовым упоминанием, пронизывает весь орденский символизм. Верить в масонство и не верить в воскресение было бы абсурдной аномалией, которую можно было бы оправдать только предположением, что тот, кто таким образом выражает свой скептицизм, настолько невежественен, что смысл обоих понятий, равно как и лежащие за ними теории, ему неведомы».

Вполне возможно, что смысл, вкладывавшийся Маккеем в эту фразу менее догматичен и резок, чем ее формулировка. Вполне возможно, что любое религиозное учение о продолжении существования личности после смерти тела отвечало бы этому смыслу, так что буддийское учение о переселении душ и достижении окончательной Нирваны соответствовало бы масонским требованиям. Конечно, он прав в том, что весь наш символизм – от первого входа в