Поверь. Я люблю тебя - Изабель Филльоза

чахнет. Место, предназначенное для духовной близости и оставшееся вакантным, занимают осуждения, требования, проекции, ожидания.

Чтобы избавиться от нехватки любви, необходимо посмотреть проблеме прямо в лицо. Убаюкивать себя иллюзиями бессмысленно. Вербализация, анализ, рефлексия проясняют прожитое и позволяют подвергнуть сомнению идеализированные образы. Эмоции понемногу обнажаются. По мере их выявления идеализация понемногу уменьшается. Верно также и обратное, – последовательное стирание идеализации открывает путь к выражению эмоций.

Как мы уже видели выше, первое агрессивное проявление позволяет пробить брешь в идеализированном образе родителей. Я предлагаю участникам своих сеансов написать письмо родителям, начинающееся со слов «Я сержусь на тебя за…». Эта формулировка укрощает гнев. Напоминаю, что это первое проявление гнева – еще не настоящий гнев, оно перекладывает вину на другого, в данном случае на родителя. Это письмо, понятно, не для отправки родителям. Такая агрессивная формулировка – лишь этап для установления равновесия, избавления от тяжести ошибки, неправильно взваленной на себя еще в детстве. Это работа, позволяющая извлечь чувство вины, больше не давать гневу обращаться против самого себя.

Проходит немного времени после занятия, и я получаю письмо от Брижитт:

«Я пишу тебе, потому что с того занятия не очень в своей тарелке. Это недомогание началось, когда я не смогла выпустить свой гнев во время воскресного упражнения. Своей плюшевой куклой[25] я выбрала розового гиппопотама. И вот с тех пор как я потолстела, я представляю саму себя розовым гиппопотамом. Я и есть этот гиппопотам. И ввести меня в гнев против него означает возвращение к обыденному, то есть к обращению гнева на саму себя. Во время упражнения я сказала тебе, что не в силах абстрагироваться от окружающих, от их криков. Больше взглядов, обращенных на меня, я боялась того, что исходит от меня самой, я не могу кричать как остальные. Не могу я быть животным, которое вопит или воет! Это возвращает меня к моему страху перед любым проявлением насилия, боязни вопящих людей, страху страдания. Я не нахожу в своей жизни ни криков, ни бурных проявлений. Помню, что, когда была маленькой, у меня бывали приступы гнева (мать говорила – довольно грубые), и она тогда запирала меня в моей комнате, а я кричала, плакала, колотила в дверь, писала от ярости в трусики до полного изнеможения. Я тем ярче помню это, что мать мне часто об этом рассказывала, подчеркивая, какой злой я была и стыдя меня перед окружающими. С того занятия я часто думаю взять эту подушку и выразить свой гнев. Но у меня это не получается. Я говорю себе: боюсь, что услышат соседи, но думаю, что больше всего боюсь самой себя. Это панический страх, как будто я сейчас обнаружу нечто ужасное».

Брижитт смутно чувствует, что в ней происходит. Она осознает, что склонна обращать свое внутреннее насилие против самой себя. Но когда гнев готов выйти, она колеблется и не переступает этот барьер. Она боится обнаружить «нечто ужасное». Такой страх встречается чрезвычайно часто. Наши эмоции, наша правда кажутся нам ужасными потому, что так мы интерпретируем факт: наши родители не пожелали их видеть. Более того, запретная эмоция оказалась за долгие годы заряжена ненавистью.

Не старайтесь переступить этот барьер через силу. Важно с уважением отнестись к собственному ритму. Дайте время устояться доверию к терапевту, который ведет вас по этому пути, прежде чем выпустить в приключения. Упражнения, которые тогда последуют, могут быть сильнее, чем кажутся.

Уйти от идеализации означает воскресить болезненные воспоминания. Если вы не разбираетесь в психотерапии, было бы целесообразно подыскать кого-нибудь (то есть психотерапевта), кто был бы вашим ведущим в таких упражнениях. Как только запущена внутренняя работа, как только ваш панцирь поврежден, пусть даже брешь в нем легкая, – вытесненные аффекты у дверей. Если они не опознаны и не признаны, то могут превратиться в симптомы физического недомогания. Тереза пишет мне после занятия. Она не понимает – она выразила свой гнев. На следующее утро она не могла встать, ее рвало, она корчилась от боли. В ней проснулось физическое воспоминание о боли, пережитой в детстве. Берегите себя, не преуменьшайте энергию высвобождения эмоций.

Если чувствуете, что готовы, предлагаю вам попробовать следующий выход из идеализации.

Уделите час своего времени. Возьмите ручку и бумагу. Убедитесь, что вам не помешают. Сейчас вы напишете письмо (которое никогда не отошлете – я снова подчеркиваю это) в таких выражениях: «Папа, я сержусь, что…», «…потому что мне было так необходимо…» Внимание: никаких осуждений и обобщений. Не нужно «ты был злой», а нужны точные подробности. «Я сержусь на тебя за то, что ты говорил мне: из тебя ничего не выйдет, когда я показал тебе школьный дневник за прошедший триместр пятого класса, потому что мне так необходимы были слова поддержки и ободрения, чтобы лучше понять причины моих затруднений». Мобилизуйте ваши воспоминания, напишите столько «Я сержусь…», сколько сможете, привязывая к каждой душевной ране вашу неудовлетворенную потребность.

Закончив писать письмо, оставьте его ночь полежать на столе. На следующее утро запишите ваши сны, или опишите их, если не уверены, что сразу поняли их значение. Потом улучите момент этого дня, когда будете в одиночестве, возьмите подушку, плюшевую игрушку, куклу или фотографию родителя, к которому вы обращаетесь. Поместите этот образ родителя на расстоянии одного метра от себя. Положите между вами и вашим родителем еще одну подушку. Она будет олицетворять все то, что мешает отношениям между вами и вашим родителем, все злоупотребления, чувства-паразиты, его личные душевные раны, его проекции, все те стены, которые вокруг него и мешают ему любить вас. Чтобы ударить по подушке и разрушить эти стены, отделяющие вас от любви ваших родителей, вам понадобится инструмент. Тут может сослужить неплохую службу старая теннисная ракетка, а лучше даже бейсбольная бита для совсем юных игроков. Так у вас нет риска поранить себя. В ином случае можете свернуть в рулон салфетку, превратив ее в дубинку. Итак, сделав это, встаньте в позицию и визуализируйте на предназначенной для этого подушке того из ваших родителей, к которому вы хотели бы обратиться.

Снова прочтите ваше письмо, чтобы оно осталось в вашей памяти, а потом, глядя прямо на родителя, скажите ему, в чем вы его упрекаете. Не читайте письмо вслух, а перескажите его ему со всем гневом, на который способны.

Подышите глубоко. Ощутите энергию в области таза. Почувствуйте, как оживают ваши руки, ударьте подушку, которая стоит перед вами. Разрушьте эту стену, отделяющую вас от вашего родителя. Не