Сорока - Элизабет Дэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кейт заплакала и начала корить себя за глупость и веру в то, что все будет хорошо. Зачем нужна такая надежда, болезненно угасающая с каждым месяцем? Кейт выбросила тест в мусорное ведро и ничего не стала говорить Джейку. На следующее утро начались месячные. Вечером она напилась текилы, алкоголь угодил в горло, словно хорошо поставленный удар.
Джейк нашел в мусорном ведре тест и спросил ее об этом. Когда она все ему рассказала, он держал Кейт на руках и гладил по волосам, но она ничего не чувствовала.
Постепенно Кейт начала скрывать эмоции под маской цинизма. Это форма самозащиты. Когда очередная знакомая объявила о беременности и загрузила в соцсети размытые сканы двенадцатой недели, она застонала и лишь отшутилась. Кейт, избегая женщин с малышами, стала переходить на другую сторону улицы. Начала жаловаться на детский плач в ресторанах. Избегала общественных собраний с присутствием детей, с которыми пришлось бы взаимодействовать и разговаривать. Это слишком болезненно.
Именно Джейк предложил начать поиски нового дома, чтобы хоть как-то отвлечься.
– Мы не должны ставить жизнь на паузу, – объяснил он. – Это слишком тяжело.
– Но напрасно ты считаешь, что покупка дома будет не такой волнительной, как все это ожидание, – безучастно ответила она.
Однако Кейт согласилась, и они несколько недель ходили на просмотры, оценивая размеры ванных комнат и спрашивая друг друга, действительно ли им нужно отдельное помещение для работы. Изучали даже местные школы. И наконец нашли понравившийся дом, покупка прошла без заминок. Они въехали, для каждой комнаты выбрали цветовую гамму и купили фиолетовый бархатный диван. Весь процесс занял чуть больше четырех месяцев. И у них больше не осталось ничего, что бы их отвлекало.
Кейт бесцельно ходила вверх-вниз по лестнице нового дома, заглядывала в комнату, которую собирались переделать в детскую, садилась на пол и представляла себе: тут с потолка будут свисать всякие штуки, а на стену повесят алфавит в форме животных, и ребенок будет улыбаться, если ночью она зайдет покормить его или ее.
Но ничего так и не произошло. А потом прошел еще один год, они записались на прием к местному терапевту, у Кейт взяли кровь. Анализы были готовы через несколько дней, но в них не оказалось ничего примечательного, кроме того, что Кейт по какой-то причине уже второй год не может забеременеть (на форумах это сокращенно называется «АПЗ» – «активно пытаюсь зачать»). Их направили в больницу, чтобы обсудить возможные варианты с мистером Картрайтом.
Врач Кейт сразу же понравился. Он понятно говорил, у него седые волосы, и вообще хорошо выглядел для своего возраста, отчасти это делало его похожим на сериального детектива. Он рассказал им о дальнейших тестах, образцах спермы, внутреннем скрининге и о процедуре, которая включает введение специального раствора в матку, чтобы «нам было видно, что у вас там происходит». Кейт представила себе шумную вечеринку у себя в утробе, с кучей пьяных гостей, потерявших сознание на ступеньках, прямо как на гравюре Уильяма Хогарта «Переулок джина».
Анализы оказались в норме. Мистер Картрайт сказал, что бесплодие (теперь у ее неспособности забеременеть появилось официальное название, подтвержденное диагностикой) было «необъяснимым». Он описал возможные варианты, и они решили попробовать ЭКО, о чем Кейт раньше даже не думала. Нужны ежедневные самостоятельные инъекции гормонов, чтобы обмануть организм и заставить его подумать, будто он вошел в фазу менопаузы.
– Это фаза подавления, – спокойно пояснил мистер Картрайт. Кейт казалось, что ее естественные рефлексы и правда нужно укротить, ведь они слишком долго вели себя неправильно.
Потом были уколы для стимуляции яичников, это похоже на подкорм и разведение форели. Каждый день Кейт ходила на скрининги, где медсестра с португальским акцентом говорила, что там по-прежнему все не так, как должно быть. Каждый раз Кейт покидала больницу грустная и опустошенная, заходила в больничное кафе у выхода, чтобы выпить ромашковый чай (кофеин под запретом). Сидела на скамейке в окружении мужчин в белых халатах, внутривенных капельниц на колесах, ребенка в инвалидном кресле и его семьи и ела шоколадный кекс, глядя на улицу и поражаясь суетливости мира, который продолжал непринужденно функционировать, пока она не могла выполнить основное биологическое предназначение женщины.
Но она не плакала. Гормоны сделали ее спокойной и лишили эмоций, будто она воспринимала мир через заляпанные линзы и заткнутые ватой уши. Поэтому когда медсестра сказала, что есть только один фолликул, который выглядит достаточно зрелым и может содержать яйцеклетку, и спросила, уверена ли она, что хочет пройти через процедуру извлечения яйцеклеток, если еще можно переключиться на менее инвазивные варианты, слез не было. Ведь нужна всего одна яйцеклетка, не так ли?
Но, по какой-то причине, это оказалась не та яйцеклетка. Она не могла оплодотвориться спермой Джейка в чашке Петри. Это неудача. Она не дошла до фазы развития бластоцисты, когда успех имплантации уже намного выше. В ней не оказалось нужного материала. Так много надежд, и все они рухнули.
В ту ночь они выпили две бутылки вина.
– Мы попробуем еще раз, – сказал Джейк. – Говорят же, что в среднем требуется три цикла. Не стоит беспокоиться.
Сидя за столом на новой кухне, где сумеречный свет пробивался через стеклянную дверь, она не могла посмотреть на него. Кейт знала, что он пытается ее успокоить, но по тону голоса распознала, что Джейк тоже начинает паниковать. Она взяла его за руку. Кейт была слишком измотана, чтобы о чем-то говорить.
17
Мистер Картрайт провел второй цикл. На этот раз получилось извлечь семь яйцеклеток (врач отметил это с таким азартом, очень похожим на радость охотничьей собаки, только что нашедшей в подлеске подстреленных фазанов). Оплодотворилось три. Но только два эмбриона продолжили производить необходимое количество клеток, и лишь один признан пригодным для пересадки. Остальные
