Митридатовы войны - Леонид Анатольевич Наумов

совпадали с тем, что было у Лукулла. Им противостоял корпус парфянского полководца Сурены, состоявший из тысячи катафрактариев, 10 тыс. легкой конницы и 1 тыс. легкой пехоты. У римлян был большой численный перевес. На первом этапе кампании парфяне применяли именно «скифскую тактику»: отступали, заманивали, перерезали коммуникации, но избегали решающего сражения. Следует учесть, что Красс сразу допустил ошибку, наступая не вдоль реки и тем самым дав парфянам возможность перерезать коммуникации. Можно предположить, что парфяне сознательно заманивали римлян: «Несколько разведывательных команд, вернувшись с рекогносцировки, донесли, что местность совершенно безлюдна, но замечены следы множества лошадей, как бы повернувших назад и уходящих от преследования, вследствие чего и сам Красс еще больше утвердился в своих надеждах на успех, и воины прониклись пренебрежением к парфянам, думая, что те в бой не вступят» (Plut. Crass. 20).

Вскоре римляне оказались в песчаной местности, и их движение замедлилось, воины изнемогали от жажды и усталости. На настроение римлян оказывали воздействие и слухи о парфянских лучниках: «От преследующих парфян убежать невозможно, сами же они в бегстве неуловимы, будто их диковинные стрелы невидимы в полете, и раньше, чем заметишь стрелка, пронзают насквозь все, что ни попадается на пути» (Plut. Crass. 18).

Когда Сурена пришел к выводу, что наступил удобный момент для боя, парфянская армия сделала попытку атаковать легионы Красса. Парфяне активно использовали конных лучников, осыпая римлян тучей стрел. Римский полководец «построил свое войско двойным фронтом в глубокое каре, причем с каждого из боков его выставил по двенадцати когорт, а каждой когорте придал по отряду всадников, дабы ни одна из частей войска не осталась без прикрытия конницей». Е.А. Разин считает, что римляне столкнулись с новой и не знакомой им тактикой. Может быть, и так, но приказ Красса показывал, что он понимает замысел противника и знает, как действовать против парфянской конницы.

В решающий момент боя появились катафрактарии. «Вооружение закованных в броню всадников такой работы, что копья их все пробивают, а панцири выдерживают любой удар» (Plut. Crass. 18), – рассказывали спасшиеся римские солдаты. Вооружены катафрактарии были тяжелыми длинными пиками: «Парфяне вонзали… тяжелые, с железным острием копья, часто с одного удара пробивавшие двух человек». Однако их атака не смогла пробить строй римской пехоты, так как он был слишком глубокий. Это еще раз подтверждает ту мысль, что римляне уже представляли себе, как надо противостоять катафрактариям. Оценив ситуацию и поняв, что пробить каре легионеров тысячей катафрактариев не удалось, Сурена снова приказал лучникам обстреливать римлян. Красс неоднократно делал попытки навязать парфянам бой, но они разумно уклонялись.

Тогда Красс отправил сына Публия с 8 когортами пехоты, 1300 всадниками (в том числе 1000 галльских всадников) и 400 лучниками в обход. Видимо, он планировал одновременный удар по парфянам с фронта и с тыла. Может быть, хотел повторить маневр Лукулла при Тигранокерте, когда одновременным ударом галльской и фракийской конницы с фронта и легионеров с фланга римлянам удалось опрокинуть конницу Тиграна. Однако внезапного удара не произошло, парфяне окружили римский отряд и уничтожили. В этом бою численный перевес если и был на стороне парфян, то небольшой. У Публия было 6,5 тыс. Против него парфяне выставили «лишь своих броненосных конников, остальную же конницу не построили в боевой порядок, а пустили скакать вокруг них». Легкой конницы у парфян всего было 10 тыс., но какая-то часть должна была блокировать передвижения Красса, если он решит двинуться на помощь сыну, поэтому можно предположить, что численность двух отрядов была равной. Рассказ об этом бое у Плутарха несколько сумбурный, можно понять, что римские всадники действовали так же, как и в бою под Тигранокертой (кстати, тогда в римской армии были тоже галльские и фракийские всадники). В 69 г. до н. э. Лукулл приказал мечами отбивать длинные пики армянский катафрактариев и сближаться для рукопашного боя, «ведь вся сила этой броненосной конницы – в копьях, у нее нет никаких других средств защитить себя или нанести вред врагу, так как она словно замурована в свою тяжелую, негнущуюся броню». Так и сейчас «галлы хватались за вражеские копья и, сходясь вплотную с врагами, стесненными в движениях тяжестью доспехов, сбрасывали их с коней. Многие же из них, спешившись и подлезая под брюхо неприятельским коням, поражали их в живот. Римская конница насчитывала 1300 всадников, а катафрактариев было меньше, однако в данном случае римская конница оказалась неуспешна в столкновении с катафрактариями: «Галлы били легкими, коротенькими дротиками в панцири из сыромятной кожи или железные, а сами получали удары копьем в слабо защищенные, обнаженные тела» (Plut. Crass. 25).

Может быть, сыграло роль то, что галльские всадники потеряли значительную часть лошадей, раненных и убитых парфянскими пиками, а может быть, в данном случае легионеры не поддержали атаку конницы («когда Публий призывал их ударить на броненосных конников, они показывали ему свои руки, приколотые к щитам, и ноги, насквозь пробитые и пригвожденные к земле, так что они не были способны ни к бегству, ни к защите»). В результате атака римлян была отбита, и на них снова посыпался град стрел. После смерти самого Публия Красса римский отряд был полностью уничтожен атакой конницы: «продолжавших еще сражаться парфяне, поднимаясь по склону, пронзали копьями» (Plut. Crass. 25).

Далее парфяне вернулись к главным силам римлян и снова попытались опрокинуть их атакой броненосной конницы, но смогли лишь потеснить. С наступлением ночи бой прекратился. На военном совете римляне приняли решение отступать. Боевой дух армии был сломлен: «Никто не думал ни о погребении умерших, ни об уходе за ранеными и умирающими, но всякий оплакивал лишь самого себя. Ибо, казалось, не было никакого исхода – все равно, будут ли они тут дожидаться дня или бросятся ночью в беспредельную равнину».

Отступление римляне осуществляли ночью, потому что знали, что парфяне ночью не воюют. В лагере бросили 4000 раненых, которых парфяне уничтожили на следующий день. Но в результате паники из-за отсутствия надежных проводников римские войска разделились. Общие потери римлян были огромны – до Сирии дошли не более 12–14 тыс. Еще около 10 тыс. римлян попали в плен и были поселены на восточной окраине Парфии. Если считать, что в отряде Публия погибли 6–6,5 тыс., в лагере были брошены 4 тыс. раненых и около 2000 римляне потеряли в бою, то при отступлении было потеряно не менее 8 тыс. Погиб в том числе и римский полководец.

Дельбрюк считает, что причина неудачи Красса – в деморализации армии и параличе командования, и он, видимо, прав[166]. Римляне находились в нескольких десятках километров от Сирии и обладали достаточной численностью, чтобы успешно сопротивляться и переходить при необходимости в контрнаступление. Парфяне также должны были нести потери и в бою с Публием Крассом, и при попытках прорвать строй легионеров. Стоит напомнить, что потери броненосной конницы в боевых условиях практически невосполнимы, и поэтому сообщение Плутарха, что на третий день боев «парфяне уже не с прежним пылом шли навстречу опасности», кажется объяснимым.

А когда появились катафрактарии у парфян? Мы ничего не знаем о них во II в. до н. э. Наоборот, одно время даже парфяне пытались реорганизовать свое войско на греческий лад. Если верить Плутарху, «против парфянского царя, который совершил вторжение в Гордиену и разорял подвластные Тиграну племена, Помпей послал войско во главе с Афранием. Последний изгнал парфян и преследовал их вплоть до Арбелитиды» (Plut. Pom. 26). Тогда парфяне без боя отступили, возможно, они не были убеждены в своих силах. А спустя десять лет оказались очень успешны.

Рассказ о походе Красса позволяет сделать вывод, что римляне были знакомы с катафрактариями. Это видно из того, что Красс практически пытается повторить тактику Лукулла: совместный удар пехоты и галльской конницы, сближение конницы для ближнего боя, чтобы использовать неповоротливость катафрактариев, и т. п. Успех броненосной конницы при Каррах объясним только в контексте того, что боевой дух римской армии оказался сломлен. Так же, как и боевой дух легионов Лукулла был сломлен «скифской тактикой». Думаю, что именно войны Митридата с Римом стали