Митридатовы войны - Леонид Анатольевич Наумов

Боспор 65–63 гг. до н.э

Земля гениохов встретила царя хорошо: их правители приняли Митридата дружелюбно, а страна «оказалась легкопроходимой. «От намерения пройти через страну зигов ему пришлось отказаться из-за ее суровости и дикости; только с трудом удалось Митридату пробраться вдоль побережья, большую часть пути продвигаясь у моря, пока он не прибыл в страну ахейцев». Здесь ситуация оказалась неоднозначной. Аппиан считает, что Митридат «ахейцев же обратил в бегство и преследовал». Страбон, наоборот, убежден, что «при их поддержке царю удалось завершить свое путешествие из Фасиса» (Strabo. XI. II.13).

Так или иначе, царь оказался в Меотиде. Именно в эти дни у Митридата сформировался план продолжения войны. Следовало, собрав армию в Северном Причерноморье, вторгнуться во Фракию и Македонию. Оттуда идти не на Балканы, а прямо в Италию через Пеонию. Римские авторы предполагают, что Митридат хотел повторить поход Ганнибала и рассчитывал использовать стремление рабов и восставших гладиаторов к свободе. «Когда Митридат вступил в область Меотиды, над которой много правителей, то все они приняли его (дружески) ввиду славы его деяний и его царской власти, да и военная сила его, бывшая еще при нем, была значительна; они пропустили его и обменялись взаимно многими подарками… Для укрепления этого союза он отдал замуж за наиболее могущественных из них своих дочерей» (Арр. Mithr. 102).

Каков дальнейший маршрут Митридата? Традиционно считается, что он сначала захватил азиатский Боспор, а затем переправился через Керченский пролив. Думаю, что наиболее вероятный вариант другой – минуя Таманский полуостров, морем в Пантикапей. В пользу этого предположения говорит ряд соображений.

Историки и географы, описывая маршрут Митридата, говорят о том, что он вышел из Диоскуриады, прошел земли гениохов и ахейцев, Меотиду и сразу оказался в Пантикапее. Именно так описывают это Аппиан и Страбон. Иными словами, движение через Тамань и захват Фанагории вообще не упоминаются (на этом этапе).

Аппиан пишет, что Махар, пытаясь остановить царя, сжег корабли. Где сжег? Логичнее всего, если он это сделал в Фанагории. Царь вместе с тем нашел корабли, чтобы переправиться через Боспор. А где он их нашел? Скорее всего, у ахейцев и гениохов. Именно это было той помощью, которые они ему оказали, а корабли у ахейцев были. Если же у него были корабли, то куда он должен был плыть в первую очередь? Конечно, в Пантикапей. Движение по морю намного быстрее, чем по суше. Митридату было дорого время – надо было захватить Пантикапей быстрее. Никто ведь не мог предположить, что Помпей не вышлет Махару помощь морем.

Из рассказа Аппиана следует, что решение занять Фанагорию появилось у царя только на завершающем этапе событий на Боспоре, когда он «направил часть своего войска против фанагорийцев в другой торговый пункт около устья, с тем чтобы и с той и с другой стороны держать вход в своих руках». Иными словами, до весны 63 г. до н. э. Фанагорию он не контролировал. Всю зиму, пока царь болел, его военачальники продолжали брать под контроль укрепления, вероятно, на азиатской части Боспора.

Только в том случае, если Таманский полуостров не был захвачен Митридатом на первом этапе, становится хотя бы частично понятен эпизод со Стратоникой. Как известно, она предала царя и выдала Помпею крепость Новое место в обмен на обещание сохранить жизнь ее сыну Ксифару. Аппиан пишет, что «Митридат убил Ксифара у берега пролива на глазах у матери, смотревшей на это с другого берега, и бросил его тело непогребенным. Так он не пожалел своего сына, для того чтобы причинить мучение погрешившей против него». В этом сообщении много непонятного. Получается, выдав Помпею крепость, Стратоника отправилась на Боспор за сыном? Она рассчитывала, что Митридат ей отдаст сына? Или думала, что он ничего не знает? Обезумела от страха и горя? Все туманно. Из этого сообщения следует, что Стратоника находилась на другом берегу пролива (Боспора Киммерийского), и Митридат не имел возможности быстро ее схватить, иначе бы он так и сделал. То есть Аппиан считает, что азиатский берег Боспора царь не контролировал, иначе весь его рассказ теряет смысл.

Вероятнее всего, Горгиппия была крайней точкой, куда Митридат прошел по суше, именно здесь он заключил союз с аспургианами, синдами, дандариями и другим меотскими племенами, а следующие 100 километров до Пантикапея проплыл.

Как мы помним, на Боспоре правил Махар. Трудно сказать, был ли у него реальный шанс противостоять отцу. Вряд ли отряды наместника превышали две-три тысячи человек (в лучшие времена Спартокиды имели только 4000 наемников)[167]. У Митридата было столько же или больше. Митридат мог опереться на поддержку союзных племен Меотиды. Махар мог попытаться вооружить ополчение, собранное на европейской части Боспора. Стали бы греки Пантикапея сражаться против Митридата? Понятно, что противостоять солдатам царя, которые «прошли огонь и воду», им было трудно.

Захватив Пантикапей и укрепившись на Боспоре, Митридат приступил к реализации своего плана. Во-первых, он призвал всех вступать в армию, обещая рабам свободу, а свободным – деньги. Аппиан считает, что было собрано 60 отрядов по 600 человек. Речь идет о боспорском аналоге римской когороты – спире. Именно после Митридата она превращается в тактическую единицу боспорской армии. Крайне вероятно, что именно понтийцы были первыми сотниками и спирахами[168]. Еще в 68 г. до н. э. в Армении «понтийские учителя» готовили новобранцев, с которыми царь потом разгромил Триария. Кроме того, были римские перебежчики, которые тоже могли поделиться опытом. Реальна ли цифра 36 000 солдат? Обычно историки не ставят ее под сомнение, но, кажется, напрасно. Царь привел не больше 3000–4000. Несколько тысяч было у Махара, и они, наверное, стали служить новому царю.

Вернемся к оценке численности армии царя. Трудно представить, что он смог собрать на европейском Боспоре дополнительно 30 000. По оценкам Горончаровского, в случае нужды можно было выставить гражданское ополчение, насчитывающее не менее 14 тыс. воинов[169]. Но царь ведь не объявлял мобилизацию, он собирал добровольцев, и вряд ли они записывались десятками тысяч. Скифы в его армию не вступили (см. ниже). Иными словами, 36 000 – это скорее «мобилизационные планы», нежели реальная армия. Только если привлечь племена Приазовья, можно выйти на эту цифру, но меоты воевали, скорее, подчиняясь своим племенным вождям, а не организованными в когорты-спиры.

По мнению Ю.А. Виноградова, мы можем попытаться восстановить и внешний вид воинов Митридата. Исследователь предложил считать ахтанизовский клад и курган около станицы Старо-Титоровской погребениями воинов армии Митридата. Найдены шлемы, серебряные и стеклянные сосуды, серебряные фалары (бляхи, украшавшие конскую сбрую) и др. Принадлежность этих воинов к понтийской армии исследователь предлагает установить по тому, что бляхи конской сбруи – с восьмиконечной звездой, официальным символом Понта, известным по нумизматике[170].

Параллельно с формированием армии царь обложил население Боспора налогами. Аппиан пишет, что царь заболел, и его чиновники «чинили многим обиды без ведома Митридата». Что это за налог? Думаю, это была попытка собрать старую дань. Как пишет Страбон, Боспор платил Митридату 200 талантов серебром в год. Дань не поступала как минимум с 70 г. до н. э., а может быть, и раньше. Махар, наверное, собирал с боспорцев меньше, иначе зачем им его было поддерживать? Так или иначе, накопилась недоимка за 5–6 лет, которую Митридат, видимо, и решил собрать. Кроме того, боспорцы столкнулись с тем, что экономическая блокада, организованная Помпеем, должна была больно ударить по их доходам. Правда, в 72–67 гг. до н. э. блокады не было, и они продолжали отправлять хлеб на юг, может быть, и в меньших объемах. Теперь блокада длилась всего год, и если Митридат смог собрать десятки тысяч солдат (пусть и не все 36 000), то их надо было кормить. Надо было заготовить хлеб на случай похода. Иными словами, царь был заинтересован в боспорском хлебе и сам. 6000 талантов золотом (!)[171] –