Мы воплотим богов - Девин Мэдсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отомстить – вот лучший перевод, – сказал Ошар, не отрывая взгляд от лепешки, которую рвал на мелкие кусочки.
– Да, точно, отомстить. Благодарю. Вы случайно не один из обученных чилтейцами переводчиков?
– Да, это так.
Ошар так и не поднял голову, но Ауруса, похоже, это не смутило.
– Мы можем поговорить наедине, ваше святейшество?
Под подозрительными взглядами освобожденных Клинков мы отошли в самый дальний угол часовни, где могли поговорить без помех.
– Это Лео их освободил? – спросила я, прежде чем Аурус успел заговорить.
– Полагаю, что так. Должен признать, это хитрый ход.
– Почему? Теперь он не имеет надо мной власти.
– Правда? Левантийцы всё еще здесь, в чилтейском лагере, окруженные чилтейскими солдатами. Да, они больше не закованы в цепи, но это мало что меняет.
– Тогда зачем он это сделал?
Аурус широко раскинул руки, охватывая пространство внутри часовни и снаружи.
– Потому что это ослабляет вашу власть. Как я сказал на Совете, вы наш иеромонах, но насколько каждый солдат захочет следовать за вами, зависит того, будете ли вы выглядеть женщиной и левантийкой или нет. Маска и мантия хорошо это скрывают, но…
– Но шестеро спутников‑левантийцев будут постоянно напоминать, что я не та, кем они хотят меня видеть. Не та, за кем захотят последовать.
– Именно так. Я же сказал, это очень хитрый план.
Я молча согласилась. Если Лео удастся лишить меня доверия здешних чилтейцев, я не только не смогу повести их к победе над Кисией, но и никакого левантийского дома по эту сторону моря не будет, если чилтейцы не примут меня в качестве их священного лидера.
– Так что там с Советом? – спросила я. – Все прошло хорошо?
– Да, я передал приказ Девятки, много говорил о том, как вы поведете нас к победе, предначертанной Богом, и все такое. Также я постарался намекнуть, что позиции доминуса Виллиуса в церкви ослабли. Не знаю, насколько это повлияет на его последователей, но, по крайней мере, никто не стал спорить.
– Хотите сказать, некоторые легаты последуют за ним, вместо того чтобы исполнить приказ Девятки?
Секретарь Аурус вздохнул.
– Да, именно это я и говорю. Видите ли, в Чилтее всё устроено неоправданно сложно. Возможно, вы заметили, что наши солдаты носят либо зеленые, либо синие мундиры? Так вот, те, что в зеленом – это армия Девятки, а в синем – армия купеческих наемников, хотя, поскольку торговля приносит деньги, а деньги дают место в Девятке, многие из тех, кто финансирует армию наемников, также являются нашими олигархами и секретарями, контролирующими армию Девятки.
– То есть ими командуют одни и те же люди, но деньги поступают из разных источников?
– Не совсем одни и те же. Обычно это не имеет значения, но иногда имеет, и просто огромное.
– И сейчас именно такое время?
– В общем, да. – Он одарил меня веселой улыбкой. – Сейчас как раз то время, когда имеет значение, кому верен коммандер – своему отечеству или вере. Те, кто следует вере, всегда подчинялись иеромонаху, но также привыкли подчиняться его преемнику – лорду Виллиусу. Отсюда и его решение выставить вас человеком, за которым не стоит идти.
Не стоит идти. Я напомнила себе, что это не оценка самого Ауруса, но слова все равно ранили. Я обернулась к левантийцам, ковырявшимся в остатках еды, после того как отчаянный голод был утолен. Они выглядели слабыми, изможденными и очень уставшими, но любой левантийский воин все равно стоит гораздо больше любого чилтейца, на поле боя или вне его.
– Я продолжу работать с коммандерами, – наконец сказал Аурус. – У нас есть несколько дней, прежде чем лорд Виллиус отправится на свадебную церемонию.
Я продолжала смотреть на своих сородичей и едва его слышала.
– Любят ли чилтейские солдаты, когда их замечают, дают возможность поговорить о себе и почувствовать себя особенными?
– Весьма вероятно, как и любой человек. А что? У вас есть план?
– Возможно, – сказала я. – Может, мы не такие уж и разные.
На следующее утро я встала на рассвете и, дрожа, натянула на себя всю одежду, которую смогла найти. Снаружи доносился запах костра, смешанный с неотступным запахом грязи, и у меня заурчало в животе. Чилтейская армейская еда была простой и очень часто либо пережаренной, либо недожаренной, но я привыкла к ней, как раньше привыкла к роскошной кисианской пище в Когахейре.
Одевшись, я рассмотрела свое закрытое маской лицо в маленьком бронзовом зеркале, из которого на меня глядел призрак.
– Кто ты? – спросила я, жалея, что отражение не даст мне ответа на этот вопрос.
Вскоре пришел Ошар, под глазами у него залегли темные круги.
– Доброе утро, капитан, – сказал он, подавляя зевок.
Я сидела перед зеркалом у стены, и поэтому, когда Ошар остановился позади меня, видела только его ноги. В отражении он беспокойно переминался, и я подняла голову.
– Все хорошо?
– Я хотел задать тот же вопрос, капитан. Я… кажется, я понял, что ты здесь делаешь, но скажи, насколько это опасно для тебя… для нас?
Я снова уставилась на свое безликое отражение.
– Не знаю. Но когда кругом враги…
– Значит, все плохо, как я и думал.
– Вероятно. Мне нужна твоя помощь. С переводом, – добавила я, надеясь, что он не откажется. – Я знаю, ты не хочешь этим заниматься, но без секретаря Ауруса я просто не смогу говорить с солдатами.
Юноша пожал плечами.
– Это меньшее, что я могу сделать. Я думал, что мы здесь умрем.
Он еще мог умереть, но я не стала говорить этого и просто поблагодарила его.
– Прости, но тебе придется надеть вот это, – сказала я, взяв в руки стопку белых одеяний, которые смог раздобыть секретарь Аурус. – Лучше тебе выглядеть моим святым помощником, чем левантийцем.
Ошар скривился и взял одежду.
– Что, и маску надо напялить?
– К сожалению, да. Но ты привыкнешь, и под ней не надо следить за выражением лица.
– Она скроет все неуважение! Что ж, это уже кое-что. – Явно пытаясь казаться веселым, Ошар натянул белую хламиду. Я помогла ему завязать пояс, прежде чем перейти к маске.
– Как ты через нее дышишь? – спросил он.
– Легко. Не нужно так напрягаться, просто расслабься.
Он послушался, и я завязала маску, стараясь, чтобы в узел не попали его длинные волосы.
– Вот, – я отступила на шаг полюбоваться результатом. – Выглядишь божественно.
– Отлично. – Ошар поднялся на ноги. – Надеюсь, за работу полагается дополнительная порция еды, я умираю с голоду.
Мы вышли на утренний свет, холод как будто
