«Илюшка смеется» и другие комедии - Николай Георгиевич Винников

Он не живет, а киснет.

На склоне дней у этих пней

Лишь скорби да печали —

Не ждут они к себе гостей,

Их в гости ждут едва ли.

А кто большой семьей живет,

Тому вся жизнь — услада:

В семье — любовь, в семье — почет,

От всяких бед ограда.

Эх, жить да жить, жить — не тужить,

И умирать не надо!

(Пьет и разбивает чарку о порог дома.)

Ш а л а е в (буквально захлебывается от восторга). Гомер! Джамбул! Расул Гамзатов!

Возгласы одобрения, аплодисменты. Пьют все. Снова звучит музыка. М и л и ц и о н е р ы, к о л х о з н и к и  и  к о л х о з н и ц ы  несут из-за кулис разный домашний скарб. За сценой сигнал и треск мотоцикла.

С е с т р ы  О с о к и н ы.

Собирайтесь все соседи, собирайся весь народ!

Едет почта, почта едет, почта письма нам везет!

Входит  Т и м а.

Т и м а. Привет адресатам! Савелий Дмитрич, тебе особый. Получай целый ворох писем: из Москвы, из Киева, из Минска, из Риги!

Д е д. Спасибо, Тима, спасибо… (С гордостью.) Вот они, сыны мои, откуда мне пишут!

Ш а л а е в (самому себе). Какой материал! Экстра! Люкс… Пьеса… сценарий… либретто для оперы!

Т и м а (в шутку козыряет деду Савелию). Заслуженному и почетному адресату хутора Красный Кут Савелию Дмитричу Серебрянскому — салют и ура! (Выпивает поднесенную ему чарку вина и уезжает.)

Ш а л а е в. Савелий Дмитрич! А что, если вы прочтете одно-два письма вслух, чтобы все слышали? Если можно, конечно… Это была бы замечательная жанровая сценка с большим идейным содержанием!

Г о л о с а.

— Читай, дед Савелий!

— Просим!..

Д е д. Ну что ж, можно. Почему нельзя…

Все идут к крыльцу, рассаживаются на ступеньках. Осокина тащит Окуня и тетку Серафиму в сторону.

О с о к и н а. Иван Кириллович, голубчик, слушай.

О к у н ь. Гм!.. Даже голубчик?.. Слушаю.

О с о к и н а. Я мать твоего хора, считай, что всей твоей самодеятельности, или не мать?

О к у н ь. Как то есть?

О с о к и н а. Мать или не мать?!

О к у н ь. Ну… мать.

О с о к и н а. А ты обязан мне чем-нибудь за это или нет?

О к у н ь. Прошу прощения, но я не совсем вас понимаю.

О с о к и н а. Обязан или нет?!

О к у н ь. Гм… В какой-то степени… да.

С и м а. А чего ты хочешь, Елена?

О с о к и н а. Пойдемте ко мне, тут рядом, и я вам все растолкую… (Уводит Окуня и тетку Серафиму.)

Д е д (на ступеньках крыльца разрывает очередной конверт). А это письмо не откуда-нибудь, а от Сереги, младшенького моего, мизинчика.

Ф р о с ь к а. Ой, Савелий Дмитрич, пожалуйста, очень прошу…

Д е д. Чего ты?

Ф р о с ь к а. Марку прошу. Мы с Петькой коллекцию собираем.

Д е д. Нате, оторвите марку. Только осторожно, не попортите конверт.

Ф р о с ь к а. Спасибо, Савелий Дмитрич! Не беспокойтесь, мы осторожно…

Д е д (читает письмо). «Дорогие папа и мама! Прежде всего…» Ну, тут чисто такое, наше, семейное: нам одним известное и вам неинтересное… Ага, вот… «Большое вам спасибо за все, а особенно за вашу чудесную посылку. Раскрыл я ее и ахнул: твиши и сулугуни! Как напомнили мне они родной край, родной дом, родную семью!..»

П е р в ы й  г о л о с. А что это такое — твиши и сулугуни?

Д е д. Грузинское вино и сыр. Наш Серега с детства их любит.

В т о р о й  г о л о с. Ты что, до нас в Грузии жил?

Д е д. И в Грузии… (Читает дальше.) «А еще, дорогие папа и мама, очень прошу вас: не переживайте, не волнуйтесь, все будет хорошо».

П е р в ы й  г о л о с. Он в больнице, что ли? Болен?

Д е д. В госпитале, ранен. Подорвался на мине.

К р у т о й (взволнованно). На какой такой мине?! Савелий Дмитрич, расскажи… расскажи про Серегу.

Д е д. Ладно, слушайте… Это случилось в Прибалтике. Пионеры-следопыты обнаружили на месте боев в прошлую войну старые, ржавые фашистские снаряды и мины, сообщили куда надо. А Серега сапер у меня, сапер-подрывник, и ему поручили их обезвредить.

Двадцать пять мин обезвредил, убрал,

На двадцать шестой подорвался, упал.

Штук тридцать осколков врачи насчитали,

Что выжить сумеет, уже и не ждали.

А он таки выжил! Вот взял и сумел!

Проклятую смерть превозмог, одолел!..

В бреду не метался и не кричал,

А что-то такое тихонько шептал.

Что-то такое неясное очень,

Но что-то как будто про хлеб, между прочим…

То мнилось ему: будто вновь зацвела

Земля, что сплошным минным полем была.

Цветет, и родит, и дает урожай —

Только знай поспевай, поспевай убирай!

А сам он, Серега, уже не сапер,

А сам он, Серега, уже комбайнер!

По полю едет и песни поет,

Хлеб убирает и раздает

Малым ребятам прибалтийской республики

Булки, батоны, коржики, бублики!..

Пауза. Потом громкие, взволнованные возгласы и аплодисменты.

П е р в ы й  г о л о с. Молодец Серега! Герой!.. Будешь ему писать, Савелий Дмитрич, привет от нас передай!

В т о р о й  г о л о с. Привет и спасибо! Так и напиши: читал, мол, твое письмо всему нашему народу и весь наш народ спасибо тебе говорит!

Ш а л а е в (тоже взволнованно). Вношу предложение: написать сыновьям Савелия Дмитрича, напечатать в газетах и передать по радио открытое письмо.

Г о л о с а.

— Правильно, товарищ корреспондент!

— Согласны!

— Письмо!..

Сестры Осокины, а за ними и остальные складывают песню-письмо: кто-то говорит-поет одну фразу-строку, кто-то следующую.

Сергей, Климентий, Дмитрий и другие,

Шабры, односельчане, земляки!

Далекие, но близкие, родные

Советские простые пареньки!

Пустынями, болотами, лесами

Идете вы из края в край земли,

Чтоб сделать их цветущими полями,

Чтоб людям хлеб они родить могли.

Сложилось так и будет так вовеки:

Где начались хорошие дела

Для жизни и для блага человека, —

Там непременно ваши имена.

Так знайте же и помните: меж нами

Не рвется нить единства ни на час —

Мы любим вас, и мы гордимся вами,

Во всех делах благословляем вас!

К р у т о й. Кто за такое письмо, прошу поднять руки. С возгласами одобрения руки поднимают все.

Ш а л а е в. Одну минуту! У меня дополнение: «Особо обращаемся к старшему из братьев — к майору Василию Савельевичу Серебрянскому…»

Д е д. Гм!.. Стой, товарищ корреспондент. Видишь ли, какое дело… Не Савельевич он, старший мой… не Савельевич, а Терентьевич.

Ш а л а е в. Что?.. Как это? Почему?!

Д е д. Да вот так… так получилось с ним… Во! Потому, что от другого он у моей Мати, от первого ее мужа. Вот почему.

Ш а л а е в. М-да… Ну что ж, бывает… Тогда мы особо обратимся к вашему второму — Григорию. Или он, может быть, тоже от первого и тоже Терентьевич?

Д е д. Нет, но…